– Подождите, – вскрикнул Данила, – ну, а вы, как? Возьмете деньги или нет? – Возьму, Даня, возьму. У меня семья и дети. Надо же будет, им что-то есть, когда они останутся без отца. – А, вы, что не надеетесь, к ним вернутся? – недоуменный вопрос застыл в глазах Ветрова. – Данил, если ты еще не понял, то я тебе объясню: по международным нормам, все кто взял оружие в руки, вопреки закону – являются преступниками. Соответственно, как только, я появлюсь в том месте, где придерживаются норм права, меня тут же арестуют и передадут украинским властям. Это для местных, мы – герои, а для всего остального мира, мы – незаконное вооруженное бандформирование, на счету которых, многочисленные убийства. Так, что, у меня выход один – доживать свой короткий век – здесь. Доступно, объяснил? – А, как же те люди, которые прибудут, с той стороны, и будут воевать за нас? – С ними, та же фигня. Никто уголовной статьи «за наемничество» не отменял. Но российское правительство на это будет смотреть сквозь пальцы… до тех пор, пока им это выгодно. Ладно, Ветров, хорошо отвлекать, мне через двадцать минут надо быть на причале, а мы еще и схеме ни разу не пробежались. Данил, хотел было еще что-то спросить, но видя мое суровое выражение лица, смиренно замолчал. На карте лоций керченского пролива, я указал: откуда и как будут двигаться «бобры». Обговорили условный сигнал, который подастся когда, можно будет подходить остальным членам команды на катерах и запасные – тревожные сигналы, если что-то пойдет не так. Забрав свою часть амуниции, я покинул склад, и на бежевой «пятерке» отправился в ту часть порта, где стояли катера морских пограничников. Не большой, но очень быстроходный катер «Калган», смотрелся игрушкой по сравнению большим своим собратом катером, класса «Тарантул». Стационарного стрелкового вооружения на «Калгане» не было, лишь мощная фара-прожектор, да личное оружие патруля. Обычно в патруль ходило три – четыре человека. Сегодня пойдет двое: кап. два Михреев, его доверенное лицо – мичман Бродский… и я. Михреев был на месте и ждал меня. Получив форму, спасательный жилет, я одел все это поверх гидрокостюма. Пистолеты – «ГШ-18» и «ПБ», пока рассовал по карманам, а перед самой операцией, спрячу под спасательный жилет, оба ножа покоятся в ножнах: один на спине, за правым плечом, второй – на поясе, с правой стороны. Гранаты не брал, потому что толку от них никакого – в море не спрячешься за кочкой, так что даже РГДешка – посечет осколками, только так. Когда все было готово – одежда и амуниция подогнана, залезли на патрульный катер и принялись ждать положенного времени. Наш катер стоял в той же бухте, что и причал, с которого должны были стартовать «бобры», только мы располагались намного глубже, поэтому по всем раскладам, нам надо было выходить немного позже, чтобы не спугнуть «рыбу». Ну, а как только я получу сигнал, о том, что малый рыболовецкий сейнер отвалил от причала, то через пару минут и мы отправимся в путь. МРС от «Калгана» не уйти. Малоходному рыболовецкому кораблику, вообще, мало с кем, можно соревноваться в скорости, разве, что с самоходной фелюгой или баркасом. Чтобы ожидание было не таким скучным, я вытащил из пакета, утащенную из-под носа Испанца квадратную бутылку алкоголя, поскольку, «воровал» пузырь не глядя – что под руку попалось, то и вытащил из саквояжа, то удивился не меньше моряков – оказалось, что это был абсент. Михреев ничего не сказал, лишь, как то странно посмотрел на меня, но бутылку все равно взял. Через несколько минут, на раскладном столики, который был прикручен к борту катера, появилась, бутылка водки, несколько банок сардины в масле и пара картофелин сваренных вкрутую. Пить особо не хотелось, но морской пограничник на ночном рейде, без перегарного шлейфа – это и в мирное время нонсенс, а уж сейчас, так вообще – первый сигнал к опасности. Бутылки опустошили быстро – за три захода, пили, не чокаясь, поминая погибших товарищей. Морские пограничники – были единственной воинской частью, которые полным составом перешли на сторону защитников города. Скорее всего, сказался тот факт, что их командир, входил в состав «карточного клуба» и заранее знал о предстоящей заварухе. Обидно, что не удалось вывести все катера из главной бухты города, да и товарищей, морячки многих потеряли, в первые часы боев. Их часть, что располагалась в самом центре города – на городской набережной, возле генеральского мола, была атакована одной из первых. Гранатометчики противника, устроившись на плавучем доке близлежащего судоремонтного завода, несколько минут безнаказанно расстреливали расположение части. При этом враг, старался не повредить катера, что и стало