— А тебя-то это каким краем касается? — Да Юлька с наркошей связалась, — расстроено махнул рукой Олег. — Сосед наш бывший, она с ним дружит с самого детства. Их два брата Морозовых. Этот младший, его Морозенком зовут. А старшего Отморозом дразнят. Он и в самом деле полный отморозок. Знаешь, из тех, что колет поперек пуза "Нет в жизне щастя" и идет с обрезом грабить ближайший магазин или кабак. Придурок по жизни. И на вид такой же — сутулый, нескладный, а нос набок свернут. Крюков это описание показалось подозрительно знакомым. — А это не его ли я сейчас в шашлычной по этому самому носу тарелкой приложил? Он у него теперь вообще к щеке прилипнет. Ротный с усмешкой покачал головой. — Ты, гляжу, даром времени не терял. Не успел приехать, как уже и с ментами, и с гопниками поручкался. — И сынка вашего мэра немного по кустам погонял. — Да, орел. Ничего не скажешь, — развел руками Олег. — Только я тебя не за этим пригласил, а для культурного отдыха. Хватит войны, сегодня же едем в охотничий домик. Свежий воздух, баня, рыбалка, грибы. Захочешь, на охоту сходим. — А как же Юлька? — напомнил Крюков. — Не маленькая, пятнадцать лет уже, — возразил Олег. — Захочет повидаться, так прикатит. Пусть со своим наркоманом лучше разберется. Они наконец добрались до стоянки, где их ждали "рябуха" Крюкова и "БМВ" Олега. — Я впереди, ты за мной, — распорядился ротный. Спустя полчаса они смогли наконец выпить по первой рюмке за встречу. Юлька так и не появилась. * * * Яшка судорожно сжимал слишком маленькую для его пятерни рукоять пистолета "ТТ". Он уже знал о смерти Будулая, снова и снова вспоминал слова старого цыгана. Вот и попали они с Кармен из огня да в полымя. Теперь оставалось только подчиняться приказам Папы. Яшка прекрасно понимал, что малейший намек на неповиновение окажется для него смертельным. А для Кармен? Может случиться и так, что посягательства Степана покажутся детскими шалостями по сравнению с новыми проблемами. Поэтому Яшка твердо знал, что должен выполнить приказ Папы и убить человека, который не сделал ему ничего плохого. Ибрагим привез Яшку к старому пятиэтажному дому. Именно здесь по данным папиной разведки и прятался сейчас недобитый враг Умар Керимбаев. Оставлять его в живых Папа не собирался по двум причинам. Во первых боялся его мести, ибо как только Умар наберет силу, то тут же постарается убить Папу. А во-вторых, пока Умар был жив, Папа не мог наложить свою лапу на Восточный коридор поставки наркотиков. Ибрагим высадил Яшку возле небольшого скверика, за которым располагалась платная стоянка автомобилей. Именно оттуда должен был появиться Умар. Тот подъехал минут через двадцать на старом "мерсе" с квадратными фарами. Ибрагим, который сидел в белых "жигулях", моргнув дальним светом, удостоверил личность злополучного жениха и отъехал к соседнему дому, что означало сигнал к началу действий. Яшка напрягся. Сейчас ему нужно было незаметно передернуть затвор, чтобы дослать патрон в патронник и одновременно взвести курок, поскольку конструкция "ТТ" не предусматривала ни самовзвода, ни предохранителя. Он зашел в кусты, отвернулся к большому дереву и сделал вид, что копается в ширинке. За спиной он услышал шаги. Яшка замер. Шаги приблизились. — Ишь, зассали все, проходу от вас, алкашей, нет! — услышал он возмущенный старушечий голос, сопровождаемый стеклянным позвякиванием и догадался, что на него наткнулась сборщица бутылок. Когда ворчание и шаги удалились, он быстро облачился в матерчатые перчатки, потом достал из кармана пистолет и тщательно