Тем не менее, посылая телеграмму, он счел нужным соблюдать некоторую осторожность и сформулировал вопрос очень аккуратно. «Не есть ли женщина то самое лицо, с которым мы имели дело здесь?» написал он в телеграмме. Ответ не заставил себя ждать. Он был краток: «Да. Не можете ли сейчас же приехать Париж?» – Он не прислал бы подобной телеграммы, если бы я действительно не был ему нужен, – сказал лорд Гекзам дочери. – Надо ехать. Завтра утром. Я буду уже там и тотчас же сообщу тебе, в чем дело. Через час он уже был по дороге во Францию и на другое утро усталый и встревоженный добрался до Парижа. Спенсер встретил его на вокзале и после обильного завтрака в обществе своего друга и Сюлливана он снова, почувствовал себя бодрым и оживленным. – Ну-с, а теперь как обстоят ваши дела, – спросил он. – Что вы намерены предпринять? – Многое еще недостаточно ясно, – откровенно признался Спенсер, – но прежде всего я должен рассказать вам все, что со мной произошло, с тех пор, как я расстался с вами. – Да, – задумчиво произнес лорд Гекзам, когда Спенсер окончил свой рассказ. – Это нечто совершенно поразительное. Кто бы мог подумать, что все это произойдет за такой короткий срок? Но что меня тревожит, так это вопрос: как нам следует теперь поступить. Во-первых, как вы намерены поступить с Мартой, а во-вторых, каким образом вам удастся вернуть изумруд, не заплатив за него ювелиру? – Последнее совсем не трудно, – ответил Спенсер. – Этот плут отлично понимает, что при желании, мы можем причинить ему немало неприятностей, заявив, что он купил заведомо краденую вещь. Поэтому, немного поломавшись, он сочтет за лучшее тихо и мирно вернуть камень его законному владельцу. Если он при этом потеряет небольшую сумму, это его вина. – Так! – согласился лорд Гекзам. – Ну, а что известно полиции по поводу этого дела? – Откровенно говоря, мы до сих пор так удачно вели свои дела, что ей неизвестна настоящая подоплека этого дела. Официально все сводится к покушению на ограбление ювелирного магазина Аньеля неким Дисоном, который найден на месте убитым. Агенты отнеслись с доверием к рассказу о якобы сделанном Мартой донесении и предпринятых нами мерах для поимки преступника. Конечно, если окажется, что Марта принимала в деле гораздо большее участие, чем мы предполагаем, нам останется только оставить ее на суд французских и английских законов. – Если, а я в этом почти уверен, нам придется прибегнуть к этому решению, – серьезно произнес Гекзам, – я сомневаюсь, чтобы она вышла победительницей из этой борьбы. – Почему? Что вы хотите этим сказать? – удивился Спенсер. – Я вам потом объясню. А пока нам необходимо пролить свет на убийство этого несчастного Брердана. Сюлливан в течение почти всего разговора молчал и только тут заметил, что у него явилась прекрасная мысль, каким образом обеспечить молчание ювелира. Для этого достаточно только убедить его, что даже вернув изумруд совершенно безвозмездно, он все равно останется с прибылью, так как его магазин, как место только что произошедшей драмы, будет теперь привлекать массу любопытных покупателей. Гораздо больше, чем он обычно пользовался, и сдирать с них, за рассказ о преступлении, по максимуму, чем стоит та или другая вещь. – Остроумная мысль! – рассмеялся Спенсер. – Советую вам привести ее в исполнение сегодня же утром, пока я буду на свидании с Мартой. Она ждет меня у себя в предместье Сент-Оноре и хочет сделать мне какое-то важное признание. – Ну, а я в это время пойду погуляю по Парижу, – сказал Гекзам. Мужчины расстались и Спенсер отправился на свое свиданье. По мере того, как он приближался к дому, где временно поселилась Марта, волнение овладевало им все с большей силой. Он чувствовал, что его ждет какое-то необыкновенное открытие, но что именно, он терялся в догадках. В таком настроении он дошел до местожительства Марты. Молодая женщина сама открыла ему дверь, и при первом же взгляде на нее Спенсер понял, что она провела бессонную ночь. – Вам нездоровится? – сочувственно спросил он ее. – Бессонная ночь всегда дает о себе знать, – ответила она почтительным тоном. – Вы плохо спали? – Я даже не ложилась. – Почему? Какие у вас могли быть