— Это да, жрет она за десятерых, — согласился Сазан. — Запас бензина в лодке был? — Мысли Гурова заработали быстрее. — Пара канистр, не больше. Ну, и то, что в баке. Мы ведь на ней и погонять не успели, хотя полбака точно спалили, а то и побольше. — Посчитай-ка мне, на какое расстояние с тем бензином, что у него в наличии, он мог уйти? — попросил Лев. — Это смотря как гнать, — задумался Сазан. — Если на полном ходу, то километров на триста уйти можно. У нас выше тридцати узлов шиш разгонишься. Но это в идеале. На самом деле большую часть времени приходится идти ощупью, чтобы на мель не налететь. Иногда скорость до десяти падает, уже в три раза меньше. Разве что ваш угонщик места эти как свои пять пальцев знает. — Это вряд ли, — вступил в разговор Крячко. — Он больше по автобусам. — Тогда точно дальше ста пятидесяти километров не ушел. Но и в этом случае он легко до Пелыма мог дойти. — А если предположить, что дозаправился, то и поиски начинать не стоит, — вздохнул Стас. — В наших глухих краях разжиться топливом не так-то просто. Даже если деньги есть, — высказался Сазан. — Здесь запас топлива вроде валюты, а ею не разбрасываются. — А если украсть? — спросил Гуров. — У кого? У местных жителей, которых тут по пальцам пересчитать можно? В той стороне, куда лодка ушла, и подавно никого не сыщешь. Одни заброшенные деревни и закрытые ИТК. — Так-таки ни у кого топлива не найти? — У экспедиционных можно, — вместо Сазана ответил Геныч. — Они наши края любят. Весь летний сезон отсюда не вылезают. Вот у них бензина навалом. Им на вертолете притаскивают. В разлив дорога в город заказана, а питаться чем-то нужно. Я сам раза два отоварился. — И дорого просили? — Бартером. Я им рыбы и кое-что из дичи, они мне канистру, до города дойти. — Зови Серегу, Стас, обсудить кое-что нужно, — повернулся к напарнику Лев. — А вас, так и быть, за бдительность и чистосердечное признание по краже лодки привлекать не станем. В качестве поощрения, так сказать. Удите свою рыбу, но будьте осторожны. Этот человек, что вашу лодку угнал, очень опасен. — Спасибо, товарищ полковник, — расчувствовавшись, принялись наперебой благодарить Гурова рыбаки. — Век не забудем. Если показания дать потребуется, вы только свистните, мы мигом приедем. — А вот это светлая мысль. Надеюсь, так и будет. Ваши данные у моего помощника есть, так что все вы на контроле, — сказал Лев и направился к Девлягину, который с серьезным видом вышагивал в его сторону. Объяснив положение, он попросил Серегу оценить возможности моторки рыбаков. Тот категорически отмел предложение воспользоваться ею, чтобы подняться вверх по воде. Против моторки, о которой говорили рыбаки, она не выстоит, таков был его вердикт, и он предложил свой вариант. В ночь все равно идти бесполезно, значит, есть время обзавестись нормальной моторкой, достаточным количеством бензина, а на утренней зорьке вернуться и начать поиски с этого места. Гуров был против. Терять еще одну ночь, а скорее всего, и день он никак не желал, и в этот раз Крячко его поддержал. Рыбаки видели девушку в субботу. И она была жива, а это значит, есть вероятность, что жива до сих пор. Откладывать поиски сейчас — непростительная глупость. Каково будет им, когда они найдут труп девушки и окажется, что опоздали они всего на каких-то десять часов, которые потратили на возвращение за другой лодкой и на заправку бензина? Предусмотрительность хороша лишь тогда, когда от этого не зависит человеческая жизнь. Последняя ли фраза, брошенная Стасом, или неожиданное единодушие полковников убедили Серегу, но, выслушав все доводы, он попросил полчаса на обдумывание запасного плана и удалился к воде. Гуров и Крячко уселись на освободившийся поваленный ствол и стали ждать. Тридцати минут Девлягину не понадобилось. Уже через треть вытребованного времени он вернулся повеселевший и заявил, что нашел компромисс. Предложил дойти на моторке рыбаков до противоположного берега, там немного поднимутся вверх по течению и свяжутся с егерями Троицкого охотоугодья, в котором у общительного Девлягина имеются приятели. Сменят лодку рыбаков на нормальный быстроходный катер, под завязку заправленный топливом, и пойдут дальше. Пройдут столько, сколько позволит освещение. Если ночка выдастся лунная, то и всю ночь, а если небо затянет тучами, придется заночевать на берегу, так как идти с минимальной видимостью по извилистому устью Сосьвы