— Вы в опасности тут, сеньор, — поспешно проговорил он. — Лола просила принести вам это, если с ней что-то случится. Она заплатила за свое Зло… Она мертва. Если бы наши люди не были уверены, что вы тут ни при чем, и её смерть всего лишь несчастный случай, то, конечно, убили бы вас. — Так Лола мертва? — Да, она умерла от ожогов в шесть часов утра. И она просила меня убедить вас уехать, как можно быстрее. Она не хочет брать ещё одну смерть на свою душу. — Но как она узнала, кто я такой? — Она видела вас с человеком, которого убила, и в Лондоне, и в вашей далекой стране. — Но почему она устроила такую охоту на моего двоюродного брата? — Она хотела наказать его за то, что он убил её возлюбленного. Она и горбун Пепе последовали за вашим родственником через Гибралтар, на Мальту, в Италию, а оттуда в Англию. Когда вы с убитым сеньором уехали в неведомом направлении, они подождали в Лондоне и наблюдали за вашим домом. — Это я знаю… Но как им удавалось пробираться в дом? — Они заплатили за это много денег, сеньор. Так что вышло, что в итоге я оказался прав. Джабез и его жена тоже были замешаны в этом преступлении и, без сомнения, заплатили за свой переезд в Америку деньгами, которые получили от Лолы. — Слуги открыли Лоле и Пепе секретные места дома, так чтобы они, оставаясь незамеченными, могли постоянно наблюдать за вами, сеньор, и за вашим двоюродным братом. А потом Лола устала мучить вашего родственника. Ей сообщили, что вы собираетесь уехать в Лондон. Тогда она заставила Пепе погонять вас по дому, в то время как сама пробралась в спальню вашего двоюродного брата и отрезала ему голову. — Она убила его во сне? Цыган посмотрел на меня с улыбкой, которую можно было истолковать по-разному. — Откуда мне знать? Лола была жестокой. Могло выйти и так, что она разбудила его, чтобы посмеяться над ним, прежде чем перерезала ему горло. — Ужасно! Ужасно! — Лола Фаджардо была ужасной женщиной, сеньор. Она вне досягаемости ваших английских законов. Уезжайте из Севильи, сеньор, или вас тоже ждет смерть. Пойду я, сеньор, до свидания. Я внял его совету. Больше меня в Севилье ничто не задерживало. Однако оставался один вопрос, который я тогда не задал, а потом очень жалел об этом. Почему Лола танцевала той ночью в галерее? Или это было всего лишь наваждение, черная магия? Мне было жаль, что в ту ночь я не выстрелил в неё. Но, видимо, ее сохранили для более ужасной смерти, много худшей, чем гибель от револьверной пули. Она умерла в муках, и все, что я могу сказать: она заслужила свою ужасную смерть. Я забрал голову Хью в Англию и поместил её в гроб несчастного. А затем я приложил все усилия для того, чтобы забыть танцовщицу в красном и её черную магию. Вот, собственно, и вся история, но, как видите, забыть её мне не удалось. Призрак в парче На рекламных листовках, на обложках журналов и в газетах с завидной регулярностью мелькает реклама продукта под названием «С. С. С.». Ещё больше разжигает любопытство расшифровка этой загадочной аббревиатуры «Спасительный соус Сары» — изюминка, придуманная Сарой Брэг для привлечения искушенных гурманов. Её муж, наборщик текста в провинциальном журнале, сколотил на этом целое состояние для них. Он начал довольно скромно, рекламируя соус в отведённых ему колонках, а Сара, арендуя подходящие помещения в городе, лично занималась приготовлением своего кулинарного изобретения. Рекламные объявления читались, соус оценили по достоинству, и, как круги на воде, его известность распространилась по всему миру. Через двадцать лет мистер и миссис Брэг стали почти миллионерами и, превратив свой бизнес в общество с ограниченной ответственностью, вышли на пенсию, чтобы насладиться легкой и комфортной жизнью в преклонные года в Аллистон Холе. Компания «С. С. С.», действительно, была успешна, и на этот раз жизнь наградила супругов по заслугам. Они были совсем не похожи на миллионеров