– Бери с собой, все равно, «на сухую» такие предложения не делаются. – Это, точно! Только мне надо пару минут, чтобы подготовится, а то сам понимаешь, одно дело пить дома, и совсем другое идти в гости, – Испанец, оставил саквояж под столом, а сам вышел из комнаты, но вскоре вернулся, неся картонную коробку. – Ну, теперь, можно и в гости. – А, в чем разница? – Как в чем?! В саквояже – коньяк, бренди и виски, а в коробке – водка и «жидкость» у которой на этикетке написано слово – «коньяк», но таковой, она точно не является. – Понятно, ты, просто, зажал, нормальное пойло. – Не зажал, а оставил для подобающей компании, – нравоучительно произнес Испанец. – Жмот! – Будешь обзываться, перестану тебя поить элитным алкоголем, – пригрозил мне Испанец. – Вот тогда, ты запоешь по-другому… или запьешь… короче, вам тут, не здесь, так, что не надо этого самого. Понятно? – Честно говоря, не очень, но мысль я уловил, – примирительно ответил я, и отвернулся, глядя в окно, где Енот, что-то весело рассказывал Николаю Петрову, по кличке – Пирог и Толику Скорошину, по прозвищу – Шило. Я грустно улыбнулся, в ответ на глубокомысленную триаду Испанца, и с тоской подумал, что из тех парней, с которыми, мы начинали всю эту заваруху, остались только: я, Испанец, Енот, Шило и Пирог. Вот и все! Данила Ветров и его девушка Настя – погибли! Вовка Серов – погиб! Дед – погиб! Тазик, Фашист, Варвара Крашина, Гриша Захаров – зараза такая, которой деньги затмили разум и он кинулся на своих….все погибли! Братья Патроховы, хоть и живы, но я очень сомневаюсь, что они вернуться! Столько хороших, парней и девушек, отдали свои жизни за… за что? За свободу? За родной город? Хрен! Они отдали свои жизни, потому что пошли за мной! Потому что, я им сказал: надо умереть, но не пропустить врага! Они умерли, а я жив. Не правильно и не справедливо! Может, того… застрелиться?! – Пей, – коротко сказал Испанец, поставив передо мной граненный стакан, наполненной светло-коричневой жидкостью. – Это, что? – Виски. Односолодовый. Двенадцать лет, выдержки. – Не хочу. Надоело пить! – Пей, я сказал, – в голове Испанца прорезались железные, командирские нотки. – Тебе надо выпить! А, то у тебя сейчас такое выражения лица было, как будто, ты хотел себе пулю в рот пустить! Хек! Брр! Громко выдохнув, я влил в себя все содержимое стакана. Пил глубокими глотками, не чувствуя вкуса. Никогда не любил виски, пусть и односолодовый, пусть и двенадцать лет выдержки. – Закуси, – Испанец подвинул ко мне, вскрытую банку оливок. – Не надо! – сипло прохрипел я, отодвигая угощение. – Гусары, после первой не закусывают! – Вы, что опять пьете? – раздался от двери, возмущенный девичий возглас. Лера, стояла в дверном проеме, уперев руки в боки, как сварливая жена. – Не пьем, а лечимся! – объяснил Испанец. – Иногда, алкоголь – лучшее лекарство от всех болезней. – Ему нельзя пить, он же после тяжелого ранения, – сварливые интонации в голосе, вызвали у меня глухую злость и раздражение. – Испанец, выйди на улицу и подожди меня там. Только дверь закрой с той стороны и скажи, что если кто-то без спроса зайдет в комнату, то я его пристрелю, – мой тихий голос, постепенно перешел в тигриный рык. Испанец, коротко глянул на меня, потом, понимающе кивнул, и, выставив на стол початую бутылку виски, вышел из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь. – Лешенька, ну зачем ты напился, – по-бабьи всплеснув руками, услужливо прошептала девушка, – да, еще и натощак, тебе обязательно надо поесть. Хрясь! – резким рывком, схватив легкую курточку Леры за воротник, разорвал одежду, на две части… только пуговицы полетели в разные стороны, звонко прыгая по полу. – Стой, не надо! – испуганно вскрикнула Лера, пытаясь удержать остатки одежды на себе. – Пожалуйста! Но, я уже не слушал её. Кровь, тяжелым набатом стучала в висках, я ничего не соображал, перед глазами застыла, какая-то пелена, кровавого цвета, которая мешала видеть и соображать. Я рычал как бешенный зверь! Вслед за курткой, порвал тонкий свитер и лифчик, с джинсовыми штанами пришлось повозиться дольше – плотная ткань не подавалась пальцам. Валерия, попыталась помочь мне и снять джинсы сама, но я пресек это, грубо заломив её руку. Выхваченный из ножен кинжал в несколько взмахов рассек пояс и тонкие, кружевные трусики, оставив на нежной девичьей коже два тонких пореза, из которых тут же брызнула кровь. Что было потом, я не помню, все было как в тумане! Я рычал, кусался, хрипел и насиловал… насиловал, насиловал. Отпустило меня, минут через сорок. За это время, я так ни разу и не кончил, даже не смотря на жуткое возбуждение и разные позы, в которых, перепробовал девушку, дергая её, то так, то эдак. У меня, что-то резко кольнуло в сердце, я тонко вскрикнул и завалился на бок, сваливаясь с дивана на пол. Лера не сразу поняла, что произошло, она еще