– А как он стал Черничным королем? – спросила я Ханну. В это время парочка детей младшего школьного возраста вместе с мамой подошли погладить Джека, и мы остановились. – Его соперниками были Дин Джордан и шериф Пеллетье, – ответила Ханна таким тоном, словно этой информации уже должно быть достаточно. – Ах да, и еще цыпленок по имени Стю. Я рассмеялась, представив себе реакцию двух мужчин на проигрыш ламе. Цыпленку, наверное, было все равно. – Победил, очевидно, достойнейший, – съязвил Оливер, когда мы продолжили наш путь. Пространство фестиваля представляло собой огромное поле с грунтовыми дорожками, которые петляли между столами и палатками. По центру располагалось небольшое колесо обозрения и карусель, украшенная золотым узором, зеркалами и перемигивающимися огоньками. В середине по кругу крутились сделанные под старину лошадки. Прямо за каруселью мы увидели батут в виде замка, набитый прыгающими детьми, которые громко пищали от радости. На крытой сцене какая-то группа играла классику рока. – Такое чувство, что мы попали в милый диснеевский фильм. – Оливер не скрывал своего восторга. Не знала, что мой друг может быть таким сентиментальным. – Эй, мистер, можно погладить вашу ламу? – спросил маленький мальчик со светлыми волосами. Рот у него был измазан чем-то синим и липким. При виде маленького грязнули Оливер напрягся. – Ладно, только не испачкай его. Он планирует стать Черничным королем. Я с укором взглянула на Оливера и присела на корточки рядом с малышом. – Конечно, можешь погладить. Его зовут Джек. Мальчик заулыбался. – Джек, – проговорил он так, словно хотел посмаковать и запомнить это имя. Затем он протянул к ламе свою испачканную ладонь и погладил. На белой шерсти остался липкий синий след. Не удержавшись, я все-таки скривилась. Мальчик похлопал ламу пару раз на прощанье, а затем бросился догонять маму, которая его уже звала. – Не дай бог, он только что лишил Джека шансов получить корону… – Оливер брезгливо покачал головой. Ханна захихикала. – У меня есть влажные салфетки, – сказала я Оливеру. Не хотелось, чтобы он принялся брюзжать. А он, безусловно, будет брюзжать. Я вытащила упаковку салфеток из сумочки на плече: – Возьми. Оливер отчистил Джека и протянул мне грязную салфетку обратно – как маленький, ей-богу. Закатив глаза, я сунула ее в сумочку. Мы с интересом бродили по площадке фестиваля, временами останавливаясь, чтобы посмотреть на местные сувениры. Я купила себе раскрашенный под сову камень – он будет хорошо смотреться на подоконнике в кухне. Оливер взял зеленую бейсболку с надписью «МЭНьяк». Он тут же напялил ее козырьком вбок и вместе с Ханной принялся уплетать чернику в шоколаде. Я тоже купила себе немного домашнего черничного варенья – у милой женщины, на вид ей было чуть за тридцать, и вокруг нее мельтешила дюжина детей. – Скажи-ка нам как местный старожил, – обратился Оливер к Ханне, – чего здесь ни в коем случае нельзя упустить? – Пончики, конечно, – сразу ответила Ханна, – и еще конкурс по поеданию пирогов. Оливер удивленно вскинул брови. – Тут есть конкурс по поеданию пирогов? Ханна кивнула. Ее позабавил проснувшийся в Оливере азарт. – Так, я умер и попал в Касл-рок, – заявил тот. Ханна непонимающе уставилась на него: отсылка к фильму «Останься со мной» по книге Стивена Кинга явно прошла мимо. – А когда, говоришь, будет этот замечательный конкурс? – спросил он. – Кажется, у входа висела доска с расписанием, – сказала я. – Сходите вдвоем и проверьте. Я пока посмотрю сувениры. Оливер с Ханной тут же сорвались с места, потащив Джека за собой на поводке. В своем щенячьем восторге Оливер гораздо больше напоминал подростка, чем сама Ханна. Усмехнувшись, я переключила свое внимание на палатку со стегаными одеялами, прихватками и прочей вышивкой ручной работы. Я подошла и потрогала краешек одного из великолепных одеял с россыпью вышитых звезд на фоне целой палитры ярких цветов. Я вспомнила, в какой ужас пришла моя мама, представив, что я куплю себе стеганое одеяло. Она бы просто взбесилась, а мне всегда нравилось идти ей наперекор. – Это – одно из моих любимых. Я обернулась и увидела Милли, которая сидела в тени тента на раскладном стуле. На ней были солнечные очки, хотя солнце ей никак не мешало. Я вдруг почувствовала, как