– Похож, – сказал папенька. – Бесцветный, как их называют, таким же был и первый Змей. – Рисунок – это не доказательство, мало ли кто на кого похож! Как мы можем быть уверены, что это он? – фыркнула матушка. – Рассказывай, Ивидель Астер, – остановив на мне тяжелый взгляд, приказал отец. – Рассказывай все, если не хочешь под замок до самого замужества. – Позволено ли мне спросить, почему вы согласились на эту помолвку? – снова повернулся ко мне Мэрдок. – Думаете, моим мнением интересовались? – Думаю, – не стал юлить сокурсник. – Так почему? В чем ваша выгода? – В том… – Я сжала и разжала руку в перчатке. Точек больше не было видно, мало того, я совсем их не ощущала, а вот когда отец задал самый важный вопрос, когда я уже готова была открыть рот и отказаться от помолвки… Ладонь прострелило болью, словно в нее вогнали сразу три горячие спицы. Я просто задохнулась от неожиданности и не смогла произнести ни слова. – В том, что пока я помолвлена с вами, мне не станут искать другого жениха, – озвучила я часть правды. Рассказывать по частям всегда сложнее, чем обрисовать картину целиком… Мой рассказ в отцовском кабинете больше напоминал хождение по комнате, на пол которой вывалили ящик заряженных огнем сфер. Заденешь одну, и вспыхнут все. Я перебиралась от воспоминания к воспоминанию осторожными шагами-словами. Начала с покупки инструментариума и закончила праздником Дев, опустила вояж в тюрьму и мое нападение на учителя, не рассказала про укол Крису и про то, чем рисковала, сделав его. Жаль, что совсем не упоминать барона Оуэна не получилось, хотя произносить его имя при родителях оказалось необъяснимо приятно. – Ивидель! – стоило мне замолчать, выдохнула матушка и, повернувшись к отцу, крикнула: – Кто-то пытается убить наших детей! Она не вернется в Академикум, Максаим, и мне все равно, сколько ты заплатил за ее обучение. – Отец… – начала я, вставая с кресла. Граф Астер поднял руку, призывая к тишине, и мы с матушкой замолчали. Решение было принято, я видела это по его глазам, и, каким бы оно ни было, оспорить его уже не удастся. – Она вернется, Сибил. Я облегченно выдохнула и упала в кресло. – Но… – протянула беспомощно матушка. – Вернется хотя бы потому, что здесь ей совсем не гарантирована безопасность. – Я вспомнила взрыв в шахте, уверена, что и отец тоже. – Только месть. – Вернется для того, чтобы тот, кто придумал это, не понял, что все изменилось. Глаза матери заблестели от слез, и я невольно почувствовала себя виноватой. – Я бесконечно уважаю тебя, Максаим, но кто-то пытается расчистить дорогу к наследству Астеров то ли для этого бастарда, то ли для женишка ценой жизни наших детей, а ты еще рассуждаешь о чем-то? Найди его! И сверни шею! Но не рискуй нашей дочерью! – Даю слово: ни тот ни другой ничего не получат, – пообещал отец, поднимаясь и делая шаг к пузатому железному сейфу. – О женихе я позаботился. А Альберту, если это он, вряд ли теперь будет дело до наследства отца. – Граф Астер стал крутить железную ручку сначала в одну сторону, потом в другую. Колесо замка вращалось с едва слышным треском. – И если дело в титуле и деньгах, то на этом все и кончится. – Почему? – не поняла матушка. – Потому что его обвиняют в заговоре против князя, потому что он особо опасный убийца с железной рукой, нарушивший завет богинь. – Замок громко щелкнул. – Помните, что я говорил про поддержку? Один бы он такое не осилил, я не знаю, где и как он обзавелся механической рукой вместо искалеченной и для чего придумал все это, но, – отец распахнул дверцу, – теперь все кончено, даже если его поддержат аристократы из тех, кому наши деньги поперек горла, вмешаются жрицы и серые псы. Отступник никогда не унаследует титула, и все, включая его, это понимают. – Ты хочешь сказать, что все позади? А взрыв на шахте? – не сдавалась матушка. – Это тоже часть заговора против князя? – Вряд ли, – не стал успокаивать ее отец, доставая из сейфа резную шкатулку. – Расследовать заговоры – это удел серых, а мы посмотрим поближе. – Он поставил шкатулку на стол и откинул крышку. – Посмотрим, кто из тех, что улыбается нам в глаза, держит за спиной нож. С этими словами папенька начал один за другим выкладывать на столешницу разноцветные камешки. Они были похожи на округлые леденцы из жестяной коробки, что частенько покупала нам матушка. Вот только это были не конфеты. – Альвоны? На стол упал прозрачный, как слеза, камешек, а я сразу вспомнила Дженнет. – Эстоки? Зеленый. Первый советник и его дочь