несколько мгновений лежала на животе, тихо всхлипывая. А, потом, когда сообразила, что, что-то пошло не так, спрыгнула с дивана и подскочила ко мне: – Леша, Леша, что с тобой?! – испуганно выкрикнула она, дергая меня за плечо. – Сердце?! Сейчас, я позову ребят на помощь, – девушка, ничуть не смущаясь своей наготы, подскочила на ноги и бросилась к дверям. – Стой! – прошипел я, когда её пальцы уже коснулись дверной ручки. – Не надо. Я справлюсь. – Точно? – Лера нерешительно замерла у входной двери. – А, вдруг умрешь? – Умру. Конечно, умру, но только не здесь и не сейчас, – сердце отпустило, лишь легкое покалывание и холодок, напоминали о недавнем приступе. – Иди сюда. Девушка тяжело посмотрела на меня, но покорно подошла и опустилась на пол рядом со мной. Я сграбастал Леру в свои объятия… и все пошло, как надо – привычно, размеренно, страстно… в общем, как она любит… к финалу пришли одновременно. – Уф, так бы и сразу, – отдышавшись, прошептала Лера, мне на ухо. – А, вот, что было в начале, я так и не поняла. В тебя, как будто демон вселился. Ты мне столько синяков поставил, что я теперь на пятнистого оленя похожа. Да, еще и эти два пореза! – Прости! Это все нервы! – Это, все водка! Перестань пить с Испанцем, он тебя до добра не доведет, – укусив за мочку уха, строго приказала девушка. – На самом деле Испанец, меня спас. Я хотел застрелиться. – ЧЕГО?! – в широко распахнутых глазах Леры, затаился страх. – Как это застрелится? Почему? – Не знаю, – честно ответил я. – Просто навалилось что-то такое… жуткое и пустое. Безысходность! Они ведь все умерли из-за меня. Понимаешь? Из-за меня! Они умерли, а я – жив. Разве, это справедливо? – Кто умер? – Лера, как-то вся сжалась, а её, еще горячее, после секса тело плотно прижалось ко мне. – Многие. Очень многие люди. Это ведь я, поднял народ на борьбу. Взбаламутил всех! Они пошли за мной… и погибли, а я, жив. – А, если бы ты не сделал этого, что бы изменилось? Сам же рассказывал, что Керчи, в любом раскладе был вынесен смертельный приговор, так, что человеческих жертв было не избежать. – Вот именно, что это я так рассказывал, а как оно было бы на самом деле, уже не узнаешь. Может, и не было бы никаких жертв. Ну, захватили бы татары власть в Крыму, ну выгнали бы славян с полуострова… и все! Люди бы живы остались, а так, практически все воспитанники интерната, за исключением малышни, которую успели переправить на тот берег, погибли. – Ну, вот видишь, ты – малышню спас, воспитателей и педагогов интерната, тоже спас… ты, меня спас. Ты, очень многих спас… очень многих! – искусанные мной, несколько минут назад, девичьи губы, вцепились в мой рот, а ей руки обхватили меня за шею… теперь Лера, повалила меня на пол. Из комнаты я вышел через час. Чувствовал себя нормально, от той черной апатии, которая чуть было, не заставила пустить пулю в лоб, не осталось и следа. Я был собран, спокоен и настроен на плодотворную работу. – Куравлев, иди сюда! – подозвал я к себе подростка, который с важным видом чистил «укорот», полученный вместо, утерянного мной ППШа. – Ага! – подросток попытался изобразить воинское приветствие, но зажатые в руках части от автомата, мешали ему. – Воспитанник Виктор Куравлев, по вашему приказанию прибыл. – Ты, чего сейчас делаешь? – Да, так, ничего. Не пускают меня в окопы, говорят, что еще мал. Главное, неделю назад, был не мал, а как эти… понаехали, так сразу, стал мал. Вы, это, дядя Леша, скажите им, что я не маленький, они вас точно послушают. – В общем, ты сейчас ничем не занят? – Ну, как бы, да. А, что? – Есть дело. – Я согласен, – не раздумывая, ответил паренек. – Что за дело? – Лерку, рыжую знаешь? Ну, мою? – Знаю, а что? – Будешь её охранять. Понял? Куда она, туда и ты. Я её предупредил, она будет тебя слушать. Согласен? – Охранять?! Бабу?! – разочарованно произнес Витька. – Я думал, что-то серьезное! – Дурак, это очень серьезно. Ты же знаешь, как она сюда попала? И, что интервью давала, где во всех подробностях рассказала, как их командир майор Мехдиев, продал всю группу курсантов в рабство? – Знаю и что? – А, то, что, скорее всего, её, как свидетеля захотят убить. Понял? – Точно? Так может её спрятать? – Можно и спрятать, но так, мы никогда, этого Мехдиева не поймаем. Соображаешь? А, тебе, всего двенадцать лет. На тебя, никто внимания не обратит, ты только, вместо автомата, носи с собой пистолет или нет, я лучше тебе отдам свой пистолет-пулемет «Клин», его под одеждой легче спрятать чем «ксюху». – Ух, ты! – восторженно прошептал Куравлев. – Я согласен. А, она меня точно слушать будет? – Надеюсь. Ты, главное следи, чтобы она всегда бронежилет надевала, ну и сам носи. А, еще, сходите к Николаю Федусу, у него на компьютере есть программа для составления фотороботов. Пусть Валерия, накидает фоторобот, этого Мехдиева, размножите и раздашь всем нашим. Понял?