— Если призрак леди Мариан не просто плот воображения Парсонса и миссис Джексон, я все еще верю, что это обман. Обман это был или нет, но все мои бдения были напрасны. Ночь за ночью в течение двух недель я ждал в этой адской галерее призрака, который так и не пришёл. Тем не менее, несмотря на разочарование, я не мог избавиться от ощущения, что во всём этом скрывалась какая-то загадка. Вполне возможно, что мое публичное объявление о стрельбе по так называемому призраку испугало человека, который, как я искренне верил, переодевался им. Придя к такому выводу, я пошел по другому пути и снова собрал слуг. — Я наблюдал в течение четырнадцати ночей, — сказал я, — и ни один призрак не напугал меня. Поэтому я полагаю, что мистер Парсонс и миссис Джексон были обмануты собственным воображением. Нет никакого призрака, так что можете успокоиться. Со своей стороны, — и это было самым важным моментом в моей речи, — я не собираюсь больше наблюдать за ним. Если леди Мэриан придет снова, некому больше на неё смотреть. Теперь уходите, и я больше не желаю слышать эту чушь. Дворецкий и экономка оба были возмущены моими выводами, но они понимали, что нет смысла протестовать открыто, и ушли с остальными слугами, чтобы поворчать втайне. В воздухе царило спокойствие, и миссис Брэг начала набираться смелости. Хелен тоже стала более веселой и менее нервной, что ещё раз доказывало мою версию причин её недуга. Мой здравый смысл изгнал призрака, но не раскрыл тайну. Решив разобраться до конца, я продолжал наблюдать за происходящим в галерее. Но никто не знал о моих бдениях, даже Хелен; так что, если бы пришёл обманщик, он или она, кто бы это ни был, то обнаружил бы там меня. Две или три ночи галерея была пуста, как и две недели до этого. Но на четвертую ночь удача улыбнулась мне, а вместе с ней и призрак. Было около полуночи, и свет сияющей сквозь прозрачное стекло боковых окон луны, отражающийся от снежных просторов, сделал галерею почти такой же светлой, как днём. Я спрятался за занавеской посередине галереи и, периодически проваливаясь в сон, смотрел в лабиринт теней и серебряного сияния. Внезапно в абсолютной тишине я услышал слабый звук. Это был стук каблуков, шелест шелковых юбок, и через мгновение под окном я увидел призрака. Он появился из ниоткуда, и, должен признаться, это шокировало меня. Конечно, это была леди Мариан. Я оказался достаточно близок к ней, чтобы разглядеть. Она стояла там, в высоком головном уборе и с тростью, в роскошном парчовом платье, именно так, как была на портрете. Я мельком увидел ее лицо, чего было недостаточно, чтобы с уверенностью сказать, совпадает ли оно с изображением. Но фигура выглядела, безусловно, такой же. Я сидел совершенно неподвижно, смотрел и ждал, держа палец на спусковом крючке револьвера. С цокающим звуком, описанным миссис Джексон, она прошла по галерее. Трость стучала, длинный шлейф шуршал по полу, лунный свет отражался на богатых оттенках парчи. Она не подошла ко мне, а держалась рядом с семейными портретами, перебирая рамки и протягивая бледную руку к картинам. Время от времени она останавливалась, и, наклонив голову, внимательно рассматривала лица портретов. Затем она заскользила назад, двигаясь быстрее. Я поднялся, возможно, слишком неосторожно, и, должно быть, издал какой-то шум, потому что прежде чем смог поднять револьвер, чтобы прицелиться, призрак вздрогнул, быстро отступил к окну и исчез. Да, на моих глазах она исчезла. Я поспешил к тому месту, где видел её в последний раз, но ничего не мог найти. Если она не провалилась сквозь пол или не прошла сквозь стену, то я понятия не имел, куда она пропала. Мог ли это быть настоящий призрак? Нет, мой разум отвергал такое предположение. Вне всякого сомнения, это был человек из плоти и крови — кто-то из обитателей дома, кто отдалённо напоминал леди Мариан. Я был более чем когда-либо озадачен. На следующее утро я пересказал все мистеру Брэгу. Конечно, он тщательно скрывал мою историю от своей жены и от Хелен. Они только начали приходить в себя, и было бы бесполезно снова их пугать, говоря, что я сам увидел призрака. Мистер Брэг же был очень взволнован этим кажущимся подтверждением загадки, и мне было как никогда сложно убедить его в том, что здесь не присутствовало ничего сверхъестественного. — Но что это может быть? — спросил он. — Ну, — ответил я, — у меня есть