И действительно молодая девушка, видимо, не могла совладать с собой. – Марта сказала мне, что вы хотите меня видеть, папа, – сказала она, целуя отца в лоб. – Что случилось? Вы нездоровы? – в голосе её послышалась тревога. – Да, дитя мое, мне не по себе и поэтому я и позвал тебя сюда. Случилось ужасное, неожиданное событие. Присядь здесь. Леди Мильдред села на стул около отца и впервые с тех пор как она вошла, он взглянул ей в глаза. – Я буду говорить прямо, Милли, – начал он. – Тебе нечего стесняться Спенсера. Для нас обоих лучше, чтобы он присутствовал при нашем разговоре. Сегодня вечером я рассказал ему историю изумруда и хотел показать эту драгоценность… При последних словах лорд Гекзам перевел глаза с дочери на затухающее пламя камина и благодаря этому не заметил отразившегося на её лице ужаса. – Окончив свой рассказ, – продолжал он: – я вместе со Спенсером поднялся наверх и пришёл в кладовую. Открыв шкаф, сначала подумал, что все в порядке. Но по мере того, как приближался к месту хранения изумруда, мне становилось ясно, что шкаф был раскрыт без меня и кто-то трогал футляры с драгоценностями. Лицо леди Мильдред стало еще бледнее, она как-то сразу осунулась, но отец по-прежнему не спускавший глаз с огня, не заметил этого. В этот момент ему было страшно взглянуть на нее, он боялся, что при первом же взгляде на её лицо, он не выдержит и прервет рассказ. Что касается Спенсера, то он чувствовал себя бессильным найти хоть какой-нибудь довод в защиту любимой девушка и сердце его болезненно сжималось. – Само собой, разумеется, – продолжал лорд Гекзам, – это открытие меня сильно смутило, так как я знал, что кроме меня воспользоваться ключом от шкафа мог только один человек. Одним словом, я подумал, что этот беспорядок произвела ты. Он закончил фразу и наконец взглянул на дочь. На её лице было написано такое страдание, что он готов был сразу же прекратить начатый им допрос и забыть раз и навсегда о существовании изумруда. Но он уже зашел слишком далеко и как бы ни была тяжела его задача, он должен выполнить ее до конца. – Это сделала ты? Отвечай! – спросил он, вздрагивая от звука своего собственного голоса. – Я не подходила к шкафу, – произнесла она чуть слышно. На минуту в комнате воцарилось молчание. Но затем снова раздался строгий и холодный голос лорда Гекзама. – Я уже сказал, что футляры были перерыты, но я могу добавить еще более интересную подробность. Изумруд исчез! При этих словах глаза леди Мильдред неожиданно закрылись, голова откинулась назад, и она лишилась сознания. Лорд Гекзам и Спенсер бросились к ней и опустившись на колени, принялись старательно приводить ее в чувство. – Побудьте с ней до моего возвращения, – тихо сказал Спенсер, – я принесу спирт и соль. Я знаю, где это достать без помощи прислуги. – Благодарю вас, согласился Гекзам. Спенсер поднялся с колен, и мягко ступая по ковру, повернул ручку двери. Первое лицо, бросившееся ему в глаза, когда он вошел в гостиную, была горничная леди Мильдред. Он сразу понял по её лицу, что она слушала у дверей и вероятно слышала все с начала до конца и уже успела сообразить, в чем дело. – Что вы здесь делаете? – сурово спросил он. – Я хотела постучать в дверь, чтобы спросить у барышни, нужна ли я еще? – Вы могли бы воздержаться от этого! – сухо ответил Спенсер. Тем не менее, он нашел вполне возможным воспользоваться услугами горничной. – Принесите мне, пожалуйста, флакон с солью и немного спирта, – сказал он. – Я буду ждать вас здесь. Марта послушно отправилась исполнять приказание. Она быстро вернулась и принесла все, о чем он просил. – Благодарю вас, – сухо произнес он. – Теперь можете идти. Если леди Мильдред что-нибудь понадобится, она вам позвонит. Он посмотрел вслед удалявшейся высокой женской фигуре, и внутреннее чутье подсказало ему, что он приобрел врага. Спенсер поплатится ей за все свои слова. Подслушивающий Когда Спенсер вошёл в кабинет, он, к своему большому удовольствию, увидел, что молодая девушка