Алисия. – Виттерны? Темно-фиолетовый. Перед мысленным взором появилось изуродованное лицо милорда Йена. – Лимеры? Оранжевый. Я нахмурилась и бросила взгляд на матушку, урожденную Сибил Олие Лимер. Главой ее рода сейчас был ее двоюродный брат и наш дядя Ксьян. – Или это Миэр? Нувориш без титула и без связей? Он вынырнул десять лет назад, словно из ниоткуда. Поговаривают, что с такой хваткой он до конца года приберет к рукам даже казну князя. В ушах раздался жизнерадостный смех Гэли. Папенька помедлил. – А может, это один из тех, кто давно отошел от большой политики, но собирается в нее вернуться? Хоторны? На столешницу упал коричневый, словно глина, «леденец». Мэрдок. – Стентоны? Желтый. Я вспомнила серую жрицу и ее маленький домик в Льеже. – Вири? Камень был голубым, словно небо. Мерьем, что всегда ходит хвостиком за Дженнет. – Оуэны? Белый и непрозрачный, словно галька. Крис… – Или Астеры? Вместо того чтобы уронить на стол очередной леденец, отец вдруг вытянул руку и легко перебросил его мне. Я поймала округлый камешек, и в тот момент, когда его теплая поверхность коснулась моей кожи, тот вспыхнул алым, будто внутри танцевал маленький язычок пламени. – Откуда ты их взял? – охнула маменька, подаваясь вперед. А я все смотрела и смотрела на живой и подвижный огонь, который кто-то давным-давно запер в камешке. Не в камешке. В артефакте крови. Коснись я любого другого камня, тот останется равнодушным. Но, взяв в руки камень Астеров, я пробудила его к жизни. Вернее, пробудила его кровь Змея. Говорят, эти артефакты создали давно, на заре образования Разлома, когда шли сражения с демонами, магами-отступниками и просто разбойниками с большой дороги, когда никто не знал, друг или враг стоит за спиной, когда подтвердить происхождение без прикосновения к артефакту рода было невозможно. И не только подтвердить, но и позвать на помощь. Отец, словно услышав мои мысли, вытащил из ящика стола сафьяновый мешочек и широкий массивный браслет. – Я долго их собирал, – ответил он матушке. – Считай это причудой богатого старика. Та фыркнула и легонько коснулась оранжевого леденца, внутри которого тут же зажглось яркое, похожее на фрукт солнышко. Родовая магия ответила на ее прикосновение. Отец нажал на середину браслета. Раздался щелчок. В сторону отошла миниатюрная крышечка из магического стекла, за ней прятался кармашек, в котором так удобно хранить нюхательную соль. Или яд. – Ты вернешься в Академикум, Ивидель. – Он достал из шкатулки еще один горящий от прикосновения леденец, вставил в оправу браслета, закрыл крышку и надел на свое запястье. – Но с условиями. Первое. Ты больше не будешь шататься по модным лавкам городов и сел. Если что-то надо, заказывай с посыльным или проси подруг. С территории Острова ни ногой. Ясно? Я кивнула, наблюдая, как отец развязывает тесемки сафьянового мешочка. – И второе. – Он протянул мешочек, и я уронила туда леденец, который все еще держала в ладони. – Если камень загорится, я буду знать, что дела плохи, и тогда ни Девы, ни магия, ни Разлом меня не остановят. Папенька протянул мне мешочек и, откинув крышечку, демонстративно коснулся своего камня. Даже сквозь плотную ткань было видно, как зажегся мой. Связанные кровью артефакты. Ты берешь в руки один, а вспыхивают все. Граф Астер убрал руку. Камни погасли. Я тут же развязала мешочек и коснулась своего – тот, что был в браслете, ответил мне таким же алым сиянием. – Это понятно? – спросил отец. Я кивнула. – И еще, Ивидель, мы должны получать от тебя весточки не реже раза в неделю, в противном случае мы сделаем выводы. Мы решим, что ты в беде. Я в третий раз кивнула. Слов не было. – И что же нам – просто сидеть и ждать, Максаим? Что изменилось? – Нет, ждать мы не будем, – улыбнулся папенька. – Как только Илберт встанет, собирайтесь в Эрнесталь, а потом в Льеж. Надо потрясти кошельками и узнать, кого мы настолько вывели из себя, что он расщедрился на магические заряды. – Я не настолько вам неприятен? – спросил Хоторн, и пусть тон оставался ровным, я видела, как важен ответ на этот вопрос. – Нет. – Я машинально опустила руку в карман и коснулась сафьянового мешочка, с которым не расставалась теперь ни на минуту. – Мне просто все равно. – Все равно? Но все изменилось! Мы помолвлены, леди! И как прикажете мне вести себя с вами дальше? – Официально о помолвке не объявлялось. Если вы сами не начнете кричать об этом на всех углах, у вас будет очень хороший шанс продолжить учебу холостяком. – Вы говорите, как старая компаньонка, – не выдержал он.