– Он вас победил, – выкрикнул Отес. – И получил зачет, – кивнул учитель. – Напомните мне в следующий раз, что фехтовать и одновременно пытаться уследить за кучей неумех – не очень хорошая идея. Коррин хмыкнул, но сказанное нисколько не смутило улыбающегося Вьера. – А вам урок на будущее, мистер Гилон: не полагайтесь только на железо, когда смерть нацелилась в лицо, противник может попытаться остановить ее голыми руками. – Магистр опустил рапиру и продолжил: – Дженнет, вам тоже зачет, Мэрдок, – он посмотрел на парня. – зачет, но… Я понял, почему ты сдержал удар. Здесь и сейчас, в ученическом поединке против Астер. Понял, но, если бы ты сражался против герцогини, получил бы неуд. Хоторн нахмурился. – Ты должен помнить, что в бою не бывает мужчин и женщин, не бывает леди и джентльменов. Бывают лишь противники. Запомни и оставь рыцарство для бала. Или однажды лишишься головы. Парень подумал и кивнул, принимая критику. – Астер, – магистр прищурился, – а знаешь, тебе тоже зачет. Техника хромает на обе ноги, но, – он оглядел зал, – теперь я вижу, что ты хочешь драться. Что хочешь победить. Возможно, из тебя еще и выйдет толк, если заменишь оружие. Остальные – на второй круг. – Как интересно, – хмыкнула направляющаяся к выходу Дженнет. – Одной проигравшей поставили зачет, остальных заставили потеть дальше. Ничего нигде не жмет, Астер? – Нет, Альвон, – ответила я, подбирая сломанную рапиру. – Но благодарю за беспокойство. – Кстати, – сказал подошедший Вьер, – расчеты ты тоже сдала. Это я так, к слову… если тебя интересует. Я склонила голову в знак признательности и направилась к выходу. За спиной со звоном скрестились клинки. Моя комната на втором этаже жилого крыла выглядела, как и должна выглядеть спальня леди. Чистая, опрятная и немного холодная. В холоде было виновато приоткрытое окно – в комнату дуло, и подоконник покрывал слой подтаявшего снега. Камин давно остыл, надеюсь, его не забудут разжечь к вечеру. Девы, как же я скучала по Лиди, моей камеристке в Кленовом Саду! Там мне не приходилось задумываться ни о прическе, ни о чистоте платьев. Но в Академикуме другие правила. Хочешь учиться магии, научись заправлять кровать сам. Помню, как стонала в первый день герцогиня. Хотя растапливать камин нам не доверяли, что не могло не радовать. Я вытащила из сундука пальто, пояс, развернула черную рапиру, кошелек с мелкими монетами, ученический значок, перчатки. Спрятав локоны под шляпку, проверила наличие ингредиентов. «Сухая вода», «ржа», «семена пустоты», «земляной настой», «горошинки тьмы», «проявитель», «куриная слепота» – все на месте. Я закрыла окно и оглянулась. Теперь комната не была столь безукоризненно прибрана: сундук чуть сдвинут, шкаф со шляпками открыт, на смятом покрывале лежала скомканная упаковочная бумага, рядом сломанный матушкин клинок. Почему у меня такое чувство, что я собралась на бой? Всего лишь спущусь в город, выслушаю Криса, если он, конечно, захочет говорить, и вернусь в Академикум. – Вот только себе не ври, – проговорила я. – Выслушать-то ты выслушаешь, но вот вернешься ли? – и, словно боясь передумать, быстро вышла из комнаты. Дирижабль не трясло, он спускался плавно и почти неосязаемо. Не надо только смотреть в окно, не надо думать о том, что под ногами у тебя пустота. Много-много пустоты. На этот раз тревожное ожидание было скрашено мыслями и сомнениями. Я живо представляла себе вариации предстоящего разговора с Крисом, но почему-то упорно скатывалась к сценам из бульварных романов. Он возьмет меня за руку, посмотрит в глаза и скажет… Тут фантазия выдыхалась, потому что я представляла, что он может сказать, и это совсем не сочеталось с романтикой. Я даже покраснела от злости и поймала внимательный взгляд стоящего у окна мужчины в длинном пальто и круглых очках. Но тут же поняла, что мое смущение интересует его в последнюю очередь. Внимание привлекла висевшая у пояса рапира из чирийского железа. Еще лет десять назад это смотрелось бы крайне вызывающе, даже матушка всегда выступала против сочетания юбки и клинка. Одно дело заниматься с домашними учителями и другое – выставлять это на всеобщее обозрение. Но времена изменились. Например, мисс Ильяну такие тонкости вовсе не заботили. Хотя до сих пор можно было услышать рассуждения того или иного ретрограда о том, что оружие и женщины – не лучшее сочетание. Слава Девам, князь не особо прислушивался к выкрикам подданных, требующих вернуть Аэру в каменный век. Он вообще мало к кому прислушивался. Кольнуло беспокойство: а не совершила ли я ошибку, взяв рапиру? Гикар мертв, его лавка сгорела, и теперь никто не сможет подтвердить