Вьюшка тут же встала и подошла к Саше. Положила ей на ногу правую лапку и вопросительно посмотрела на нее. «Возьмешь меня на ручки?» – Вот это правильное решение. Саша взяла коробку с собачьими консервами, которыми питалась Вьюшка. Потом взяла ее корзиночку и матрасик. И в последнюю очередь прихватила сумку с нарядами. Да, Вьюшка оказалась дамой с приданым, одних прогулочных пальтишек у нее насчитывалось пять штук. А были еще костюмчики для дома, купальные принадлежности, бальные платья и всевозможные шляпки, некоторые из них были до того хорошенькими, что Саша просто не смогла их оставить. Дома они обе были атакованы ураганом любви по имени Аладдин. Щенок радовался им обеим с таким восторгом, словно пределом его мечтаний было то, чтобы вместе с ними жила старая собачонка с непростым характером. Он обнюхал Вьюшку с ног до головы, на что не понадобилось много времени, но к чему сама Вьюшка отнеслась весьма прохладно. Она пару раз даже огрызнулась на Диню, словно давая понять этому долговязому балбесу, что, несмотря на неоспоримое превосходство в росте и живой массе, он далеко не имеет тех заслуг и мозгов, которые есть у нее. Диня ничего из этого нравоучения не понял, он тут же приволок Вьюшке резиновую кость – свою любимую игрушку, которая была едва ли не больше самой Вьюшки. Потом умчался, а через минуту появился, неся во рту что-то подозрительно похожее на кусок сыра. Это заставило Сашу насторожиться. – А ну-ка, постой! Покажи, что это там у тебя? Она попыталась схватить щенка за загривок, но тот изворачивался и имел вид самый удивленный и озадаченный. «Неужели ты хочешь отнять у бедной старой дамы ту вкусняшку, которую я для нее припас? Не ожидал от тебя! Вот уж от кого-кого, а от тебя – нет!» Он так вертелся, что проглотил сыр. В том, что это был именно сыр, сомневаться не приходилось. Диню выдавал запах. – Откуда бы ты мог его взять? Вывод был всего один – из холодильника! У мамы был припасен приличных размеров кусочек дорогого сыра с синей плесенью, который она планировала подать на проводы старого Нового года к столу. И Диня его сожрал! Весь кусок! Целиком! Это было ужасно. Во-первых, потому, что мама такое точно не одобрит. А во-вторых, потому, что Саша отнюдь не была уверена, что сыр с голубой или любой другой плесенью полезен для молодых собак. Сможет ли Диня его переварить? Но Диня носился по квартире словно угорелый. И не было заметно, чтобы вредный, но такой вкусный сыр оказал бы на его организм сколько-нибудь заметного действия. Устроив свою новую питомицу – Вьюшка почему-то упорно игнорировала свой собственный матрасик с корзиночкой и предпочитала лежать на матрасике щенка, чему тот был только рад, – Саша отправилась к компьютеру. Ее интересовали сайты нумизматов, на которых она надеялась найти упоминание о найденной сегодня монетке. Когда это не удалось, монетка была совершенно гладкой, Саша взялась за ампулу. На ней не было никаких букв или знаков, совершенно гладкая стеклянная поверхность, внутри которого булькала и переливалась желтоватая жидкость неприятного цвета. Так и не поняв, что это такое могло быть, Саша поняла только одно. Ампулу запаивали в кустарных условиях, потому что ни одна уважающая себя фабрика по производству медицинских препаратов не позволила бы такой кособокой кривуле выйти в свет. Улов был невелик, и все же его требовалось показать знающему человеку. Саша была все же не настолько эгоистична, чтобы оставлять важные улики себе. Некоторое время она еще колебалась, а потом все же решилась. – Звони Милорадову! – скомандовала она самой себе. – Он должен знать, что вытворяют его коллеги. Несмотря на принятое решение, которое было верным, руки у Саши все равно немножко дрожали. Не так-то просто позвонить своему любимому следователю, да еще спустя столь долгое время, когда они не только не общались, но даже не разговаривали. Сам Милорадов ей уже давно не звонил, а Саша не звонила, потому что считала неудобным отвлекать его пустяками от дел. Но сегодня были уже не пустяки. И Саша с замиранием сердца вслушивалась в долгие гудки, которые звучали в трубке. Было в них что-то нехорошее, что-то пугающее и таящее в себе нечто неприятное. И вот Милорадов ответил: – Саша? Рад тебя слышать. Как у тебя дела? Саша так обрадовалась, услышав знакомый голос, что начала сразу же рассказывать о том, что у них случилось в доме. – Представляете, эти полицейские пытаются представить убийство словно несчастный случай! Чтобы не перетрудиться! Я считаю, вы должны вмешаться и наказать этих лентяев! – Я не могу, – отказался Милорадов. – Я нахожусь в Москве. – Но… А когда вы вернетесь? – Не знаю, возможно, на выходных загляну к вам в Питер. Но это не точно. – Вы… к нам заглянете? Вы что?.. Вы теперь живете в Москве? – Живу и работаю. – И… и давно? Вопрос сорвался с языка сам собой. И это было совсем не то, что должна была спросить Саша. В конце концов, какая разница, как давно ее любимый Милорадов перебрался в другой город. Вопрос в том, собирается ли он оттуда возвращаться? Но, судя по всему, если и вернется, то