протер рукоятку и те детали. к которым мог прикасаться. Затем передернул затвор, сунул оружие обратно в карман куртки и вышел из-за кустов. Яшка появился вовремя. Он посмотрел в сторону "мерседеса". Из машины вылез человек азиатской внешности с забинтованной головой, пискнул сигнализацией и быстрым шагом направился через сквер к крайнему подъезду. Яшка догнал его на безлюдной дорожке. — Эй, Умар! — негромко окликнул он. — Привет от Папы! Забинтованный вздрогнул и обернулся. Такого страха в глазах человека Яшке еще не приходилось видеть. Ужас и мольба одновременно смешались в глазах жертвы. Яшка замер как парализованный. Это едва не погубило все дело. Он чувствовал, что должен стрелять, но не мог и пальцем шевельнуть. Но и объект его покушения тоже замер словно в оцепенении. Так продолжалось в течение нескольких секунд. Наконец Яшке удалось справиться с собой. Как во сне он поднял пистолет. Казалось, это длилось целую вечность. Он нажал на спусковой крючок, когда ствол оружия еще смотрел в землю. Первая пуля ушла в щебень дорожки. Яшка как заведенный нажимал и нажимал на спусковой крючок, сбивая выстрелами камешки и ветки кустов. Вероятно он так и не попал бы в свою живую цель, но Умар тоже вышел наконец из оцепенения и рванулся бежать. Споткнувшись, он упал и угодил под очередной выстрел. Последнюю пулю Яшка всадил уже в мертвое тело. Он швырнул разряженный пистолет в густую траву, повернулся и бросился бежать. С перепугу он потерял ориентацию и устремился в сторону, прямо противоположную тому месту, где его ждал Ибрагим с машиной. Поэтому Яшке пришлось добираться до особняка Папры своим ходом. Там его уже ждали с большим нетерпением. Яшка не знал, что своей ошибкой спас себе жизнь, так как Ибрагим получил от Папы точные инструкции. Тело убийцы Умара Керимбаева должны были найти неподалеку от его жертвы. По сценарию во время бегства Яшка должен был неловко упасть и свернуть себе шею. — Ладно, — сказал Папа Ибрагиму, когда Яшка добрался до его дома. — Раз так карта легла, пусть пока поживет. * * * В охотничий домик Крюков и Олег поехали на двух машинах, так как Олегу нужно было наутро вернуться в город для заключения договора. Крюкову же машина также могла понадобиться в любой момент. Они с полчаса двигались по шоссе, затем свернули на грунтовку, которая, в свою очередь, скоро перешла в разъезженный проселок. Дальше дорога пошла лесом. Здесь скорость пришлось сбросить до минимума. Вскоре они выбрались на берег небольшой реки, чуть дальше впадавшей в озеро довольно приличных размеров. Дорога упиралась в крепкие ворота. За высоким забором лаяли собаки и возвышалось двухэтажное бревенчатое строение. — Ну вот и добрались, — сообщил Олег, вылезая из машины. Пока комендант базы отдыха — он же сторож, банщик и прочая, и прочая — растапливал баню и разжигал березовые угли в шашлычном мангале, Олег повел гостя искупаться в удивительно теплой для конца лета воде. Окунувшись и поплавав, оба выбрались из лесной тени на освещенное солнцем место. Крюков оглядел из-под руки заозерные дали и тихо застонал. — Ты чего воешь? — поинтересовался Олег. — Ты только посмотри, лепота-то какая! — восхищенно вздохнул Крюков. — Вот она, настоящая посконная Русь! Ротный усмехнулся. — Может исконная? Все равно ты лишку хватил, это я тебе как бывший учитель истории говорю. Здесь, за Волгой, Руси не было. Россия — да, была. А Русь на Оке кончалась. Но и у нас места знаменитые. Тут ведь когда-то монголо-татарское иго сбросили. — Разве? — удивился Крюков. — Его же то ли в