кое-какая идея, но в настоящее время я не уверен, что не ошибаюсь. Предлагаю постоять на страже со мной этой ночью, мистер Брэг, и вместе мы придумаем, как разоблачить призрака. — Вы думаете, он придет снова сегодня ночью? — Не могу сказать. Возможно, нет. Может случиться так, что обманщик, кем бы он ни был, испугался и на некоторое время отложит дальнейшие действия. Это кто-то из обитателей дома, я в этом уверен. Когда я объявил, что буду следить, никто не появлялся. Но как только я сказал, что перестану наблюдать, появилась леди Мариан. Мы должны не переставая следить за ней, мистер Брэг; даже если она не появится в течение недели или более. Оказалось, что я был прав. Ночь за ночью мы скрывались за занавесом, я со своим револьвером, мистер Брэг с большим обеденным звонком, с помощью которого он намеревался разбудить весь дом, когда леди Мариан будет схвачена. Это продолжалось не менее десяти ночей. Затем я открыл свой план миссис Брэг и Хелен и устроил притворный отъезд из дома. Я отправился в Лондон с большими проводами и суетой. Но я вышел из поезда на первой же станции и тайно вернулся в Аллистон Хол. В одиннадцать часов вечера мистер Брэг и я снова оказались в нашем укрытии. Это было в канун Рождества, в то время, когда, согласно легенде, призраки выходят из потустороннего мира. — Теперь, — прошептал я, — призрак не настороже; поверьте мне на слово, он или она придет, кто бы это ни был. Брэг промолчал, лишь сильнее схватился за ручку своего обеденного звонка. Вышло так, как я и ожидал. Вскоре после полуночи леди Мариан вновь появилась в том же облике, что и раньше. Я слышал стук зубов Брэга, когда он увидел привидение. Лунный свет был таким же ярким, как и в предыдущий раз, и леди Мариан, цокая, как и прежде, скользила по галерее. Она двигалась вдоль картин и перебирала рамки. Внезапно мы услышали ее радостное восклицание, и раздался скользящий звук, словно что-то отодвинулось назад. Портрет исчез, и на его месте появилась черная полость. Настал нужный момент. Я вскочил, и, едва прицелившись, поднял свой револьвер, чтобы выстрелить, и в тот же момент Брэг энергично зазвонил колокольчиком. Послышался визг, и призрак ударился в бегство. В следующую секунду, как и в прошлый раз, призрак леди Мариан исчез прежде, чем мы смогли добраться до него. — Куда, черт возьми, она делась? — воскликнул Брэг, который все еще истошно звонил в колокольчик. — Прошла сквозь раздвижную панель, — ответил я, предполагая, что за ней есть потайной ход. Я зажег лампу, и вокруг нас собралась толпа полуодетых слуг, которые переговаривались, шумели и топали, собираясь в галерее. Некоторые несли свечи, другие — клюшки и палки, но все были напуганы до полусмерти. И не удивительно: колокольчиком Брэга можно было разбудить мертвых. Затем пришли Хелен и миссис Брэг, одетые как полагается, так как обе ожидали сигнала, чтобы засвидетельствовать успех моего плана. И это был успех — даже больший, чем я смел мечтать. Как я уже сказал, картина, за которой исчезла леди Мариан, оказалась раздвижной панелью в стене, где был проход. Мы сразу же стали его осматривать. Внутри мы нашли железную шкатулку на замке. Но мистер Брэг быстро справился с замком, и мы обнаружили, что в нем лежали ящики с бархатной подкладкой и подносы, заваленные роскошными украшениями. Золото, бриллианты, рубины, изумруды — всё было свалено в кучу и блестело, как радуга. — Смотри, Хелен, вот давно потерянные драгоценности твоей матери! Так вот для чего пришел призрак леди Мариан. — Боже мой! — воскликнула миссис Брэг, опускаясь на колени. — Смотри, дорогуша, все драгоценности моей леди! Ты наденешь их на своей свадьбе. Но Хелен смотрела не на них. Она смотрела на меня взволнованным, немигающим взглядом, а её тело пробирала дрожь. — Джеффри, кто же призрак? — Ты не догадалась? Джейн Риордан. — Невозможно! Разве она не здесь? — Нет, мисс, — сказал Парсонс, оглядываясь на слуг, — она не с нами. — О, Джеффри, я надеюсь, ты не стрелял в нее. — Это послужило бы ей уроком, — воскликнул Брэг. — Но не плачь, моя красавица, она прошла через другую раздвижную панель. Давай, Джеффри, давай посмотрим. — Пружинка механизма где-то в раме, мистер Брэг. Я в этом уверен. Тут же десяток пар рук занялся прощупыванием рам, и вскоре мы натолкнулись на пружину в картине в дальнем конце галереи. Она бесшумно открылась, и я ступил