из сфер торговли или литературы. Не горели желанием попасть в высший свет и не беспокоились о том, как бы выставить напоказ своё богатство. Мистеру Брэгу, конечно, пришлось поработать над своей прирождённой неотёсанностью, чтобы добиться успеха, но его жена Сара так и осталась простым поваром, каким и была, когда корпела на кухне в Аллистон Холе. Теперь она проводила время в гостиной и могла бы, несомненно, стать настоящей леди, если бы захотела. Но её сердце всегда оставалось верным кухне, и она по-прежнему частенько туда захаживала. Она навсегда осталась необразованной, грубоватой, добросердечной женщиной, преданной своему дому и мужу. Я, как никто другой, может, кроме Хелен, знал, как она прекрасна. Мы оба были без ума от неё, как и сам мистер Брэг. Они были типичными мистером и миссис Боффин. Но кто же я, спросите вы, и кто такая Хелен? Что ж, я — тот, кто рассказывает вам эту историю, Джеффри Вичамп, холостой выпускник Оксфорда и личный секретарь мистера Брэга. Когда я покинул Баллиол, мой отец, потерпев неудачу в бизнесе, так серьезно отнесся к потере денег и репутации, что умер от разбитого сердца и присоединился к моей матери, уже давно отошедшей в мир иной. Оказавшись сиротой, без гроша в кармане и без профессии, я стал искать работу. Я откликнулся на вакансию секретаря. Таким образом, я познакомился с мистером Брэгом. В течение последних трех лет я присматривал за его делами: писал его письма, консультировал его, как мог, и вставал между его слишком доброй душой и голодной ордой охотников за деньгами. Он, со своей стороны, относился ко мне скорее как к сыну, чем как к работнику, получавшему зарплату, за что я бесконечно ему благодарен. Такая удачная работа и такой добрый друг приходят в жизни не к каждому. И, конечно, Хелен. К ней относятся, как к дочери и наследнице дома, что вполне понятно, ведь она родилась в Аллистон Холе. Когда сэр Ральф Аллистон умер, он оставил своего единственного ребенка без копейки, поскольку его образ жизни был расточителен. Аллистон Хол был продан, а вырученные средства пошли на погашение ипотеки и оставшихся долгов. Так что у Хелен, бедной беспомощной девушки, не оставалось иного выбора, кроме как стать гувернанткой. Но Сара Брэг вскоре все изменила. Она помнила Хелен ещё ребенком, и, когда Хол был куплен за деньги, заработанные с помощью «С. С. С.», она разыскала сироту и настояла на ее возвращении. — Будешь мне как родная дочь, раз Господь не подарил нам с моим дорогим Дж. своего ребёнка, — объяснила она. — Конечно, я не леди, дорогая моя, и у меня никогда не могло быть такой дочери, как ты. Но мы сделаем такую видимость, дабы следовать условностям общества. Разве могла Хелен отклонить такое щедрое и доброе предложение? Так она вернулась в свой родной дом, и мистер и миссис Брэг сделали всё возможное, чтобы её проживание там было комфортным. Так получилось, что я был молод, Хелен совершенно очаровательна, и мы полюбили друг друга, к большой радости, если можно так сказать, наших покровителей. В конце концов, было решено, что я стану мужем Хелен, а она должна рассчитывать на получение неплохой прибыли от «С. С. С.». — И если бы я мог дать совет мистеру Бошану, — сказала миссис Брэг, сияя от счастья, — я бы сказала, что вам следует взять имя и герб Аллистона, ведь Хелен имеет на него право; так что, когда мы умрем, старинная семья останется на своём месте, которое принадлежало им бог знает сколько лет. — Только подумайте о предках, которые станут вашими! — ликующе воскликнула миссис Брэг. — Там же целая толпа всякой знати — все они были рыцарями или баронетами. Это же чудесно, не так ли? Я согласился, что это «хорошо», и с согласия Хелен, точнее, по ее безумному желанию, пообещал достойной паре взять имя Аллистон, когда поведу последнюю наследницу семьи к алтарю. Так обстояли дела, когда возник призрак; и мне кажется, в тот момент