— Деньги! — Ну вот, то же самое мне сказала и миссис Дове! Что мне делать, Джим? У меня слишком много денег! — вздохнул Реджинальд. — Ну, от этого добра избавиться нетрудно! Разбросай их вокруг: охотников найдется много — живо подберут. — Благодарю тебя, Джим, — Реджинальд горячо обнял друга. — Я раздам их другим мальчикам. А что, если эти деньги их тоже испортят? — спросил он после минутного раздумья. — Ну, об этом не беспокойся, такой риск они охотно возьмут на себя. Наступила полная тишина. Луна величественно продолжала свой обход и озаряла один за другим предметы в мезонине, пока, словно бы посылая прощальный привет, не добралась до подушки, на которой покоились невинным сном две детские головки. Глава XXI Про то, что обнаружилось утром Проснувшись на рассвете, Реджинальд обнаружил себя рядом с крепко спавшим Джимом. «Я должен поскорее вернуться в свою постель, — подумал он, — ведь мама каждое утро приходит, чтобы меня поцеловать!» Чтобы не разбудить спящего товарища, он осторожно слез с кровати, крадучись спустился вниз по лестнице и, найдя дверь в свою комнату полуоткрытой (так он оставил ее ночью) юркнул в постель, где тут же крепко заснул. Когда он снова открыл глаза, в окно уже вовсю светило солнце и мать, сидя у изголовья, ожидала его пробуждения. — Я думал, что все еще сплю в мезонине! — удивился Реджинальд, совсем забыв, как на заре вернулся в свою комнату. — Ты видел это во сне, мой дорогой, — нежно ответила ему мать. — О, нет, мама! Я в самом деле спал в мезонине. — Да нет же, мой милый. Я сама уложила тебя спать здесь, — улыбнулась миссис Лоренц. — Нет, мама, я спал там! Видишь ли, я долго не мог уснуть и пошел к Джиму, а потом боялся возвращаться один и остался у него до утра. И знаешь, мама, мне кажется, что спать наверху очень хорошо и полезно для здоровья. Миссис Лоренц глубоко вздохнула и начала сожалеть о том, что привела к себе в дом этого незнакомого мальчика. Но Реджинальд не заметил озабоченного выражения ее лица. Обхватив мать за шею обеими руками, он принялся горячо целовать ее, повторяя при каждом поцелуе: — Мама, я люблю тебя, так люблю, так люблю! Я обещал Джиму, что скажу тебе это! — Разве ты без этого мальчика не знал, что должен любить свою мать, Реджинальд? — ревниво поинтересовалась миссис Лоренц. — Нет, мама, ты не поняла меня! Видишь ли, Джим знает много такого, чего я совсем не понимаю… И он сказал мне, что ты меня любишь. — Разве тебе нужен был чистильщик сапог, чтобы увериться в моей любви, Реджинальд? — голос матери задрожал от волнения. — О, нет, мама! Отчего ты так смотришь на меня? — расстроился Реджинальд. — Но, понимаешь, я недавно узнал, что я испорчен. Джим и все другие тоже так думают. И ты, мама, тоже, наверное, так считаешь, правда? Миссис Лоренц горячо поцеловала сына и, не отвечая на вопрос, только крепче прижала его к своему сердцу. — Ты мое единственное сокровище, Реджинальд, — наконец произнесла она. — И для меня ты должен быть совершенством. — Значит, я должен быть таким, как Джим, мама, правда? Впрочем, я уже говорил тебе, что я хочу стать таким, как он. — Ты, верно, имеешь в виду, милый, что хочешь вырасти и сделаться добрым, благоразумным человеком? — Да, мама, именно это я и хотел сказать. Я хочу быть таким же добрым мальчиком, как Джим, а потом сделаться хорошим мужчиной. — А знаешь ли ты, что сейчас уже полдень? — заметила мать, желая переменить разговор. Реджинальд быстро вскочил с постели. — Отчего ты не сказала мне этого раньше, мама? Где Джим? — Реджинальд, ты говорил, что любишь меня… — проговорила миссис Лоренц, подавая мальчику халат. — Да, мама, я тебя очень люблю! — И что ты хочешь быть добрым мальчиком… — Да, мама. — А ты не забудешь этого? — спросила мать, пристально взглянув на него. — О, нет, мама, никогда! — Ты спросил меня, где Джим. Так вот, его уже нет здесь, он ушел. Мальчик остановился, как громом пораженный. — Разве он убежал, мама? — спросил он, наконец, упавшим