факт покупки клинка. Я положила руку на эфес, мужчина учтиво коснулся навершием трости шляпы, словно извиняясь за излиший интерес, и отвернулся к окну. Мысли побежали по кругу. Перед глазами снова встала сцена: мы с Крисом в кафе, он улыбается и уверяет, что все будет хорошо… Нет, это какая-то особо опасная болезнь, а не любовь! Я вздохнула. Если барон в чем-то меня и уверит, так это в том, что зря сюда явилась. Далеко от воздушной гавани я не ушла, миновала зал ожидания, кассы и устроилась за столиком кафе, как раз напротив широкого окна. Долго ждать не пришлось: через четверть часа у парапета, с которого открывался головокружительный вид на Льеж, появилась компания мальчишек в куртках разной степени потертости. Они громко смеялись, косясь на витрину с пирожными. Я демонстративно подняла серебряную монету. Стоявший ближе всех к окну мальчишка быстро сообразил, что сулит ему ее блеск, и, с опаской покосившись на остальных, юркнул внутрь. – Отнесешь эту записку в трактир «Пьяный кучер». – Монета исчезла в одной грязной ладони, сложенный вчетверо листок – в другой. – А если принесешь ответ, получишь вдвое больше. Паренек согласно шмыгнул носом и, выскочив за дверь, бросился сначала к своей ватаге, а потом уже они все вместе с шумом и гиканьем сбежали по ступеням вниз, к улице. – Леди желает что-нибудь еще? – Подошедший официант проводил неодобрительным взглядом моего посыльного и посмотрел на стол, где в одиночестве томилась чашка чая. – Леди желает побыть в одиночестве. – Вторая монета исчезла в чистых холеных ладонях. А потом потянулись часы ожидания. Приземлялись и взлетали в чистое небо дирижабли. Скрипели платформы и телеги с грузами. Спускались и поднимались пассажиры. То шумное семейство с пятью детьми, то чопорные матроны в черных чепцах. Мимо проехала нагруженная вином телега, на каждом бочонке было выжжено клеймо: расправившая крылья сова. Клеймо дома Оуэнов. Они поставщики вин двора первого советника. Хотя эти бочки, судя по количеству и свежему дереву, предназначались кому-то рангом пониже, молодое вино аристократы не особо жалуют. Скорей всего, заказали на народные гуляния по случаю Дня Рождающихся Дев. Рождение богинь отмечали все. Знать – балами и щедрыми пожертвованиями, простой люд – угощениями и танцами на площади у ратуши. Обещали ночной фейерверк и традиционный «золотой дождь» с дирижабля для тех, кто не нашел в себе силы окунуться в купель. Не знаю, откуда пошла эта традиция, но в ночь рождения первой Девы Одарительницы было принято вырезать в Зимнем море прорубь и с благословения жриц окунаться в нее с головой. В знак уважения к богине, которая была рождена в воде. Люди следовали этой традиции ровно до тех пор, пока в одну из зим лед не треснул и на свидание с Девами не отправилось разом пять десятков человек. На следующий год жрицы установили на главной площади что-то вроде большой каменной чаши, в которую заливали благословенную воду, и народ с радостью дрызгался, не боясь утонуть. Или замерзнуть насмерть. Но все-таки большинство предпочитало оставаться в сухой и теплой одежде. Такое наверняка не нравилось богиням, и с развитием воздухоплавания было положено начало новой традиции. Теперь благословенную воду во время праздника разбрызгивали с дирижабля, чтобы никто не ушел обделенным. Смысл названия «золотой дождь» от меня ускользал, как сказал однажды папенька, видимо, когда его придумывали, ориентировались на стоимость действа. Мимо окна проехала еще одна телега, на этот раз с ящиками с неизменным совиным знаком. Это уже товар в бутылках, явно не для простого народа. По стеклу постучали, я вздрогнула и сфокусировала взгляд на окне. На улице стоял мальчишка в стоптанных башмаках и призывно хлюпал носом. Чай давно и безнадежно остыл, солнце сместилось вправо и начало обратный путь к горизонту. Я вышла из кафе, и парнишка передал мне неопрятный клочок бумаги, словно второпях вырванный из книги, где на полях кто-то коряво написал два слова: «сгоревшая библиотека». – Держи. – Я бросила посыльному на ладошку еще две монеты, увидела, как на усталой физиономии появляется улыбка, и поспешила по ступеням вниз, на ходу надевая перчатки. Крис все-таки ответил. – Спасибо, леди-маг, – прокричал мне в спину парнишка. Мимо библиотеки, прозванной в народе «сгоревшей», я как-то раз проезжала с родителями. В Академикуме была своя, так что ученики не испытывали потребности в дополнительных источниках знаний. Да и не помогут Академикуму все библиотеки Аэры: сегодня летающий Остров над Льежем, а завтра? В Чирийских горах? Над Зимним морем или Ирийской равниной? Раньше самая крупная