— Хоть брось, хоть подними. — Но ты ведь тоже!.. Егор, словно защищаясь, выставил перед собой простреленную ладонь. Голос Штукина упал до хриплого шепота: — Не переживай, ты не пианист. Якушев подошел к Валере, присел и начал пытаться приподнять его. — Не трогай, — просипел Штукин. — Уйди. Дай мне помереть спокойно. Надоели вы мне все… Перед Валеркой вдруг поплыли мимо какие-то лица, а потом ему показалось, что в комнату зашла Зоя. — Хоть ты-то скажи ему, — обратился к ней Штукин, но из его горла вырвался лишь невнятный хрип, а потом свет в квартире стал медленно гаснуть. Валерка завалился на бок и уже не успел подложить под голову руку… Егор некоторое время еще постоял над подрагивающим телом и вспомнил, что уже видел такую дрожь — когда несколько часов назад на его руках доходил Сво. Якушев поднял пистолет Крылова, оглянулся, увидел кожаный баул на полу, наклонился и открыл его. Там были деньги — много пачек долларов. Несколько капель крови упало с простреленной руки Егора на светло-зеленые бумажки. Якушев поморщился, закрыл баул, выпрямился и вышел в прихожую. Там он еще немного задержался — заглянул в ванную и замотал пробитую пулей кисть полотенцем. Пистолеты он разложил в карманы куртки, а баул взял в здоровую руку. Потом Якушев снова заглянул в комнату, где лежал Штукин, но ничего говорить умирающему не стал… …Когда он вышел на лестничную площадку, то увидел у лифта двух молодых парней в домашних тапочках — они шепотом переговаривались, очевидно обсуждая услышанные выстрелы. — Милицию вызвали? — в упор и зло спросил Егор. Парни заменжевались, а потом один честно ответил: — Нет. — А чего ждем? — гаркнул Егор. — Живо! В глазах молодых людей появился страх, и они попятились к своей квартире. — Приметы мои запомнили? И не вздумайте врать, очниками[158] замордую! Судя по всему, Якушева приняли все-таки не за сотрудника милиции, потому что один из парней, захлопывая за собой дверь квартиры, даже взвизгнул: — Мы ничего не видели! Егор вздохнул и побрел вниз по лестнице. Только оказавшись на улице, он задумался над тем, что делать дальше. Думал Якушев недолго: вынув телефон, он набрал номер мобильника Вадима Колесова, того самого, кому и принадлежала контора в Пушкине, из которой Крылов забрал деньги. Номер телефона Колесова Егору дал накануне Юнгеров — на всякий случай. Вот случай и представился… …Сам Вадим в это время находился в Пушкине, в своей конторе, из окон которой наблюдал суету над пятью трупами. В сам момент нападения Колесова там не было, но потом ему позвонил Юнгеров, вкратце объяснил, что произошло, попросил на всякий случай подъехать в контору и добавил замогильным голосом: — Просто наблюдай. Ты пока ничего не знаешь. Вот Вадим и наблюдал, выкуривая сигарету за сигаретой. На само место происшествия Колесов отрядил своего водителя и доверенного работника, соответствующим образом напутствовав их: — Чтоб уши как у Чебурашек были! Это означало, что они должны прислушиваться ко всем обрывкам фраз, оброненных сотрудниками милиции и прокуратуры. (Это оказалось, кстати, не очень сложным делом, так как сотрудников Колесова сразу же захомутали быть понятыми.) Вадим понимал, что на его контору все равно выйдут, но не раньше чем через несколько дней, когда сотрудники уголовного розыска возьмут распечатку мобильного телефона Крылова. К тому времени что-то уже прояснится, можно будет подготовиться к неприятным разговорам. А если начнут наезжать: «Что ж вы сразу ничего не сказали?!» — можно будет и «дурака включить», дескать, боялся мафии, был в шоке, да и, вообще, не привык доверять посторонней милиции… Юнгеров не догадался подключить Вадима к экстренным поискам Егора, поэтому, когда тот позвонил, Колесов достаточно сухо ответил, что ему сейчас не до чего. Но Якушев странным голосом сообщил, что все знает и понимает, однако беспокоит отнюдь не по пустякам. — Я сейчас на Московском, минут через сорок могу быть уже в Пушкине… Там на месте сотрудники еще работают? — Работают. — Хорошо. Тогда я буду ждать вас у дворца, где туристам безделушки продают. Это очень важно. Вы никому ничего пока не говорите, когда встретимся, все сразу поймете. Хорошо? — Хорошо, — с легким недоумением согласился Вадим. — Через полчаса я выхожу из конторы… Через полчаса Колесов вышел из офиса, прошел через оцепление сотрудников и направился к Екатерининскому дворцу. Оцепление и место трагедии он прошел без труда и проблем. В таких случаях на месте происшествия царит такая неразбериха и присутствует столько начальников на одном квадратном метре, что, если вдруг в самом эпицентре этого водоворота появится злодей и гаркнет: «Вяжите меня, православные!» — ему, скорее всего, скажут: «Уйди, мальчик, не до тебя!» Когда Вадим подошел к лотку, где днем наивным туристам втюхивали паленый «Палех», Егор уже стоял там. Сами лотки закрылись еще с час назад. Вадим увидел Якушева и пожал ему руку, обратив внимание, что левая кисть парня замотана полотенцем, на котором проступили