Куликовской битве, то ли где-то на Угре скинули. — Ерунда это все, — авторитетно заявил ротный. — На Куликовом поле до сих пор никаких материальных следов — костей там или оружия — так и не нашли. А здесь копни поглубже — череп найдешь, наконечник стрелы или обломок сабли. К тому же через два года после Куликовской битвы хан Золотой Орды, Тохтамыш, Москву сжег, а на Дмитрия Донского снова дань наложил. А через сто лет все монголо-татарское иго само вдруг взяло и рухнуло. С чего бы это? — Сложный вопрос, — признался Крюков. — Без бутылки здесь точно не разобраться. Так что тут за битва была? — Про Тимура слыхал? — спросил ротный. — И про Тимура, и про его команду, — заверил Крюков. - Так вот, этот Тимур здесь того самого Тохтамыша разбил, а потом и Золотую Орду с асфальтом сравнял. После этого она ослабла и распалась помаленьку. Ну, пошли, что ли? О чем задумался? Крюков посмотрел на бывшего командира глазами человека, только что открывшего для себя истину. — Вот где настоящая жизнь, а не в этих бетонных протухших джунглях, — убежденно сообщил он. — Знаешь, надоела мне эта стрельба, драки, насилие всякое. Брошу-ка я все, на хрен, и подамся в фермеры. Буду сено косить, цветы нюхать. Что улыбаешься? Не веришь? Ротный покачал головой. — Нет, почему же, верю. Ты и не на такую глупость способен. А улыбаюсь потому, что вообразил тебя на секунду в роли мирного поселянина. Пейзанец, блин. Посмотрел бы ты на себя со стороны. Юлька говорит, что ты — вылитый Антонио Бандерас. Так вот, представь себе, стоит на холмике этакий типичный латинос, небритый знойный мачо в косоворотке. Глядит вдаль, обут в лапти, в руках вострая коса, а за плечами котомка с харчами, из которой торчит бутыль с молоком и перышки зеленого лука. Это ты и есть. Типичный российский крестьянин образца двадцать первого века. Кстати, сенокос уже закончился. Можешь заняться обмолотом зерновых. У меня где-то дома на антресоли старые нунчаки завалялись. Могу презентовать. — Тьфу! — с негодованием плюнул Крюков. — Взял и все опошлил. И они принялись одеваться. После бани за рюмкой водки и шашлыком из молодого барашка Крюков расспросил наконец друга о его делах. — Дела пока нормальные, — признался Олег. — Я тут с другом несколько заправок купил. Видел может? "ОИЛ-ПЕТРОЛ". Осин Илья и Петров Олег. — Не только видел, но и заправился сегодня утром, — ответил Крюков. — Кстати. сынка вашего мэра я именно там и отоварил. — Забудь об этом, ты приехал отдыхать, — напомнил ему Олег. — Еще пару ресторанов прикупил, шашлычную возле рынка. — Там я тоже немножко наследил, — обрадовал его Крюков. — Но все так, по мелочи. — А ты знаешь, что в "Центральном" ваш местный авторитет — Папа, что ли — настоящую бойню устроил? — Я в курсе, — нахмурился Олег. — Но это дело не мое. Наши менты с Папой крепко повязаны. А мэр всех покрывает. Я в их разборки не влезаю. И тебе не советую, себе дороже выйдет. — А кто такой этот Папа? — спросил Крюков. Олег скривился как от зубной боли. — Редкостный козел. У него тут все схвачено. Банда у него сборная — цыгане, славяне, кавказцы. Сам — то ли еврей, то ли грузин. А, может, тоже из цыган. — Он у них за барона, что ли? — Вроде того, — согласился Олег. — Собирает отверженных отовсюду. Таких отморозков, которых свои же выгнали или кто сам из родного табора, с зоны или из армии сбежал. Они за него в огонь и воду. Помощник у него — Ибрагим — настоящий головорез. Говорят, в Чечне его сам Хаттаб зарезать обещал за беспредел и жестокость, так он к Папе подался, за палача у него работает.