голосом. — Значит, ему не нравится жить с нами? — Реджинальд, ты должен понять, что у нас не место такому мальчику, как Джим. Он не годится тебе в товарищи. — Не годится?! — произнес мальчик с глубоким вздохом. — Значит, он слишком хорош для меня? — Кузен Чарли отвез Джима к миссис Дове, он будет там жить и ходить оттуда в школу. — О, мама! — воскликнул Реджинальд, от досады покраснев до корней волос. — Значит, ты… — он вдруг замолчал и, быстро зажав себе ладонью рот, постарался улыбнуться сквозь душившие его слезы. — Мама, я едва опять не сделался нехорошим! — Но ведь ты обещал мне, — мать притянула к себе возбужденного сына, — что будешь добрым и поможешь мне сделать других счастливыми, не так ли? — Да, мама. Джим тоже говорит, что я еще не настолько испорчен, чтобы сделаться негодяем. Слова сына поразили и вместе с тем разгневали миссис Лоренц. — Реджинальд, — сказала она строго, — я совсем не понимаю твоих слов. Боюсь, ты у этого мальчика научился многому такому, чего тебе совсем не следовало знать. — Нет, мама! Джим вовсе не учил меня дурному. А когда я спросил, как сделаться добрым, он ответил, что просто не надо быть злым. Миссис Лоренц искренне порадовалась про себя, что столь благоразумно удалила Джима из дома, и решила приложить все усилия, чтобы в скором времени положить конец столь странной дружбе. В это время в комнату вошла гувернантка с серебряным подносом, на котором в хрустальной и фарфоровой посуде был сервирован изысканный завтрак для маленького джентльмена. — Взгляните, мистер Реджинальд, какая у вас сегодня земляника! — сказала француженка, указывая на сочные ягоды, бывшие редким лакомством для того времени года. — Благодарю вас, мадемуазель, — ответил мальчик, — вы очень любезны, а я сегодня сильно проголодался. Глава XXII Про нового учителя и морских разбойников Посмотрели бы теперь прежние клиенты на Джима Трейси, когда он по утрам направлялся в школу! В этом хорошо одетом мальчике нелегко было узнать прежнего чистильщика сапог, который в рваной одежде, грязный и нечесаный бродил в любую погоду по улицам, отыскивая себе работу. Читать Джима научила когда-то его мать, а считать — горькая необходимость. Поэтому, подготовившись у нанятого мистером Лоренцем учителя, он легко поступил во второй класс, из которого надеялся перейти сразу в четвертый. Хорошая пища и правильный образ жизни в семействе Дове также благотворно отразились на здоровье мальчика и придали его исхудалому изнуренному лицу более цветущий вид. Джим не мог нарадоваться, что попал в дом, где вдоволь свежего воздуха, и чувствовал себя счастливым в этой мирной, трудолюбивой семье. Учителя отзывались о нем с лестной похвалой и говорили мистеру Лоренцу, что во всей школе не найти более прилежного и понятливого ученика. Мистер Лоренц не забыл и о своем маленьком двоюродном брате. Не добившись у тетки согласия послать Реджинальда в школу, он уговорил ее пригласить толкового учителя по более серьезным предметам, нежели музыка, танцы и французский язык. Реджинальд жаждал учиться, а потому с восторгом принял профессора Брауна, своего будущего наставника, и за короткое время привязался к нему всем сердцем. Не проходило и дня, чтобы маленький миллионер не осведомился об успехах и здоровье Джима. Узнав, каким отличным учеником сделался чистильщик обуви, Реджинальд не мог нарадоваться успехам своего друга и изо всех сил старался следовать его примеру. — Знаете ли, профессор, — сказал он однажды учителю во время урока, — богатому мальчику очень трудно быть добрым, я уже пробовал. Мама думала, что Джим испортится, если будет жить здесь. А он — хороший мальчик, поэтому переехал к миссис Дове. Как вы думаете, мистер Браун, вам удастся превратить меня в хорошего мальчика? — Мне кажется, такого славного мальчугана совсем не нужно превращать, — весело ответил профессор. — О, вы не знаете меня! — с серьезным видом возразил Реджинальд. — Я сделал очень много дурного в жизни!