Крис коснулся шейного платка, расстегнул верхнюю пуговицу камзола и вытащил из-за ворота круглый медальон на цепочке. Я почувствовала дремавшую в нем магию, она была похожа на гудящее насекомое, невидимое и неслышимое насекомое. Защитный амулет. – Какие умные маги. – Он наконец нашел нужную страницу и повернул книгу, придвигая ко мне. – Лысое дерево. На развороте было нарисовано небольшое крючковатое растение с изломанным стволом, которое так и хотелось назвать не деревом, а уродцем. Оно на самом деле было лысым – толстые изогнутые ветки венчали метелки с семенами. Я посмотрела на рыцаря. – Ты никогда не задумывалась, почему болезнь назвали коростой? – Крис уже листал второй том. – Нет, – честно ответила я и тут же задумалась. – Наверное, из-за того, что органы покрываются панцирем… мм… коростой? – Неправильный ответ, Ивидель. Как оказалось, никакого секрета тут нет, стоит только поискать. Он положил вторую книгу прямо поверх первой и указал пальцем на потускневшие строки. По хрусткому и ломкому переплету было видно, что фолиант давно не открывали, от старой кожи едва уловимо несло гарью. На желтой шершавой странице был написан рецепт. Обычный рецепт с ингредиентами и указаниями, сколько чего и как растереть, покрошить, настоять… Почти обычный, за исключением того, что это был рецепт приготовления яда. – Всего лишь надо знать, где искать, – покачал головой Крис, и в его голосе послышалась горечь. Я читала строчку за строчкой, чувствуя, как сердце начинает биться сильнее и сильнее. «Десять грамм коры лысого дерева три ночи настоять на «мертвой воде», посеять «ускоряющее зерно», разделить на восемь частей…» – На симптомы посмотри. Я быстро стала читать дальше, не замечая, что делаю это вслух: – «Впрыснуть в кровь или нанести на рану. Отсроченная смерть, от седмицы до двух – первый и единственный признак отравления». – Дальше шел рисунок в виде чешуи над пораженным органом, который через малое время будет закован в смертельный непроницаемый панцирь. – «Противоядие – настойка из семян лысого дерева. Впрыснуть в кровь не позднее…» Но это значит… Это значит… – Я подняла голову. – Это значит, что короста от слова «кора». Это значит, что короста – это не болезнь, а яд. – Нет, – не поверила я. – Не может быть. Что это за книга? – Я захлопнула фолиант, но название за давностью лет уже успело стереться, остались лишь отдельные буквы. – Эта болезнь поражает только одного человека в роду. Чтобы избежать этого, маги создали амулеты… – Чего кричишь? – миролюбиво спросил Оуэн. – От твоего крика ничего не изменится. Всегда думал, что эта болезнь странная, больно привередливая. Знаешь, что она мне напомнила? – Он взялся за третий, последний том. – Заклинание на чирийских клинках. Немного другое, но суть та же: идет опознание по крови. – Передо мной легла третья книга. Сухие строчки из какого-то научного труда какого-то заумного мага какого-то бородатого года… «…наделить вещь способностью распознавать кровь нетрудно, трудно заставить ее выбрать одного носителя и остаться слепой к остальным. Мы смогли восстановить это свойство для твердых веществ и полностью утратили для жидких. Многое осталось по ту сторону Разлома…» – Думаю, маги усовершенствовали этот яд. – Нет, – возразила я. – Маги придумали артефакты для защиты! – Конечно, придумали, – устало сказал барон. – Посадить на такой крючок всю Эру – это гениально. Не хочешь болеть – плати, даже завидно, что не сам придумал. Я оттолкнула от себя книги. – Ты ведь это хотела знать? Какая жидкость в инструментариуме? Ответить у меня не получилось, да это было бы излишне. – Милорд Тиболт опознал раствор, не сразу, конечно. – Оуэн скривился. – В нем был яд из коры лысого дерева. – Но… – Да-да, тот самый первоначальный вариант яда, рецепт которого ты видела в книге. – Но это значит… – Да. Крис снова коснулся шейного платка, а я вцепилась пальцами в столешницу. Мир вокруг вдруг стал очень неустойчивым. Девы, умоляю! – Это значит… Все, что хотите, любой обет, деньги, обещание, только прошу вас! – … что против него защитные амулеты бесполезны. Наверное, у меня на пальце была ранка, может, заноза, царапина. Этого хватило. Шейный платок упал на стол. Я подняла взгляд, уже зная, что увижу, уже понимая, почему сердце стучит, словно сумасшедшее. Богини не услышали. На шее Криса расцвел тот самый первый и последний признак ветреной коросты, рисунок, напоминающий чешую. Я вскочила, опрокинутый стул с громким стуком упал. Хотелось кричать. Топать ногами. Смахнуть со стола все эти книги! – У меня осталось чуть меньше двух недель, – Оуэн встал и устало растер шею. – Поэтому мне наплевать на все обещания, экзамены и истерики юных графинь. – Он сделал шаг вперед, подошел почти вплотную. – Это тебе понятно, И-ви-дель? Он произнес мое имя по слогам, будто впервые. А я словно впервые его услышала. Просто имя, без насмешки и горечи. Я перевела взгляд с шеи на подбородок, а потом на губы, которые оказалась слишком близко. Вот так и падают в бездну. Только для меня наверняка уже поздно, потому что я бегу к ней изо всех сил, торопясь узнать, так ли притягательна ее темнота, как говорят люди. Не знаю, кто из нас сделал первое движение, он нагнулся или я сама подалась