на всём свете было не сыскать четырёх более счастливых людей. Но леди Мариан все испортила. Леди Мариан — так звали призрака. Она была грузинской красавицей пару сотен лет назад — шуршала в шелковой парче посреди якобитских заговоров. Ее муж предпочел короля Георга королю Джеймсу, и желание сохранить его голову и имущество сподвигло её принять эту же сторону. Но, казалось, жизнь леди Мариан была пронизана интригами, и она сделала Аллистон Хол центром своих хитросплетений, которые включали в себя полуночные визиты священников-иезуитов, французских эмиссаров от его величества в Лондоне и угрюмых сквайров, проклявших ганноверцев. Сэр Уолтер Аллистон, будучи ревнивым мужем, равно как и верным подданным, не одобрял шалостей своей жены и обвинял ее в использовании политики для маскировки интриг, представляющих угрозу его и ее чести. Леди, имея тонкую душевную организацию, отвергла обвинение и поклялась никогда больше не говорить со своим мужем. Это привело его в ещё большую ярость, и он начал как никогда пристально следить за ней. Однажды вечером он увидел какого-то джентльмена в маске, покидающего ее покои. Не колеблясь ни секунды, он пронзил его сердце рапирой. Но сорвав маску, он с ужасом обнаружил, что жертвой была сама леди Мариан, замаскированная для какого-то выхода. Умирая, она прокляла его и заявила, что будет преследовать его и его потомков вечно… — И она сдержала свое слово! — сказала миссис Брэг, закончив рассказывать историю. — Когда сэр Уолтер умер, она проходила по картинной галерее за ночь до этого. Она всегда приходит в знак того, что кто-то из семьи должен умереть. И я слышала, что ее видели незадолго до того, как отец Хелен отошёл в мир иной, а когда леди Аллистон умерла, дав жизнь своей прекрасной девочке, я сама лично видела призрака. — Чепуха, миссис Брэг! Призраков не бывает, — возразил я. — О, вы неправы, они есть. Говорю вам, я, в трезвом уме и светлой памяти, видела, как леди Мариан скользила по картинной галерее в парче и туфлях с высокими каблуками, точно таких же, какие носила при жизни. — Вы видели призрака с тех пор, как купили Аллистон Хол, миссис Брэг? — Не дай бог, мой дорогой; ведь если леди Мариан придет снова, это будет означать смерть Хелен, она же последняя из семьи. Миссис Брэг, с суеверием, присущим необразованным людям, твердо верила в дурную весть, которую несёт призрак. Поэтому я ничуть не удивился, когда, вернувшись из месячного отпуска в Швейцарии незадолго до Рождества, обнаружил, что она крайне встревожена из-за того, что её байки воплотились в реальность. За две недели до моего возвращения леди Мариан, в парче, туфлях на высоких каблуках, с тростью и всем прочим, дважды видели в картинной галерее — каждый раз в полночь. Миссис Брэг была уверена в том, что это предвещало смерть Хелен, и, будучи неспособной сдерживать свои эмоции, заразила весь дом своими страхами. Ни один слуга теперь не входил в Длинную галерею, как ее называли, после наступления темноты; и даже мистер Брэг, каким бы скептиком он ни был, стал невольно задумываться о том, что это всё могло значить. Сама девушка выглядела не так хорошо, как до моего отъезда на каникулы. Она была бледна, худа и необычайно тиха. В её глазах был нездоровый блеск. После того, как миссис Брэг поделилась со всеми этой историей и заявила о своем намерении пригласить священника, чтобы изгнать призрака, я остался в гостиной наедине с Хелен. — Моя дорогая, вы выглядите больной, — сказал я, обняв её. — Надеюсь, вы не верите во всю эту ерунду. Она вздрогнула. — Я не знаю. И домработница, и дворецкий видели призрака. Миссис Брэг постоянно говорит об этом, и я действительно начинаю думать, что в этом есть доля правды. — Ерунда! Чепуха! Все эти разговоры и суета заставили вас нервничать и ухудшили ваше самочувствие; не так ли, дорогая? — Да, Джеффри. Я прекрасно себя чувствовала, пока не появился этот