не нуждается в принесенных им средствах. Он поспешно опустил оба пузырька в карман, не желая обратить на них ее внимание, но леди Мильдред была так расстроена, что даже не обернулась в сторону вошедшего. – Я очень огорчен, дитя мое, – говорил будничным тоном лорд Гекзам, – что мои слова расстроили тебя до такой степени. Я был недостаточно мягок. Но ты понимаешь, что я переживал сам и потому, надеюсь, ты простишь меня. Леди Мильдред взглянула на отца каким-то странным, как будто еще не вполне сознательным взглядом. – Мне не за что вас прощать, папа, – мягко произнесла она. – Я хочу только оправдаться от выдвинутого против меня обвинения. Вы считаете меня способной раскрыть шкаф и похитить изумруд. Но повторяю вам, что я не была в кладовой и не видела изумруда, с того самого дня, когда вы вырвали его у меня из рук, запретив трогать без вашего разрешения. – Слава Богу! – радостно воскликнул Гекзам. – Иди к себе в комнату, дорогое деточка и приляг, это позволит тебе успокоиться и набраться сил, – ласково добавил он, протягивая дочери руку. Шатаясь, она поднялась с места и медленно пошла к двери, не заметив протянутой руки отца. Гекзам несколько секунд глазами, полными любви, смотрел ей вслед, затем вернулся к своему креслу и погрузился в раздумье. – Спенсер, – сказал он, наконец. – Во чтобы то ни стало, я хочу разгадать эту тайну. Для этого мне нужна ваша помощь, так как один я не в состоянии буду довести дело до конца. Факт кражи изумруда установлен. Был ли он изъят из шкафа при помощи моего собственного ключа, или подобрали ему подобный, это вопрос второстепенный. Наша главная задача состоит в том, чтобы найти вора и тогда прояснится все дело. Что вы на это скажете? – Я весь к вашим услугам. Меня безумно интересует это дело, и я рад быть вам в чем-нибудь полезным. Конечно, мы не можем в данную минуту прийти к какому-нибудь выводу, но тем не менее я почти уверен, что место хранения изумруда, известное по вашему мнению только двум лицам, вам и вашей дочери, было известно еще третьему лицу. Это третье лицо, мужчина, или женщина, воспользовалось случаем и овладело заманчивой драгоценностью. Не подозреваете ли вы кого-нибудь? Лорд Гекзам задумался. – Никого! – решительно произнес он. – Здесь в доме я никого не могу подозревать. – Вы уверены во всех ваших слугах? – спросил Спенсер. – Да. Да и наконец, никто из них не слыхал разговора об изумруде, я даже сомневаюсь, чтобы они знали о существовании бронированной комнаты. – Но знает, ли о существовании камня и месте, где он хранится, горничная леди Мильдред? – спросил Спенсер, с нетерпением ожидая ответа своего друга. – Она служит у нас не более года, – ответил тот, – но уже успела показать себя с самой лучшей стороны. Она очень привязана к Милли и совсем не похожа на простую девушку. У неё отличные рекомендации. – Вам больше никто не приходит в голову? – задал он вопрос. Лорд Гекзам, видимо, колебался и наконец нехотя произнес: – Я мог бы назвать одно лицо, но считаю это не вполне корректным, в виду отсутствия серьезных оснований. Я скажу только вам, в надежде, что останется между нами. Это Гутберт Брердан. Спенсер вздрогнул, не будучи знаком лично, он знал Брердана понаслышке и отлично помнил, что тот пользовался далеко не блестящей репутацией и тем не менее имел наглость просить руки леди Мильдред. – Вы сами понимаете, что назвая такое имя, как Брердан я ставлю себя в неудобное положение, – продолжал Гекзам, – тем более что это сын моего старинного друга. Кроме того, никаких серьезных оснований для подозрений у меня нет. – Год назад мне показалось, что Милли к нему неравнодушна, он как раз гостил у меня. В то же время я узнал про него несколько некрасивых историй и разом положил конец всяким отношениям между ним и моей дочерью, запретив ему бывать у меня в доме. Вообще я не люблю вспоминать о нем, а также раз и навсегда прошу вас не считать его способным на воровство. – Мне очень неприятно, что я невольно стал причиной