главной их ошибкой, потому что слаженный ответный огонь сразу из трех крупнокалиберных «Утесов» смел свинцовой метлой гранатометчиков. Чтобы подобного не повторилось, плавучий док потопили, продырявив ему во многих местах борта, ниже ватерлинии. Пограничники обороняли свою часть еще три часа, все это время, под ураганным огнем, они эвакуировали из центра города мирных людей, на своих катерах. Многие бойцы при этом, включая командира части и его зама, погибли. Командование украинским черноморским флотом, расположенное в Севастополе, никак не реагировало на постоянные сигналы о помощи, раздающиеся из радиоузла керченского отряда морской охраны. Михреев решил, что раз командование от них отказалось, значит, они сами вправе решать, что им делать дальше… вот, морячки и решили – будут воевать! – Коршунов, а правда говорят, что ты пленным бошки отрезаешь? – спросил кап. два. – Нет. – А, то, что трупы насилуешь? – Нет. – А, то, что муллу и всю его охрану, в одиночку перестрелял, и чемодан американских денег уволок? – Нет. – А, то, что… – Нет. – Скучный, ты человек Коршунов. Нет, чтобы приврать что-нибудь, да историю какую-нибудь рассказать, все-таки не так скучно было бы сидеть. – Тебе, что происходящего вокруг мало? Куда уж веселее? – Ну, это так. Будни! Хочется чего-то высокого и нравственного, например, крутого героя, который только одним своим именем наводит ужас на врагов. – Водки выпей еще, раз скучно, – посоветовал я. – Много пить вредно, – с сожалением произнес, знаменитую истину Михреев. – Кстати, чуть не забыл, эти россияне, что сегодня оружие нам привозили, за тебя спрашивали. Дескать, а, правда, что тебя убили? А видели вы труп? Ну и так, по мелочи: где ты родился, есть ли родственники в городе? Я, вот, что думаю, зря ты скрываешься, и так уже половина города знает, что ты жив. – Вот, когда и вторая половина узнает, вот тогда и «воскресну», а пока рано. А, кто именно интересовался? Все, сразу или кто-то один? – Один. Мужичок, такой, невысокий, плешивый, чем-то на нашего зампотылу похож, царство ему небесно? – А, звать, как этого мужичка? – По-моему – Рома, а еще, его называли – Твист. Видать, картежник заядлый, раз такое прозвище. – Разберемся. Михреев ничего не ответил, лишь с сожалением посмотрел на пустую бутылку, а потом выбросил ее за борт. Стеклянная тара с тихим всплеском ушла под воду. На катере, мы просидели еще час, кап. два и мичман, устроились на жестких сидениях и уснули, а я бдел, держа в руках рацию. Ночную тишину нарушали звуки частой стрельбы, где-то на линии обороны, шла азартная перестрелка, зато теперь все враги знают, что у защитников города нет проблем с боеприпасами. Да-а, такими темпами, все патроны, за ночь расстреляют… дорвались до халявы! Сигнал пришел в 2.43. В эфир вышел Испанец и сообщил, что вражеский снайпер уничтожен. Это был условный сигнал, означающий, что сейнер вышел из бухты. Ну, что… понеслась! Разбудив моряков, я отвязал швартовый конец, и катер плавно отвалил от причала. Мотор тихо урчал на низких оборотах. Ночь выдалась хорошая – безлунная, темень стояла как у негра подмышкой. Фару не включали, Михреев знал эти воды как свои пять пальцев… а может и лучше. – Дадим им отойди подальше от берега, а потом догоним, – азартно прошептал кап. два, закладывая крутой вираж. – Ты, бы, это, присел, что ли. А, то за борт выкинет, и спасай тебя потом. Послушавшись, более опытного в таких делах Михреева, я сел на жесткую откидную скамеечку, и вцепился обеими руками, в невысоки леер, идущий вдоль борта. «Калган» почему-то двигался не в открытое море, а вдоль берега, уходя совершенно не туда, куда надо. Так продолжалось несколько минут, а потом, катер резко вильнул, вздыбив низким бортом целый водопад брызг, и лег на нужный курс. – Так, еще чуть-чуть, еще, еще, – шептал сам себе под нос Михреев. – Опочки! Давай, мичман, врубай прожектор! Мичман Бродский клацнул тумблером на небольшой панели, и фара-искатель включилась – яркий луч ударил куда-то в ночное небо. «Калган» стремительно несся по спокойному ночному морю, оглушая все вокруг ревом мощного движка. Бродский, ухватился за поручень фары и яркий, широкий луч прожектора, зарыскал из стороны в сторону, пытаясь найти жертву. – Вон, он! – крикнул кап. два, пытаясь перекричать рев двигателя. – Включай сирену! Ща, мы их догоним! Бродский щелкнул еще одним тумблером, и где-то на носу катера, взвыла длинная трель сирены. – Сейнер, падла такая, а ну, застопорить ход! Щас, как дам из пулемета ниже ватерлинии и пойдешь на корм рыбам! – весело прокричал Михреев, держа в руке микрофон громкоговорителя. Только сейчас, когда мы подошли совсем близко я смог разглядеть