и Тавды верх безумия. На компромисс напарники согласились охотно, после чего занялись приготовлениями. Крячко пошел утрясать с рыбаками вопрос изъятия лодки, Гуров — отдавать распоряжения остальным участникам поисковой группы, а Девлягину достался осмотр лодки. Когда с текущими делами было покончено, трое мужчин сели в лодку и отправились вверх по реке. По дороге Лев решил связаться по рации с Жиготкиным, пока дальность ее действия это позволяет. Узнав об их планах, капитан предложил ускорить процесс и переговорить со знакомым егерем Девлягина по телефону. Серега продиктовал нужный номер, и через десять минут Гуров получил ответ: егерь будет ждать их на лодке в тридцати километрах выше по течению. Со своей стороны Жиготкин пообещал в случае необходимости организовать переброску подкрепления вертолетом, не забыв, правда, упомянуть, что Серовское начальство с него шкуру спустит за расточительность, если затея Гурова окажется провальной. Подумав, от подкрепления Лев отказался. Не потому, что боялся гнева Серовского начальства, а потому, что был уверен: шумиха в районе предполагаемой отсидки убийцы ему не нужна. Друг Девлягина ждал их в указанном месте, обозначив свое местоположение светом мощного фонаря, пристроенного на носу катера. Причалив к берегу, совместными усилиями затащили лодку на сушу. Девлягин схватил друга в охапку, бурно выражая радость встречи: — Здорово, медведище, как жизнь? Катится? Знакомься, мои друзья из Москвы. Приехали на утку поохотиться, а тут вон как вышло. — Максим Мирошников, — пожимая руки полковников, представился егерь. — Наслышан о ваших проблемах. Жаль, что так получилось с охотой. — Бывает, — неопределенно ответил Гуров, а Крячко и вовсе промолчал. — Значит, пойдете дальше? Ночь — не самое лучшее время петлять по заливам, — заметил Максим. — На вашем месте я часа четыре переждал бы. Пару часов путь довольно ровный, а дальше — одни изгибы. Выждите до четырех утра, а там уже и рассвет не за горами. — Рады бы, да не можем, — покачал головой Лев. — Ну, дело ваше. В лодке четыре канистры, по сорок литров каждая. Бак — на сто двадцать, хватит в Ханты-Мансийск уплыть. По дороге два экспедиционных лагеря. В пятидесяти километрах по воде первый, второй — километров на сто дальше. Это на всякий случай, если хавка там закончится или поломка ненароком случится. Но надеюсь, они вам не понадобятся. — Спасибо за заботу, — поблагодарил Гуров. — Если это все, мы, пожалуй, будем выдвигаться. — Я тут сказать кое-что хотел, — остановил его Максим. — Не знаю, важно это или нет, просто в голову пришло. — Говори, — подбодрил его Крячко. — За рассказ мы денег не берем. — Вчера в экспедиционном лагере случился инцидент, — начал Максим. — Мне по делам в те края нужно было смотаться, я к ним и заскочил. Хорошие парни, пообщаться всегда рады, а на моей делянке кроме белок и кабанов и поговорить не с кем. — Ближе к делу, — не очень вежливо поторопил Стас. — Ясно, без отклонений, значит, — не обиделся Максим. — Так вот, парни рассказали, что к ним в лагерь вор залез. Странный вор, как они сказали. — Что забрал? — спросил Гуров. — Только еду. Банки четыре тушенки, консервированные персики, паштет и две бутылки питьевой воды, — перечислил Максим. — И что в этом странного? — пожал плечами Крячко. — Нет, то, что вор объявился, это нехорошо, но что он жрачку утащил, мне кажется закономерным. Что еще у археологов красть? — У них там оборудования на многие тысячи. Это ведь не первый раз, когда на экспедиционные лагеря воры набеги совершают, но в этих случаях страдает всегда либо оборудование, либо сбережения. Или, на худой конец, личные вещи утащат. Мобильники, плееры, планшеты. Археологи ведь не сутками пашут, у них и выходные дни случаются. Интернет здесь плохо работает, а музыку послушать или книжку на планшете почитать, это доступно. — Где же они электричество в тайге берут? — удивился Крячко. — Все это ведь заряжать нужно. — У них генераторы автономные, иначе техника работать не будет, — объяснил Максим. — Это неважно, — прервал дискуссию Гуров. — Так когда, говоришь, воришка появился? — Вчера ночью. Пришел тихо, никто и не заметил. Залез на кухню, она у них не охраняется, забрал что нужно и ушел. — И его никто не видел? — Нет. Утром повариха спохватилась, шкафы открытые ее смутили. Полезла на полку, смотрит, банки стоят не так, как она оставляла, женщины такие вещи