призрак». Я ясно понял, как обстоят дела. Хелен была чувствительна и очень взволнована, и глупые разговоры миссис Брэг довели ее до такого нервного состояния, что это отразилось на ее нежном теле. Она никогда не была сильной девушкой, но всегда была здоровой. Очевидно, именно беспокойство подкосило её состояние. Меня больше не удивлял тот факт, что Аллистоны умирали, когда, по слухам, появлялась леди Мариан. Члены этой семьи имели слабые нервы. Поэтому я понял, что если не постараюсь изгнать этот дух, если он существовал на самом деле, то Хелен может серьезно заболеть и даже умереть. — Хорошо, что я вернулся, — сказал я мистеру Брэгу, когда Хелен удалилась переодеться к ужину. — «Она умрет, если не прекратить эти разговоры. — Я согласен, полностью согласен с тобой, Джеффри; но что ты предлагаешь? — Я разоблачу обманщика. — Но откуда ты знаешь, что это обман, Джеффри? — Я в этом уверен. Скажите мне, вы видели призрака? — Слава Богу, нет. Я не трус, Джеффри, но меня в эту галерею ночью ничем не затащишь. Я не видел призрака, но Парсонс и миссис Джексон видели. — Или думают, что видели. На самом деле они видели кого-то другого, одетого как леди Мариан, поверьте мне. Или страдают от галлюцинаций. Я знаю точно, что Парсонс не выпивает. — О да! И даже если бы выпивал, миссис Джексон нет. Она не пьёт ни капли, насколько мне известно. Нет, дело не в алкоголе, я уверен. — И они оба заявляют, что видели призрака? — Да. Они даже поклялись в этом. — Значит здесь какой-то обман. И если я поймаю человека, который задумал это, я… сделаю из него настоящего призрака. Вы позволите мне заняться этим вопросом, мистер Брэг? — Конечно, Джеффри. Я просто ждал, когда ты вернешься. Узнай, что не так, и выбей все это из головы моей старухи. Она впадает в такие истерики по ночам. — Неудивительно, что Хелен выглядит так плохо. Поверьте, все призраки перевелись, когда изобрели газ. Думаю, мне удастся доказать вам, что эта призрачная леди Мариан на самом деле из плоти и крови. — Всё же она может оказаться настоящей, — с сомнением заметил мистер Брэг. — Я верю, что многие старинные роды имеют своих призраков, чтобы те провожали их в загробный мир. Кроме того, кто же может такое подстроить? — Именно это мы и должны выяснить. Но это оказалось не так легко. Я допросил миссис Джексон и Парсонса самым доскональным образом. Они подтверждали историю друг друга с такой правдоподобностью и таким количеством деталей, что не оставляли сомнений в своей честности. Очевидно, они видели даму в парче в картинной галерее; но, конечно, это не мог быть посетитель с того света. С этого момента начинается неясность. Я был уверен, что это чей-то злой трюк. — О, вы можете смеяться, сэр, — сказала миссис Джексон, она была упрямой старушкой. — Но я вас уверяю, что видела призрака своими глазами. Я проходила через длинную галерею из комнаты мисс Аллистон, и в лунном свете шла она, цок, цок, цок, в туфлях на высоких каблуках. Я отчетливо слышала шелест её платья, и, когда она проскользила мимо меня, я почувствовала запах её духов, подобный высушенным розовым лепесткам. Это бесспорно была леди Мариан, точно такая, какой я видела её на портрете в галерее. Я упала в обморок, мистер Бошан, сэр; а когда пришла в себя, она исчезла. Признаюсь, мне от этого стало немного не по себе. В этот момент Парсонс подхватил историю. — Я не терял сознание, сэр, я же мужчина, — начал он, — но по коже пробежали мурашки, когда она проскользнула мимо. Я смотрел на нее, не в силах отвести взгляд, и отчётливо видел ее в лунном свете. Потом она внезапно исчезла где-то около портрета музыканта в конце галереи. — Что вы делали в Длинной галерее в такое время, Парсонс? — Шёл из комнаты хозяина, сэр. Он сильно простудился, и я принёс ему немного рома и воды. Ноги моей больше не будет в этой галерее, ни за какие богатства в мире. Это был призрак, так и знайте!