для этого причины? – У меня было много дел и совершенно для меня не привычных. Я всю ночь писала. – Да? – удивленно спросил Спенсер. – Что же именно? – Я написала вам свою исповедь, на случай, если мне не удастся рассказать вам все лично. Спенсер, чувствовал себя смущенным. Что означала эта неожиданная перемена их отношений. Смертельные враги в Лондоне, они вдруг ни с того, ни с сего встретились здесь почти друзьями и мало того, что он видел желание молодой женщины приобрести его расположение, он и сам начинал чувствовать к ней сострадание. – Если у вас есть свободное время, – продолжала она, – я расскажу вам всю мою историю. Выслушайте ее, даже, если бы для этого вам пришлось отложить какое-нибудь дело. Боже мой! Но как я вам все это скажу, именно вам, вам!.. Она упала на стул и закрыв лицо руками, истерически разрыдалась. Спенсер был глубоко взволнован. Он ненавидел подобные сцены, но зная Марту, он отлично понимал, что только настоящее горе могло вызвать у нее подобный порыв отчаяния. – Перестаньте, перестаньте! – попробовал он успокоить ее. – Все самое худшее я уже знаю. – Этого не может быть! – испуганно взглянула она на него. – Если бы вам было это известно, вы бы не стали меня выручать, так как главным образом я виновата именно перед вами. – В таком случае я вас слушаю, – произнес Спенсер, заинтригованный её словами. – Сейчас я вам все скажу, но до этого возьмите от меня и спрячьте в карман этот конверт. Моя история не длинная, так как она начинается с того дня, как я поступила к леди Мильдред. Я очень рада, что вам известны многие обстоятельства из жизни лорда Гекзама и всех нас, населявших его замок в течение последних месяцев. Это дает мне возможность не останавливаться на мелких подробностях, а сразу перейти к более важному. Я не стану рассказывать вам о моем происхождении. Достаточно сказать, что я получила очень недурное образование и никогда в жизни не могла себе поступить горничной, даже и в знатный дом. Поэтому, ничего нет удивительного, что я сочла себя вправе ответить на ухаживание молодого человека, который под именем Брердана стал посещать замок. Кончилось тем, что он стал приезжать туда гораздо чаще, чем об этом было известно лорду Гекзаму и даже леди Мильдред. Он, как вы теперь понимаете, вел двойную игру. Мы обе были ему одинаково дороги: я, – как любовница, леди Мильдред – как путь к богатству. До сих пор Спенсер ни разу не прервал её рассказ, но при её последних словах, он не мог больше сдержать своего негодования. – Как вы смеете так говорить! – воскликнул он. – Клянусь вам, что это правда, – не смутилась она. – Гутберт любил меня, я любила его, и эта любовь и повлекла за собой преступление в замке Гекзам, навсегда разбив мою жизнь. Как ни тяжело было вам, лорду Гекзаму, леди Мильдред, мои страдания были еще мучительнее. Леди Мильдред подвергалась опасности, но что значит эта опасность, в сравнении с той, которая грозила мне. Выслушайте меня до конца. Не прерывайте моего рассказа. Помните, одно, что я тоже глубоко несчастна. Она произнесла эти слова таким тоном, что Спенсер понял, что она говорит правду. Исповедь Марты – В начале, когда Гутберт только начал за мной ухаживать, мне не приходило в голову, что он имеет виды на приданое леди Мильдред и обманывает нас обоих. Он принадлежал к тому типу мужчин, устоять перед которым не может ни одна женщина, и я уверена, что леди Мильдред недолго боролась против его очарования. Ей было его жалко и это чувство жалости и погубило ее. Мало-помалу оно перешло в любовь и Брердану ничего не стоило убедить ее тайно обвенчаться с ним. Они хранили свою тайну так хорошо, что я узнала о ней только в ту ночь, когда был убит Гутберт. Он сказал мне об этом сам точно так же, как и признался в краже изумруда, который попал в его руки, благодаря рассеянности леди Мильдред, забывшей попросить у него назад ключи. – Вы, конечно, помните тот вечер, когда вы и лорд Гекзам узнали об исчезновении изумруда. Вы возненавидели меня с той самой минуты, как встретили у дверей кабинета, а я в свою очередь поклялась отомстить вам за нанесенное мне оскорбление, надеясь, что недалек час, когда и вы заплачете кровавыми