запоминают. Потом уже, когда ребятам сказала, они обнаружили разбитую форточку. Кухня у них в домике сборном, у заднего окна форточка предусмотрена, для вентиляции. Вор ее разбил, открыл окно. Этим путем и влез, и вылез. Окошко за собой закрыл. — И ты подумал, что вором мог быть тот, кого мы ищем, — закончил за Максима Гуров. — Не знаю, просто подумал, что вам не помешает об этом знать. — На карте покажешь, где именно разбит лагерь? — Конечно. Это в пятидесяти километрах отсюда. Дальше только «заброшки» идут и пустые ИТК. Гуров развернул карту местности, и Максим крестом обозначил место стоянки лагеря, а крестами поменьше отметил места, где раньше было жилье. На этом с егерем распрощались. Усевшись в катере и подсвечивая фонарем, Лев принялся высчитывать по карте расстояние от каждого мелкого креста до большого, означающего экспедиционную точку. Рассказ о продовольственном воришке взволновал его больше, чем могло показаться со стороны. Мозг заработал в усиленном режиме, мысли наползали одна на другую, что могло означать только одно: интуиция почуяла след. Крячко какое-то время молча наблюдал за другом, но потом не выдержал и потребовал объяснений. — Думаю, это мог быть Сагиров, — сказал Лев. — Посмотри на карту. В этом районе в радиусе ста километров ни одного населенного пункта, в котором бы жили люди. Зато мест, чтобы переждать шумиху, валом. Выбирай — не хочу. — Ну, не знаю, — в голосе Крячко звучало сомнение. — Слишком близко от тех мест, где он наследил. Зачем ему оставаться здесь, когда на лодке он может за триста верст уйти? — Потому что у него другая цель. Он забрал с собой девушку, не забывай об этом. — Думаешь, он где-то ее держит? — Почти уверен. И поэтому он пробрался в лагерь, чтобы разжиться едой. Без еды ни он, ни она долго не протянут. И вот еще о чем я подумал. Взял он мало, этого надолго не хватит. Значит, либо он собирается избавиться от девушки в ближайшее время, либо наведается в лагерь еще раз. Тот первый налет был пробным. Он прощупывал почву. — Тогда нам нужно идти в этот лагерь и начать поиски в ближайших местах, где есть крыша, — предложил Крячко. — Верно, но сначала надо пообщаться с экспедиционными, — ответил Лев. — Возможно, они заметили что-то, о чем не рассказали Максиму. Может, это выведет нас на след быстрее, чем планомерный обход всех заброшенных деревень. Девлягин в разговоре участия не принимал, сосредоточившись на маршруте. Обсудив детали плана, Гуров распорядился вести лодку по кратчайшему пути до экспедиционного лагеря. Серега немного поворчал, но маршрут скорректировал. Дальше шли без остановок и без разговоров. Каждый думал о своем. Серега переживал за мотор, который в любой момент мог отказать, увязнув в водорослях. Стас беспокоился о том, что не взял с собой запасную обойму к выданному Жиготкиным «макарову». А Лев думал о девушке. Представлял, каково ей одной в лапах безумца. Ждет ли она помощи или уже сдалась? Жива ли она? Вопросы не имели ответа и оттого мучили еще сильнее. Первые лучи солнца, пробившись сквозь чудом уцелевшие, но неплотно подогнанные ставни, разбудили его. Он сладко потянулся, наткнулся рукой на ее мягкую плоть и замурлыкал, точно кот, нализавшийся сметаны. От этого звука или от прикосновения девушка вздрогнула. Ее страх и отвращение не испортили настроения, наоборот, он почувствовал прилив бодрости. Рядом с ней он постоянно ощущал это чувство. Он всемогущ, он — властелин, он — господин. Вот раньше, когда ее не было, он был никем, еще одним неудачником в густонаселенной стране неудачников. Теперь же все изменилось. В глубине души он понимал, что долго это не продлится, рано или поздно перегнет палку. Убьет ее или она не выдержит выпавших на ее долю испытаний. Она и сейчас была на грани помешательства, но еще держалась. «Ерунда, — отмахнулся он от неприятных мыслей. — Испортится эта, найду другую. Теперь-то я знаю, что способен на большее. Теперь я никому не позволю диктовать мне, что правильно, а что нет». Он открыл глаза, взглянул на пленницу. Так и есть, девушка не спала. Глаза ее, затуманенные болью, смотрели в одну точку, куда-то поверх его плеча. — Привет, красавица, — бодро произнес он и одним рывком поднялся на ноги. Девушка вздрогнула, взгляд переместился на мучителя. Он широко улыбался ей, но ее это ничуть не волновало. Последние двадцать четыре часа ее уже ничто не могло взволновать. В какой-то момент она