кровавые пятна. У ног Егора стояла кожаная сумка. У Колесова перехватило дыхание. — Узнаете? — спросил Якушев каким-то надтреснутым голосом. — Мама! — Вадим даже отпрыгнул на полметра. — Там все на месте? — Не знаю, — равнодушно ответил Егор. — Наверное, все. Я не пересчитывал. Колесов присел на корточки, воровато озираясь, и начал расстегивать молнию на бауле. Расстегнув сантиметров на пятнадцать, он сунул внутрь руку и осторожно поводил ею, ощупывая пачки. — Ну, как минимум, без особых потерь, — наконец вздохнул облегченно Вадим и остался сидеть над сумкой, потому что сил подняться сразу у него не нашлось. — А кто нашел? Кто задержал? Колесов подумал, что убийцы и похитители денег уже в наручниках и дают показания. — Я нашел, — все так же безразлично ответил Якушев. — Ну, ты даешь, брат, — восхищенно выдохнул Вадим и, кряхтя, поднялся. — Саша уже знает? — Нет еще, — качнул головой Егор. — Пока знаете только вы. Я вас вот о чем попрошу. Вы сейчас занесите эту сумку обратно к себе в офис, а потом позвоните Александру Сергеевичу. Если он начнет спрашивать обо мне, — то я на Литейном. Я тут немного… дров наломал… В общем, если он захочет подробностей, то Ильюхин, заместитель начальника Управления уголовного розыска, будет владеть вопросом в нюансах и подробностях. — Понял, — сказал Колесов, хотя на самом деле не понял ничего. Ему не очень понравился странный тон Якушева и его вялость, но мысли Вадима были сконцентрированы на сумке с миллионами и на том, как ее доставить обратно до офиса. Было уже достаточно темно, и Колесов просто не заметил, что из левой штанины Егора капает на асфальт кровь… Вадим подхватил кожаный баул, развернулся и быстрым шагом направился обратно к своей конторе. Якушев проводил его взглядом, подождал немного, а затем, хромая, двинулся следом. Доковыляв до места расстрела Крылова и Рахимова, Егор пронаблюдал, как Вадим с сумкой подошел к своим понятым, как он попытался позадавать вопросы сотрудникам, уклонявшимся от ответов постороннему. Когда Колесов наконец зашел в офис, Якушев облегченно вздохнул и, достав из кармана мобильный телефон, набрал номер Юнгерова. Александр Сергеевич ответил почти сразу: — Слушаю! Егор, это ты?! — Я. Дядя Саша, по поводу денег — все нормально. Вам сейчас позвонят… Вадим позвонит, Колесов. Все у него. Со Штукиным я… разобрался. Это он организовал налет и участвовал в нем. Он был не бывшим сотрудником. Его внедрили к вам. Внедрил Ильюхин, который был его куратором. Все, дядя Саша, я пошел. — Егор, подожди!! — отчаянно заорал, точнее, заревел Юнгеров, но Якушев уже выключил свой мобильный телефон. Егор сощурил воспаленные глаза и среди сотрудников, бродящих по месту происшествия и вокруг него, нашел взглядом Ильюхина. Полковник одиноко стоял чуть в стороне и грустно наблюдал за всей этой привычной и до боли знакомой ему суетой. Якушев незаметно подошел к нему со спины и тихо сказал: — Вот и я. Виталий Петрович вздрогнул, быстро обернулся, посмотрел Якушеву в глаза и ответил: — А знаешь, я не удивлен. Егор желчно усмехнулся: — Вас, товарищ полковник, наверное, вообще трудно чем-то удивить. Не то что меня, желторотого. Я вот сегодня целый день удивляюсь. Ваш хороший знакомый Штукин, например, многим меня удивил. Такого мне нарассказывал… — Я знаю, — сказал полковник, нахмурив брови от вызывающего тона Якушева. Ильюхин, когда сказал, что знает, имел в виду услышанную им по телефону разборку. Егор, естественно, понял его по-своему и улыбнулся еще злее: — Вы знаете, товарищ полковник?! Да?! Все знаете?! То, что этот налет Штукин организовал, — знаете? И то, что он деньги взял, — тоже? А может, вы по этим деньгам с ним в доле были?! Виталий Петрович дернулся, будто его ударили по лицу: — Да как ты смеешь… — Смею! — перебил его Якушев. — Смею… Я тогда пришел к вам посоветоваться как к старшему товарищу, как к офицеру с необычной для ментов репутацией, а вы… Я вам рассказал про Зою и про Штукина… А вы сказали, что он — наш коллега, что вы во всем разберетесь сами… Разобрались?! Полюбуйтесь, что ваш внедренный подчиненный устроил! Это — как?! Вон лежит Крылов — а весь угрозыск знает про ваши отношения! Что — не так?! Полковник ничего не отвечал, играя желваками. Егор, тяжело дыша, попытался поймать взгляд Ильюхина, но это было трудно сделать, так как тот полуприкрыл глаза. — Что же вы молчите, товарищ полковник?! Ваш подчиненный Штукин был гораздо разговорчивее… — Где он? — наконец-то разлепил губы Виталий Петрович. Якушев махнул рукой: — Лежит в адресе на Московском. Я его застрелил. — Я знаю, — сказал Ильюхин. — Какой адрес? — Это дом «Русский пряник». Пятьдесят седьмая квартира на втором этаже… Егор вытащил из карманов куртки два «пээма» и отдал их полковнику: — Один мой, один у Штукина забрал… Удостоверение тоже вам отдать? Якушев снова полез в карман, но полковник махнул рукой: — Успеется… Вот что… Давай-ка продолжим разговор в другом месте. Только сначала к врачам заедем. Пошли в машину.