маленький, горбатый кораблик. И как только Михреев его заметил?! Сразу видно – мастер своего дела. – Какого лешего вышли в море? – строго спросил кап. два, когда наш катер поравнялся с сейнером. Его голос, усиленный громкоговорителем, звучал как-то не обычно, как будто Михреев говорил, сидя в большой железной бочке. – Приготовится к досмотру. Всем выйти на палубу и поднять руки вверх. В случае чего, сразу открываем огонь на поражение! – А, вы случайно не ошиблись? – щурясь от яркого луча прожектора, нервно произнес высокий, тощий мужчина, стоящий на палубе сейнера. – Фару погаси, а то не видать ни черта! Господин Зосин, собственной персоной, всего несколько лет назад, он занимал высокий чин в местном отделении таможни. – С какого, это я, буя, вдруг, ошибся? – Михреев улыбался, как сотня чешерских котов одновременно. Оно и понятно, Зосин, вредный был, просто жуть, хоть таможня, с морскими пограничниками и пересекалась крайне редко, но крови он сумел попить очень многим людям. – Вы – нарушители границы, а я – её страж, так, что всё, как надо – вы нарушили, а я вас поймал. – Михреев, ты что ли? – Зосин, узнал кап. два по голосу. – Погаси фару, я тебе говорю. Давай договариваться! Мы не нарушители, мы – беженцы. – Ничего не знаю! – строго произнес Михреев. – Подготовится к приему досмотровой команды! – Михреев, перестань ваньку валять! Говори свою цену! – У тебя денег не хватит, меня купить. – А, ты попробуй? – «Десятка» зелени! – весело выкрикнул кап. два. Вот, ведь, зараза! Мы же договаривались, что он с них «собьет» пару тысяч… и отпустит, мзда нужна была, исключительно для правдоподобности. А, то как-то подозрительно получается: нарушителей поймали и отпустили без взятки… это, как-то не по-людски… подозрительно, как-то! – ЧТО?! – вскрикнул Зосин. Он всегда был жадным… за, что и поплатился в свое время – «щипал» больше чем надо и не передавал «на верх», за что и был с почетом уволен на пенсию… досрочно. – Михреев, ты в своем уме? – Я, кажется, вижу у вас в руках автомат, – кап. два откровенно издевался над собеседником. – А, ну-ка, мичман дайка очередь из пулемета! Бродский поднял РПД-44, который до этого мирно лежал у него под ногами, и уперев сошки в лаковое покрытие носа катера, с громким щелчком передернул затвор. – Ладно, ладно! Мы согласны! – примирительно, выкрикнул невысокий толстяк, стоящий на заднем плане. А, вот и Бакыр. Этот самый опасный из всех, голову даю на отсечение, что у него есть оружие… и охрана. – Подходите поближе, мы вам деньги передадим. – Ну, вот так бы и сразу, – Михреев, аж светился от радости. Катер медленно подошел к сейнеру и Бакыр перекинул нам плотно сжатую упаковку серо-зеленого цвета. Деньги, плюхнувшись о палубу, подкатились под ноги к Михрееву, но он даже не сделал вид, что собирается их поднять. – Какие-то проблемы, командир? – спросил Зосин, видя, что пограничный катер не двигается с места. – Ты, же получил, что хотел. – У меня никаких проблем нет, – ответил кап. два. – Это у вас будут проблемы, когда вы подойдете к российскому берегу, они вам такой шмон устроят, что мало не покажется. – А, ты можешь, это как-то остановить? – заинтересованно спросил Бакыр. – Могу, – набивая себе цену, сквозь зубы, произнес Михреев. – Если у вас на борту будет мой человек, то вас пропустят без досмотра. И стоит это вам будет всего… еще три тысячи долларов, сейчас и пятеру отдадите россиянам. Ну, как согласны? – Сам, что ли пойдешь с нами? – удивленно спросил Бакыр. – Вот, еще! Матрос Перепелкин пойдет, – кивнул на меня головой Михреев. – Не вопрос. Мы согласны, – Бакир перебросил еще одну пачку денег, намного тоньше, чем первую. Катер подошел совсем близко к борту сейнера, и, ухватившись за металлическую кромку, я перескочил на соседнюю посудину. Тут же отошел на корму, ухватившись руками за высокую колонну крана, призванного вытаскивать сеть. Двенадцать человек – слишком много для этого суденышка, поэтому кажется, что людей на самом деле намного больше, прям столпотворение, какое-то. Но это только на первый взгляд, а на самом деле, их всего – двенадцать. Два человека – команда, ну да, больше и не надо: рулевой, да механик. Оба средних лет, мужчины, лица не знакомые. Бакыр – стоит вдоль борта и задумчиво смотрит на удаляющийся катер. Подозревает, что-то. Он такой… подозрительный. Как только «Калган» скрылся в темноте, Бакыр посмотрел на меня, но ничего не сказал и не подошел, а обойдя надстройку, пошел на нос кораблика. Следом за ним увязался еще один мужчина – слегка сгорбленный и косолапящий при ходьбе здоровяк. Охрана. Леша Бык. Бывший бандит… воевал в Приднестровье, там схлопотал пулю в спину, теперь вот и горбится.