поняла, что спасения не будет. Никто не придет, никто не вырвет ее из лап мучителя. Думать об этом просто глупо. И она сдалась. Отрешилась от действительности, уводя свой мозг в воспоминания. С той минуты она жила лишь воспоминаниями. Ее детство, прогулки с отцом по парку. Как же там было красиво! Больше всего парк нравился ей осенью. Когда идешь по аллеям, под ногами шелестят разноцветные листья, на голове у тебя кленовый венок, точно корона. Моя принцесса — так называл ее отец. Он был сильный и добрый. Такой сильный, что мог одной рукой поднять ее выше головы. Такой добрый, что прощал ее выходки еще до того, как она успевала нашкодить. Зимний парк тоже был хорош. По-своему, но хорош. Крупные снежинки ложились на ее драповое пальтишко. Она рассматривала узоры, стараясь запомнить, каким образом Госпожа Метелица сложила кристаллы, чтобы вышла подобная красота. А потом, вернувшись домой, до изнеможения рисовала эти снежинки в своем альбоме. И всякий раз ей казалось, что они недостаточно хороши. Не так хороши, как у Госпожи Метелицы. Эту сказку отец читал ей перед сном. Он смеялся над ее потугами соперничать с природой. Смеялся, но и утешал, убеждая, что если не отчаиваться, то, в конце концов, результат превзойдет твои ожидания. Она всегда старалась следовать отцовскому совету. Но разве мог он знать, что случится с его принцессой? Разве мог подготовить к такому? «Прости, папа, — думала она. — Я не смогла выполнить твоего наказа. Только не в этот раз». От таких мыслей становилось совсем тяжко, и она спешила сменить воспоминания на более нейтральные. Такими воспоминаниями были мысли о матери. Она была хорошей женщиной. Слишком реалистичной для такой романтичной натуры, как ее дочурка, но все же хорошей. Вот она сумела бы подготовить дочь к жестокой реальности жизни. Жаль, что не успела. Мама умерла, когда ей едва исполнилось восемь. Остаток жизни отец прожил один, так и не найдя достойную замену ее матери. Она была рада этому. Сейчас-то понимала, насколько ее радость была эгоистична, но тогда искренне желала, чтобы отец оставался единоличным ее достоянием. Когда два года назад он скончался, она ощутила всю бездну отчаяния. Впрочем, так казалось тогда. Наивная дурочка, что она знала об отчаянии? То, что с ней случилось, та ситуация, в которой она оказалась, преподнесла ей хороший урок. Ты ничего не знала об отчаянии, как бы говорила ей судьба. В своих бедах она никого не могла винить. Никого, кроме себя. Ведь в этих глухих местах она оказалась по своей глупости и наивности. Романтичная дура, вот как она теперь оценивала последние два года своей жизни. Жизни без отца. Ей было так плохо, что до боли в висках хотелось найти человека, которому если не хуже, то хотя бы так же плохо и одиноко. И она нашла. Человека по переписке. Заключенного. Тот мужчина из автобуса был не так уж не прав, когда говорил, что ее выбор однобок, раз она приехала сюда в поисках мужа. А ведь так и было. Она приехала к человеку, осужденному за разбой. Приехала не для того, чтобы выйти за него замуж, нет, об этом она пока не помышляла. Просто переписки ей показалось мало. Она решила встретиться с ним лично, а уж потом решать, стоит ли продолжать отношения. Вот и узнала. — Долго будешь молчать? — В его голосе не было слышно раздражения. На этот раз не было. — Приготовить тебе завтрак? У нас остался паштет. С хлебом он был бы куда вкуснее, но его нет. Я намажу на крекеры, ты не против? «Идиот! Неужели он всерьез ждет ответа? — промелькнуло у нее в голове, но она быстро взяла себя в руки. — Не провоцируй. Лучше от этого никому не станет», — и заставила себя ответить: — Звучит неплохо. — Ответ прозвучал почти приветливо, что привело его в восторг. — Вот и отлично. Сейчас бы кофейку вдарить, да? Ничего, думаю, вечером нас ждет настоящий пир. Я нашел одно местечко неподалеку, там полно всякой еды. Попрошу поделиться. Соседи ведь должны выручать друг друга. А завтра мы отправимся в путешествие. Что-то мы засиделись в этом захолустье, тебе не кажется? — Здесь довольно мило, — ответила она, а у самой сердце затрепетало. Новость и испугала ее, и обрадовала. Испугала тем, что, уходя все дальше от того места, где ее могли искать, она теряла последний шанс быть спасенной. А обрадовала, потому что в дороге могла подвернуться возможность сбежать. Или подать сигнал кому-то, кто бы мог ее спасти. Они ведь могут напороться на людей.