исключительно на короткое время, на день или два. – Прости, я должен был тебе сказать об этом раньше, но мне все как-то не удавалось. – Ну да, конечно, – произнесла Саша, изо всех сил стараясь, чтобы ее голос не звучал слишком уж убито. – Вы не должны были мне ничего говорить. Но внутри у Саши образовалась огромная черная пустота, в которую с неумолимой скоростью засасывало все хорошее и светлое, что ее окружало, – приподнятое настроение, страсть к новому расследованию, азарт от предстоящих погонь и приключений. Все это было важно лишь в компании Милорадова, а без него теряло смысл. Почти теряло. – Ладно, я все поняла. На вас больше мне не рассчитывать. – Ну почему же? У меня остались в Питере друзья, многие из них мои коллеги, я попрошу кого-нибудь из них проконтролировать это твое дело. – Да, спасибо. Саша не знала, что еще сказать. Поэтому попрощалась, убрала трубку и пошла к себе в комнату. Плакать. Но даже в этом крохотном удовольствии ей было отказано, потому что с работы вернулись ее родители. Они обнаружили присутствие Вьюшки и почти сразу заметили отсутствие сыра. И пожелали выяснить у своей дочери, не может ли она установить причинно-следственную связь между этими двумя фактами. – Сыр слопал Диня, – уныло объяснила им Саша. – Понятия не имею, как он до него добрался, но пытался угостить Вьюшку, а в итоге полакомился им сам. Потом пришлось объяснять, как у них оказалась Вьюшка. А рассказать об этом, но не упомянуть убийство Марины Владиславовны было никак нельзя. И родители очень скоро узнали, что их дочь впуталась в очередное расследование. Мама тут же закатила глаза и приготовилась упасть в обморок: – Все! Это конец! Она снова взялась за свое! Саша потрясла головой: – Это случайность. Ничего я расследовать не буду. Но мама ей не поверила. – Отец! – трагическим голосом обратилась она к мужу. – Что ты молчишь? Звони немедленно Милорадову, пусть он берет это дело в свои руки! И вот тут Сашу прорвало. Слезы хлынули у нее из глаз градом. – Не надо никому звонить! – закричала она. – Он все равно не приедет и ничего не возьмет! Не сможет! – Почему? Его уволили?! – Ему теперь не до нас! Он теперь работает в Москве! И, обливаясь слезами так, что самой себе напоминала водопад, Саша ушла к себе в комнату. Вслед за ней туда притопал недоумевающий Диня, потом протиснулась Вьюшка, а затем на полу показалась еще одна чья-то длинная и темная тень. Собаки двигались совершенно неслышно, а вот тень цокала когтями по паркету. Но Саша подумала, что эти звуки издает кто-то из собак, а потому не обратила на них внимания. Да и вообще, ей было не до таких мелочей. Сердце у нее в груди буквально разрывалось на части, а себя она чувствовала настолько ужасно, что впору было заказывать отходную. Глава 5 Ни в какую школу на следующий день Саша не пошла. Просто не смогла нормально открыть глаза, которые за ночь опухли, а ресницы слиплись. Девушка отмачивала их сначала в обычной прохладной воде, потом лежала с пакетиками чая на глазах, потом закапывала какие-то капли, которые посоветовала ей мама. Капли немножко помогли, отек спал, и ко второму или даже третьему уроку при желании Саша могла бы пойти в школу. Но все дело в том, что такого желания она не испытывала. Ей было так ужасно больно и обидно, что она просто не могла заставить себя встать и куда-то идти. Но постепенно скорбь уступила место чувству разума. – А с другой стороны, разве он мне обещал, что мы вечно будем вместе? У него своя жизнь, карьера, ему это важно. Да… И тут снова чувства овладевали над разумом. – Но почему он мне не сказал? Выходит, что я для него пустое место. Круглый ноль! И Саша снова принималась с упоением рыдать, жалея саму себя. Собаки сидели рядом и дружно подвывали ей в знак сочувствия в два голоса. Вьюшка тянула тоненько и высоко, а Диня выводил рулады густым сочным басом, который иногда у него срывался на лай, тогда Вьюшка неодобрительно на него косилась и трогала лапой. Мол, не фальшивь! Такой концерт нравился в равной степени всем троим. Наконец у Саши проснулась совесть. С Диней нужно было идти на улицу. Да и Вьюшке совсем ни к чему было любоваться на слезы ее новой хозяйки. Собачке и так выпало слишком много горя за последнее время, ни к чему было ее грузить еще своими проблемами. – А пойдемте мы с вами гулять! – воскликнула Саша. – Что скажете? Собаки моментально запрыгали и заметались по квартире. «Гулять» – это было поистине волшебное слово для любой собаки. Даже Вьюшка, которая предпочитала делать свои дела на пеленку, радостно бросилась к дверям, каким-то чудом умудряясь не попадать под громадные лапы Аладдина, каждая из которых могла расплющить ее в лепешечку. Всю их собачью скорбь словно рукой сняло от одного-единственного заветного слова. – Вот бы и нам, людям, так же! Выходя на улицу, Саша столкнулась с соседкой с первого этажа. Это она взяла кошек Марины Владиславовны к себе на дожитие. Увидев их троих, женщина заулыбалась: – У тебя теперь настоящая свора. Вот и компания для Вьюшки! Как они? Ладят между собой? – Мне кажется, они подружились.