библиотека Аэры располагалась в столице, но после крушения дирижаблей десять лет назад прямо на городские кварталы Эрнесталя то, что удалось спасти от огня, перевезли в Льеж. Говорят, вонь от пропитанных запахом гари фолиантов стояла на улице не одну неделю. И первая библиотека Аэры стала известна как «сгоревшая». Извозчик высадил меня прямо напротив высоких дверей из темного дерева, открывшихся без единого скрипа. Внутри, что бы ни говорили злые языки, пахло пылью и лавандой. Дремавший за столом смотритель приоткрыл глаза, увидел ученический знак у меня на пальто и снова погрузился в сонное оцепенение. Во все библиотеки Аэры учеников пускают бесплатно. Приказ первого князя. Сгоревшая библиотека занимала три этажа. На первом я Криса не нашла, только пару девушек в светлых платьях. Они ожесточенно о чем-то спорили, тыкая пальцами в книгу. Увидев меня, замолкли и склонили головы в приветствии. Еще один молодой человек грыз бублик и неторопливо листал книгу, больше похожую на журнал расходов какого-нибудь поместья, настолько том раздулся от пожелтевших и неровно вклеенных страниц. Поднявшись на второй этаж, я долго ходила между стеллажами, и стук моих шагов подхватывало эхо. В преддверии праздников люди предпочитали заказывать новые платья и сладости, а не тратить время на библиотеки. Крис сидел за самым дальним столом. Перед рыцарем возвышалась стопка книг, еще три тома лежали справа и, видимо, ждали своей очереди. Барон переворачивал страницу, пробегал глазами текст, иногда шевелил губами, что-то шептал, а потом снова перелистывал и снова… – Крис, – позвала я, садясь напротив. Он поднял голову, и я поразилась произошедшей в нем перемене. Сколько он спал с того момента, когда мы расстались у дома целителей? Час? Два? Не знаю, но выглядел рыцарь неважно. Бледная кожа, грязные взлохмаченные волосы, запавшие покрасневшие глаза, под которыми залегли тени, жесткая складка у рта. Отец выглядел так же, вернувшись после недельной охоты на иларского волка, что повадился закусывать крестьянами из ближайших деревень. Волка он, кстати, так и не убил. – Прив… – начал Крис хриплым голосом, потом закашлялся и уже четче повторил. – Приветствую, леди Астер. Что привело вас сюда в такое время? – Перестаньте издеваться, барон, – вышло резче, чем я хотела. – Вы дали мне слово, извольте сдержать. Он смотрел на меня усталыми синими глазами, и было в его взгляде что-то… что-то такое… Так отец смотрел на Илберта, когда тот в очередной раз возвращался из города, воняя пивом, с рукой на перевязи, ибо успел заступиться за честь дамы, которая весьма смутно представляла себе, что это такое. В его взгляде сквозили усталость и извечный вопрос: да, когда же ты образумишься-то? И, надо сказать, брат образумился. Теперь я понимала, что отец тогда чувствовал. – И ты не дала себе труда задуматься, что обстоятельства могли сильно измениться? – Настолько, чтобы не найти минуты на разговор? – Настолько. Вот и все, Иви, можешь уходить. Или начинай умолять, совсем как побирушка у ратуши. Когда в следующий раз буду смотреться в зеркало, кого увижу? Леди или готовую унижаться влюбленную дурочку? «Спокойно, – уговаривала я себя. – Ты пока ничего не сделала, всего лишь приехала в библиотеку. Наверное, так и начинается падение, с таких вот маленьких «всего лишь». – Но теперь, – мой голос был холоден, – здесь и сейчас, вы можете уделить мне время, барон? – Время… – протянул он, переводя взгляд куда-то за мое плечо, и я едва подавила желание обернуться. – За чем охотились воры? Что было в инструментариуме? Вытяжка из семян лысого дерева? Лекарство от коросты? Я ведь не умоляю? Нет, я просто спрашиваю. – Мы вроде перешли на ты? Или уже нет? – усмехнулся он. – Перешли, – подтвердила я, – наедине. – Наедине, – повторил Крис, словно пробуя слово на вкус, и от ноток, прозвучавших в его голосе, у меня закололо кончики пальцев. – Крис, там было лекарство от коросты? – Нет. – Его рука медленно скользнула в карман, и он выложил на стол знакомый инструментариум. – Нет? – Я заморгала. – Нет. – А что же… Он вздохнул, закрыл книгу и положил ее к уже просмотренным фолиантам. Стопка угрожающе зашаталась. – От черта молитвой, от тебя ничем. Что ты знаешь о ветреной коросте? – Оуэн пододвинул к себе один из трех отложенных томов. – Когда она появилась? – Точно неизвестно, но говорят, болезнь бродила по земле еще во времена единой Эры. – Правильно говорят, – кивнул рыцарь, перелистывая страницы. – Что еще? – Она поражает только одного представителя рода, – продолжала перечислять я. – Какая умная болезнь. – Маги придумали амулеты для защиты от заражения.