– Арчи, сядь! – приказываю я отчетливым шепотом, сдвинув шаль и приподняв локон, чтобы он увидел синяки на руке и ушиб с порезом на лбу. – Вряд ли ты хочешь, чтобы я предъявила это полиции. Он садится, я машу Кенворду и Годдарду: мол, все в порядке, и прошу Арчи сделать то же самое. Лишь тогда я возвращаю шаль на плечо и продолжаю: – В совокупности с моими травмами – а их, по счастливой случайности, с самого начала неоднократно видели горничные в гостинице и три массажиста, – рукопись подтвердит агрессию, достигшую кульминации в ночь моего исчезновения. Утром я отказала тебе в мирном разводе, которого ты так жаждал, и вечером ты решил обеспечить себе женитьбу на Нэнси, расправившись со мной. Но мне удалось сбежать. Опасаясь за свою жизнь, я пряталась, пока угроза не миновала и не вскрылись твои злодеяния. – Ты ненормальная, Агата. – С кресла он не встает, но не дает себе труда говорить тише. – Если не считать того, что ты насочиняла в рукописи, и твоего членовредительства, это будет твое слово против моего. Никто тебе не поверит. Я подаюсь вперед и пододвигаю к нему конверт с черными потеками. Узнав знакомый почерк, Арчи хватает его. Открыв клапан, он запускает пальцы внутрь. – Но тут ничего нет. На кой черт тебе пустой конверт от письма Нэнси? – язвительно спрашивает он. – Чем он тебе поможет? Ведь у тебя по-прежнему нет доказательств нашей с ней связи, а значит, нет и твердых улик в пользу притянутых за уши обвинений, будто бы я на тебя напал. – Разумеется, у меня есть и само письмо. Адресованное тебе любовное послание от Нэнси. – Я вспоминаю, как внутри у меня все рухнуло, когда я его нашла. Подробности их лондонских свиданий и планы на будущее тогда едва не убили меня, но сейчас я рада, что обнаружила это письмо, а позднее – еще два. Они дали мне силы сделать этот шаг, а не продолжать сражаться за свой брак и за человека, который никогда не будет моим. За человека, которого никогда на самом деле не существовало. – И если я правильно помню, там речь идет о том, как важно, чтобы ты получил развод и смог жениться на ней. Арчи бледнеет, бравады на лице как не бывало. – Где ты его взяла? Я ведь сжег все письма. – Не все. У меня собралась приличная коллекция – это плюс еще два, они докажут и вашу любовную связь, и наличие мотивов для нападения на меня у Сайлент-Пула. Он притих, весь как-то сжался и замер. – Ты победила, Агата. Полагаю, теперь ты получишь то, чего хочешь. Что бы это ни было. У меня в груди вспыхивает гнев. Как может он думать, будто я хотела, чтобы случилось то, что случилось, и что я хочу тех последствий, которые теперь неминуемы? – Ты сильно заблуждаешься. То, чего я хочу, – это вернуть свою былую жизнь и былую себя. Я хочу быть той доверчивой оптимисткой, которая верила в семейное счастье. Но из-за тебя я теперь никогда не получу желаемого. – Тогда к чему все это было? Какую цель ты преследовала? – Я большей частью получила то, что мне было нужно. А нужно мне было показать, что ты за человек, и спасти от краха свои отношения с Розалиндой. И свою репутацию заодно. – Репутацию? – чуть ли не фыркает он. – Да ты же сейчас знаменитее некуда, и это лишь увеличит популярность твоих детективов. – Это не входило в мой изначальный план. Я не ожидала, что люди так ухватятся за эту историю. И я не думала, что дело затянется так надолго. Кто знает, сколько бы оно еще продлилось, не примись я как можно чаще разгуливать по «Харрогит-Хайдро» с лицом, растиражированным во всех газетах, в надежде, что хоть кто-то в конце концов заметит сходство между мной и женщиной с первой полосы. Я чуть ли не вздохнула от облегчения, когда меня наконец узнали и сообщили в полицию. Арчи впервые улыбается – его, похоже, позабавило то, как я ускорила процесс своего обнаружения. Вспышка белых зубов и веселые морщинки вокруг глаз напомнили мне о наших счастливых временах, но я не позволяю себе увлечься этими воспоминаниями, вновь увлечься им самим. Мне нельзя выдать себя, проявив эти остаточные эмоции. Как могла во мне остаться в живых хоть капля чувств к нему после всего, через что мы прошли? Я ругаю себя за неуместную слабость. – Ну если это поспособствует известности моего имени – отвечаю я, – и повысит продажи книг, то я согласна. Я собираюсь зарабатывать на жизнь своими романами и намерена двинуться наконец вперед. При словах «зарабатывать на жизнь» его взгляд светлеет. Ведь эта фраза подразумевает развод. – Прошу, пойми, что после всего этого у меня нет ни малейшего желания оставаться твоей женой. Еще не так давно оно было главным желанием моей жизни, но все позади. И все же мне крайне необходимо, чтобы ты еще некоторое время сохранял – исключительно формально – статус моего супруга. Если мы выберем историю о том, что я в приступе амнезии напрочь забыла свое имя, а не спасалась бегством от мужа-убийцы, – ведь у нас только эти два варианта, – то для ее правдоподобия понадобится твоя полная публичная поддержка. Тебе нужно будет найти врача, который подтвердит амнезию, снабжать прессу информацией о моем состоянии, пока я буду делать вид, будто выздоравливаю, и лишь потом – когда ты разъяснишь Розалинде, что – как теперь уже понятно любому – именно ты виновен в нашем разладе и моем исчезновении, – лишь тогда я дам тебе развод. Наша дочь должна со всей определенностью понимать, что я сделала все для сохранения брака. – Почему нельзя было сразу об этом договориться? Как только я попросил тебя о разводе. Я смеюсь над тем, какая у него услужливо избирательная память. – Мне нужно было, Арчи, чтобы к этому моменту тебе все было предельно ясно. Может, амнезия у тебя, а не у меня? Неужели ты забыл свои категоричные заявления – дескать, имя Нэнси должно остаться незапятнанным, хотя это привело бы к неприемлемым осложнениям для меня? Нет, Арчи, чтобы выбраться из-под той груды обломков, в которую превратили мою жизнь ты и мои слепые чувства к тебе, у меня была только одна возможность: заставить тебя пройти весь путь, начавшийся с письма, обнаруженного тобой в день моего исчезновения. Финал, или Новое начало Среда 16 декабря 1926 г. Отель «Харрогит-Хайдро», Харрогит, Англия Я поднимаю воротник пальто, будто мягкая шерстяная ткань может защитить меня от фотокамер, журналистов и обывателей, поджидающих за тяжелыми дубовыми дверями, словно при штурме во время войны. Я пытаюсь нащупать сзади руку Мадж. Едва ли я набралась бы решимости покинуть кокон гостиницы «Харрогит-Хайдро» и шагнуть в реальный мир, если бы не сестра – моя вечная соперница и самая дорогая подруга, без помощи которой – неважно, намеренной или нет, – не появились бы на свет обновленные, улучшенные версии моей личности. Мадж без всяких объяснений и обсуждений знает, что произошло за эти одиннадцать дней, и я всегда смогу обратиться к ней за твердой поддержкой и за советом в уже начавшемся процессе становления женщины, в которую мне суждено преобразиться. А та женщина, которая была женой Арчи? Ведь я могла бы и не стать ею. Человек, которого я в нем видела, с которым росли бы мои силы и таланты, – его никогда не существовало. Я сочинила его в первый же вечер нашего знакомства на балу в Чадли – так же, как сочиняю персонажей своих романов. Но я не могла этого разглядеть, поскольку была ненадежной рассказчицей собственной жизни, я и себя-то саму еле понимала. В любом случае, даже оправдай Арчи мои надежды, он все равно не был бы моей Судьбой – в том смысле, который я вкладывала в это понятие еще девочкой. Поскольку у всех нас – и у каждого мужчины, и у каждой женщины – своя собственная Судьба, и это не столько судьба, сколько кропотливый труд плюс обстоятельства, – так я считаю сегодня. Жаль, что этот путь – единственный, мне правда очень жаль. Когда для меня стал очевиден фатальный порок нравов общества и маминых советов, в которые я вцепилась, словно в заветы на скрижалях, то пожалела, что не могу переписать свою историю в тот же миг. Но я была не готова, я продолжала ждать кого-то еще, кто напишет мое повествование, и надеяться на другой финал. Лишь когда Арчи убил ту наивную женщину, я осознала: пора брать перо в собственные руки и спасать себя – иного выхода нет. Ладонь Мадж сжимает мою, и я теперь знаю, что готова как никогда. Кенворд с Годдардом бросают на меня взгляд, и я киваю в ответ. Они проводят нашу группу, состоящую из меня, Мадж, ее мужа и Арчи через лобби «Харрогит-Хайдро», и двое полицейских распахивают перед нами парадные двери отеля. Я тотчас слепну от сотен репортерских вспышек. Когда вспышки прекращаются и ко мне возвращается зрение, я вижу море глаз – они горят в ожидании моей истории. Я тоже смотрю на них, жалея, что мне пришлось придумывать искусственную неразрешимую загадку ради решения тайны собственного «я». Но я обещаю себе – и им, – что теперь, когда на свет появилась подлинная Агата Кристи, финал у этой истории будет идеальным. * * * notes Примечания 1 Vanity Fair – английский общественно-литературный журнал, издававшийся с 1868 по 1914 гг. В числе авторов в разное время были Льюис Кэрролл, П.Д. Вудхаус и др. (Здесь и далее примеч. пер.) 2 Анна Кэтрин Грин (1846–1935) – американская писательница, впервые употребившая слово «детектив» как название жанра. 3 Слово forest, «лес», в Средние века означало территорию, отведенную для особых целей – например, для королевской охоты.