вперед, но… Девы, когда его губы коснулись моих, теплые, сухие и неимоверно мягкие, весь мир исчез. И библиотека, и книги на столе, и даже короста. Руки Криса скользнули мне на талию, рывком придвинули к себе, а я, сама того не замечая, тянулась и тянулась к нему, ловя дыхание и каждое движение, пусть мимолетное и слишком быстрое, чтобы запомнить. Слишком сладкое, чтобы забыть. Он поднял голову, разглядывая меня как какую-то диковинную зверушку, больше удивленный, чем недовольный. – Я вижу в твоих глазах жалость, Ивидель? – Губы, только что касавшиеся моих, скривились. – Даже интересно, насколько далеко ты позволишь мне зайти во имя сострадания? Иногда слова причиняют не меньшую боль, чем поступки. Я вздрогнула и замахнулась, желая влепить пощечину, словно кухаркина девка настырному конюху. Но Оуэн легко перехватил мою ладонь. – Я не позволю ни одной женщине бить себя, – заявил рыцарь. – Запомни это, – и совсем не по-рыцарски оттолкнул мою руку. Я отпрянула и ударилась спиной о стол, злополучная стопка все-таки упала, книги рассыпались по полу. Я этого не забуду. И ему не позволю. Потому что Ивидель Астер не кухаркина дочка. – Уходи. – Он оглядел пустой зал. – Ты узнала, что хотела. – А ты нет. – Голос дрожал, но я заставила себя говорить. – Есть случаи излечения от коросты. На городском рынке Льежа… – Знаю, уже две ночи там брожу, даже кошельком с золотом светил, но охотников ударить меня по голове целительской дубинкой так и не нашлось. – Надо найти излечившихся. – Я говорила слишком торопливо, потому что меня снова захлестнуло отчаяние, густо замешенное на стыде. Или стыд, замешенный на отчаянии. И ненависти. Я ненавидела себя за то, что продолжала стоять здесь. – Искал я этих выздоровевших. – Оуэн взял со стола инструментариум, снял со спинки стола пальто. – Они неуловимы, как видения Дев. Кто-то слышал, что у его соседа третья жена четвертого сына совершенно точно излечилась, но, – рыцарь развел руками, – этих людей невозможно найти. – Я знаю одного. – Я скорее почувствовала, чем увидела, как он замер, как равнодушие сменилось интересом. – Я знаю модистку, у одного из ее соседей излечилась дочь. – Опять третий знакомый четвертого пекаря? – Может быть, но ты не в том положении, чтобы разбрасываться даже ничтожными шансами. – Я поговорю с ней. – Он поднял книги и небрежно побросал их на стол. – Поговоришь с модисткой? – Настал мой черед усмехаться. – С какой из десятка? О чем? О шляпках? Или о последней модели корсета? – Я все-таки нашла в себе силы поднять голову и посмотреть в лицо Криса. – Это стоит твоей жизни? Желание отправить меня восвояси? Неужели так трудно принять помощь? – Почти так же трудно, как тебе посмотреть мне в глаза. – Он обернулся и тихо проговорил: – Идемте, леди Астер. – Я продолжала стоять. – Забудьте о том, что случилось. Я больше никогда вас не коснусь. Даю слово. – Я выпрямилась, и он устало добавил: – Идемте же. Вы сами предложили помощь. Модистка равномерно постукивала по столу пальцами, я не отводила взгляда от ее рук, тщетно стараясь вспомнить имя женщины, это внесло бы в разговор нечто личное, что немаловажно, когда просишь об одолжении. А беседа была именно личной, я спрашивала, но она не обязана была отвечать. Но имя упорно продолжало ускользать, как нечто незначительное. Мадам Мьек? Сьек? – Леди Астер, позвольте узнать, чем вызвано ваше любопытство? – Увы, не могу. – Я повернула голову, глядя сквозь приоткрытую дверь кабинета на оставшегося в общем зале Оуэна. Одна из мастериц что-то спрашивала у рыцаря, он, улыбаясь, отвечал. Почему бы и нет? Рисунок на шее был надежно скрыт под шелковым платком, а все остальное девушке очень нравилось. – Это он? – спросила, проследив за моим взглядом, модистка. – Он болен? – Я не ответила. – Такие, как он, просто ходячая неприятность для юных леди. Поверьте той, что в свое время сильно обожглась. – Верю. Но вы не ответили на вопрос. Об излечившихся от коросты. – Вы уже все знаете, леди Астер, у моих девчонок языки без костей. Чего вам еще? Они же рассказали вам про безногого Кэрри с рынка? – А также про безликих Грена и Труна. – Я перевела взгляд на ее немного некрасивое, тонкое лицо, на уложенные каштановые волосы и тут же вспомнила имя. – Мадам Кьет, если бы вы сразу ответили на вопрос, я бы уже ушла. Это ведь так просто, бросить пару имен и выпроводить навязчивую клиентку. Но вы так старательно уходите от ответа, что… Она взмахнула рукой, прерывая меня. – Вы надеетесь, что у меня есть еще что-то. Что-то иное… – А оно есть? – Не знаю. – Она сложила подрагивающие пальцы в замок и несколько минут молчала, а потом начала рассказывать, но совсем не то, на что я надеялась: – Вы знаете, что иногда, заказывая платье, леди может отказаться от него. По разным причинам: деньги, минутный каприз, неосторожные слова мужчины, что лавандовый цвет ее бледнит? – Она посмотрела на приоткрытую дверь. Теперь Крис стоял, повернувшись к нам спиной. – Мало кого при этом волнует внесенный задаток, хотя встречаются и такие. Впоследствии я продаю эти платья значительно дешевле. Конечно, леди никогда не купит готовое, но «не леди»… Софи понравилось одно из них. – Софи? – Я подалась вперед. – Ваши мастерицы болтали о ней, как и об остальных.