слезами. Увы! Я не могла предугадывать будущее, и теперь вся моя честь заключается в раскаянии и желании открыть вам тайну, касающуюся самого дорогого вам существа. При этих словах Марта поднялась с места и устремила на Спенсера странный неподвижный взгляд. – Господин Спенсер, приготовьтесь услышать неожиданную для вас новость: Гутберт Брердан был моим мужем! В комнате наступила тишина. Спенсер от удивления не мог произнести ни слова наконец, он овладел собой. – Вы с ума сошли! – воскликнул он, – человек, о котором вы говорите, был мужем леди Мильдред. Это мне достоверно известно. Каким образом он мог быть в то же время и вашим мужем? Марта горько улыбнулась. – Его брак с леди Мильдред был незаконный. Спенсер вздрогнул с головы до ног, и вся угасшая было антипатия к этой женщине, разом проснулась в его сердце. – Докажите мне сейчас же, что вы лжете или я немедленно позову полицию, – закричал он. – Доказать это очень легко, – спокойно произнесла она. – Вы порядочный человек и поэтому я могу вам доверить эту бумагу. Прочтите ее и скажите кто по-вашему законная жена Гутберта, я или леди Мильдред? Спенсер взял в руки бумагу. Это было свидетельство о венчании Брердана и Марты, выданное за шесть месяцев до свадьбы того же Брердана с леди Гекзам. – Боже мой! – воскликнул молодой человек, бессильно опускаясь на стул. – Это еще не все, – глухо произнесла Марта. – Есть нечто более ужасное… Гутберт Брердан был моим мужем… Я обожала его… и я его убила… Спенсер в одно мгновенье был на ногах. – Вы!.. Вы его убили? Значит это вы, вы были причиной стольких страданий? Как вы могли совершить такое ужасное преступление? Лишить жизни одного человека и опозорить другого! Да кто же вы после этого? Убийца! Воровка! Вам нет места среди порядочных людей, и вы должны быть наказаны также жестоко, как жестоко было совершенное вами преступление!.. В своем волнении он не отдавал отчета в том, что говорил. Все пережитые Мильдред страдания, вся грозившая ей опасность, разом всплыли в его памяти, и в душе его не осталось места для другого чувства, кроме безграничной ненависти к виновнице этих страданий. – Я знаю, что мое признание произведет на вас тяжелое впечатление, – с каким-то трагическим спокойствием произнесла Марта, – но не думаю, что вы решитесь оскорблять меня. Подумайте только, что я должна была пережить, прежде чем решиться на что-нибудь подобное. – Не старайтесь оправдаться, – сурово произнес Спенсер, – Убийство ничем нельзя извинить. – Сейчас я вам объясню, что заставило меня решиться на него. Выслушайте меня, умоляю вас. Вы говорите, что страдали сами. Сжальтесь же надо мной и выслушайте меня до конца. Я не буду распространяться, так как более подробно вы узнаете все из моей исповеди. Я скажу только самое главное и, клянусь вам, вы не раскаетесь в своей доброте ко мне. Несмотря на кипевшее в нем негодование Спенсер не мог отказаться от желания узнать при каких обстоятельствах было совершено убийство. Кроме того, Марта была единственным существом, имеющим возможность осветить историю с таинственным исчезновением изумруда. Это обстоятельство, перевесило другие доводы и заставило его взять себя в руки и с наружным спокойствием выслушать исповедь молодой женщины до конца. – В первый раз я заподозрила Гутберта в измене в тот памятный вечер, когда лорд Гекзам узнал об исчезновении изумруда, – продолжала Марта. – Вы, вероятно, помните, что лорд Гекзам послал меня за леди Мильдред. Некоторое время спустя вы застали меня у двери кабинета. Вы не ошиблись, я действительно подслушивала и слышала весь разговор. Одного только я не могла понять: почему исчезновение изумруда повергло леди Мильдред в такое отчаяние. Но вечером того же дня, это стало мне известно. После разговора с отцом леди Мильдред имела такой болезненный, расстроенный вид, что я решила не ложиться спать, на случай если понадоблюсь. Между тем она почти сразу же заснула, и все еще находясь под впечатлением от взволновавшего ее события, начала бредить. Прислушиваясь к её стонам, я впервые усомнилась в верности моего мужа. Она, по-видимому, тоже подозревала его, но её подозрения были совершенно другого характера.