ей плохо. У меня самой только недавно перестала болеть и гудеть голова. Выпивка – абсолютное зло. Особенно для таких слабачков, как мы. – Я вас и не заметила, – улыбнулась я. – Вы сами их сшили? Милли кивнула и закрыла книгу, которую лежала у нее на коленях. Я заметила, что это был любовный роман, и мне стало жаль пожилую женщину. Ее романтичная душа стремилась обрести в Клиффе любовь всей жизни. Но тот умер и вообще оказался подлецом, который разрушил надежды многих женщин до нее. – Да, – произнесла она, – спасаюсь от скуки. Мне снова стало ее жаль. Милли явно заслуживала большего. – Они прекрасны. Сколько стоит вот это? – я указала на одеяло, которым восторгалась несколько секунд назад. – Триста долларов. Если бы мы переписывались в чате, я бы отправила стикер «ШОК». Триста долларов – мягко скажем, дороговато. Но, с другой стороны, это же ручная работа. Она долго над ним трудилась, там столько мелких деталей. – Я возьму. Кстати, я даже не представляла, когда наконец начну получать деньги за владение пабом. И сколько. Еще одна тема, которую Дин всячески избегал в разговорах со мной. С другой стороны, у меня остались кое-какие сбережения, да и чаевые я успела заработать весьма неплохие. В общем, почему бы и не потратиться? Одеяло идеально вписывалось в интерьер бабушкиного дома. Мне было радостно видеть, как просияла Милли после моей покупки. Но едва я расплатилась, как возле меня снова возникли Оливер и Джек. – Ханна бросила нас и ушла с друзьями, – произнес он с видом карапуза, обиженного в песочнице, и потрепал Джека по голове. – А, привет, Милли! Милли слегка улыбнулась. – Как Джеку фестиваль? Только Оливер открыл рот, как неподалеку раздался недовольный хриплый голос, уже знакомый нам до боли. А некоторым из нас, судя по реакции Милли, – до ужаса. – Уберите с дороги эту вонючую тварь! Мы обернулись и увидели Элеанор в кресле-коляске. Сзади ее толкала Джессика, которая, скорчив гримасу, закатила Элеанор под навес к Милли. – Не волнуйтесь, Элеанор, лама нам не помешает. – Голос Джессики звучал куда заботливее и нежнее, чем предполагало выражение ее лица. – Здравствуйте, мисс Элеанор, – сказала я, – как вы себя чувствуете? – Не смей называть меня «мисс», – отрезала та, – здесь тебе не гребаный старый юг. – Простите, пожалуйста, – я тут же извинилась. Хотя из нас двоих хамила вовсе не я. – Значит так: я чувствую себя прекрасно. Моя дочь, видимо, специально усаживает меня на эту дрянь, чтобы выставить идиоткой, – она в сердцах стукнула по подлокотнику кресла. – Я вполне могу передвигаться самостоятельно. – Ну мама, – голос Милли был нежен и кроток, – ты же знаешь, мне спокойней, когда на бездорожье ты пользуешься креслом. Я волнуюсь, когда ты долго ходишь сама. Старуха хмыкнула, но спорить не стала. – Пожалуй, нам пора поискать эти пончики, – сказал мне Оливер, не скрывая желания убраться подальше от этой ругани. – Давай, – охотно согласилась я. Даже Джек переминался с ноги на ногу, словно тоже хотел поскорее уйти. – Спасибо вам за прекрасное одеяло, – поблагодарила я Милли и взяла белый пакет, в который та сложила мою покупку, чтобы удобнее было нести. – У вас золотые руки! – Спасибо, – искренне отозвалась Милли, и мне снова стало ее жаль. Я вдруг поняла, что горячо благодарна маме. Пусть у нее на все было свое мнение, да еще и эта ее страсть к показухе, однако, в конечном счете, она всегда меня поддерживала и я чувствовала ее любовь. Милли же, по всей видимости, нечасто слышала от своей ворчливой матери добрые слова. – Видела что-нибудь интересное, пока гуляла? – услышала я, как Милли спросила у мамы, когда мы отошли. – Все тот же шлак, что и в прошлые годы, – буркнула Элеанор. – Ты взяла мое вязание? Надо же мне чем-то заняться, коль мы застряли здесь на весь день. – Нет, мама, не взяла. – Могу принести, – раздался слащавый голос Джессики, – у меня есть ключ, я мигом. – Джессике тоже не терпится убраться от них подальше, – прошептал Оливер, пока мы шли к фургончику с рекламой корн-догов, картошки фри и столь желанных нами пончиков. Закупившись этими горячими толстыми кольцами из теста, присыпанными сахарной пудрой, мы уселись в тенечке на траве. – Я в нирване, – простонал Оливер, оторвав кусок теста и положив его себе в рот.