неприятных воспоминаний, – искренне огорчился Спенсер. – Я руководствовался только желанием помочь вам и разгадать эту тайну. – Я понимаю, понимаю, – ласково произнес Гекзам. – Не огорчайтесь, мой друг. Я вполне разделаю вашу мысль о третьем лице: остается только узнать, кто именно это третье лицо. Наша задача будет тем труднее, что мы не можем предать это дело гласности. Я не хочу прибегать к содействию полиции, по крайней мере, в данный момент. Я не имею никакого желания раскрыть стоимость изумруда. Если бы она стала известной, я не знал бы ни минуты покоя, так как тогда его наверняка украли бы у меня во второй раз. Но, однако, уже поздно и лучшее, что мы можем сейчас предпринять, это пойти спать. Говорят, что утро вечера мудренее. Может быть, и мы что-нибудь придумаем завтра. Мне хотелось бы пожелать «приятного сна» Милли, но она вероятно уже легла и я не буду ее тревожить. Итак, спокойной ночи мой милый друг. Пожелаем друг другу поскорее найти третье лицо. Он поднялся с места и пожал руку Спенсеру. Несмотря на его шутливый тон и удивительную выдержку Спенсер заметил, что он был глубоко взволнован и даже как-то сразу постарел на несколько лет. И в глубине души вторично за этот вечер, молодой человек пожалел, что этот несчастный изумруд не остался в руках языческого идола в индусском храме. Чтобы пройти в свою комнату, Спенсер должен был пройти мимо двери Милли. Не желая беспокоить ее, он не зажег свечи и старался идти, едва слышно ступая по ковру в коридоре. Кругом было темно. Только слабый свет, заглядывавшего в окно полумесяца, освещал ему путь, бросая вокруг причудливые тени. Он уже подходил к спальне молодой девушки, как вдруг до его слуха донесся жалобный женский голос. Его сердце замерло. Он узнал голос леди Мильдред. В первую минуту он хотел броситься к ней на помощь, но затем он сообразил всю некорректность подобного поступка. Он остановился и бросил взгляд в глубину освещенного луной коридора. Место, где он остановился, оставалось в тени, но дальше можно было разобрать очертание каждого предмета. Когда его глаза мало-помалу привыкли к полутьме, Спенсер различил у дверей спальни леди Мильдред какую-то фигуру. Это был силуэт высокой, стройной женщины, плотно прижавшейся к половинке двери. Спенсер скорее догадался, чем узнал, что это Марта. Для него все открылось в новом свете. Дверь спальни была приоткрыта и молодая девушка, думая, что никто ее не слышит, спокойно изливала свою душу, не подозревая, что каждое её слово слышит и запоминает чужая, недоброжелательная женщина. Спенсер не знал, как ему поступить. Ему хотелось броситься вперед и отшвырнуть эту женщину от двери, но он не осмелился этого сделать. Тогда ему пришло в голову спуститься вниз и снова подняться, производя как можно больше шума. Это спугнет горничную. Но ему трудно было двинуться с места, и он остался стоять, решив выждать и посмотреть, чем все это кончится. Он плотно прислонился к стене, так как заметил, что время от времени темная фигура отделялась от двери и осматривалась по сторонам. До Спенсера, несмотря на отделявшее его от двери сравнительно большое расстояние, долетали отдельные слова молодой девушки. «Бедный, бедный папа»! – расслышал он. «О! Если бы он знал, простил ли бы меня?» «Да не оставит нас обоих Господь!» Затем ему показалось, что она произнесла имя Гутберта, но он не был совершенно в этом уверен. Наконец, голос Милли понемногу затих, она видимо уснула. Спенсер видел, как темная фигура выпрямилась и отошла от двери. Он хотел сейчас же спуститься вниз, но взглянув в сторону двора леди Гекзам, он увидел, что Марта, это действительно была она, шла как раз по направлению к нему. Выйти из своей засады теперь, значило наверняка выдать себя. Он подвинулся к небольшой нише, в которой была дверь в пустую комнату, и затаил дыхание. Холодный пот выступил у него на лбу, так как едва он успел сменить место, как молодая женщина прошла мимо него, едва не задев его складками своего платья.