в проход, а за мной последовал Брэг с лампой. Мы прошли по узкому тоннелю, поднялись по лестнице из каменных ступеней и, наконец, вышли через другую раздвижную панель в задней части дома. По пути мы подняли высокую трость, серый парик, головной убор и юбку из парчи. — Она раздевалась, чтобы сбежать, — кивнул Брэг. — Давайте пойдем в ее комнату. Знаете, у нее ведь отдельная комната. Попросила мою старуху оказать ей одну особую услугу, и ради Элизы Крэйк получила, что хотела. Мы дошли до комнаты, она оказалась пустой, а на полу валялись последние детали маскировки. Подойдя к задней двери, мы обнаружили, что она открыта, и через нее Джейн Риордан исчезла в ночи, чтобы никогда больше не вернуться. Так я изгнал призрака леди Мариан. На Рождество за завтраком мы подробно обсудили волнительные события ночи. Миссис Брэг была вне себя от гнева на то, как Джейн Риордан обманула ее. — Интересно, как она узнала о драгоценностях моей леди? — спросила она. — О, нетрудно догадаться, — ответил я. — Отец, наверно, сказал своей жене, где он их спрятал. Полагаю, он собирался забрать их сам, когда бы вышел из тюрьмы. Но он умер до истечения срока заключения. Однако сообщил об этом жене, и та, конечно же, рассказала Джейн, которая пришла сюда и попыталась разыскать их, маскируясь под призрака леди Мариан. — А Элиза, должно быть, рассказала ей эту историю, Джеффри. Мы часто говорили о призраке. Ах, какая злая женщина! — Но мне интересно, почему миссис Крейк, будучи бедной, не пыталась добыть драгоценности для себя. Она вряд ли стала бы ждать двадцать лет, прежде чем сделать это. Это сказала Хелен, а я ей ответил: — Ну, я полагаю, что миссис Крэйк либо боялась, либо не узнала от своего мужа, за какой картиной спрятаны драгоценности. Я думаю, всё-таки второе; потому что Джейн, как я уже говорил, прощупывала картины на стене, перебирая рамы, чтобы найти ту самую. Вот почему она так часто появлялась в галерее. Если бы она знала, где тайник, одного визита было бы достаточно. Теперь я вижу, что она пыталась показать мне свой наигранный страх, чтобы отвести от себя подозрения. Глядя на неё, я никогда бы не подумал, что она окажется такой умной. — Ах, дорогуша, — сказала миссис Брэг, — она вышла замуж за мошенника, и наверняка, услышав историю от Лизы, он надоумил ее пойти на это. — Полагаю, она принесла платье с собой? — Скорее всего; и именно ради своего коварного плана сделала так, что у нее была отдельная комната. — Интересно, как она узнала о секретном проходе? — поинтересовался Брэг. — Снова Лиза, — воскликнула его жена. — Она была здесь за несколько лет до моего приезда, как и Крэйк. Полагаю, они нашли секретный проход вместе и использовали его, когда украли драгоценности. И теперь я вспомнила ещё, мои дорогие, ведь её мужем был актёр! Ах, надеюсь, я никогда больше не увижу её! — Да, слава богу, она исчезла, — заметил Брэг. — Не стоит устраивать скандал из-за неё. У нас есть драгоценности, и Хелен наденет их в день своей свадьбы. — И более того, мы избавились от призрака, — сказал я, улыбаясь. — Не думаю, что после этого вы сможете снова поверить в призраков, да, миссис Брэг? — Нет, Джоффри, не смогу. Полагаю, призраком леди Мариан, которую я видела, был либо Крэйк, либо его жена, одетая в платье. Нет, я никогда больше не поверю в призраков. И это была правда. Вот таким был наш рождественский призрак, который оказался вовсе не призраком. Но правдивое или обманчивое, это появление «привидения» было очень кстати: Хелен получила рождественский подарок от своей матери. Вскоре после этих событий она надела украшения на нашу свадьбу. На следующее Рождество уже не было никакой мисс Аллистон, а была очаровательная миссис Бошан. И не было никакого призрака. Леди Мариан в лице Джейн Риордан выполнила свою миссию, и мы никогда ее больше не видели. По велению духа Если члены общества психических исследований решат строить теории на основании этой истории, они вольны сделать это. Она подлинна и, насколько я вижу, не имеет других объяснений, кроме как признания вмешательства духов. Всегда живя настоящим, я не знаком с потусторонним миром и поэтому не стану заявлять, что могу объяснить необъяснимое. Те, кто связан с вышеупомянутым Обществом, которое, как я понимаю, знакомо с законами, управляющими миром духов, могут, возможно, рассмотреть этот вопрос в более разумном ключе, и, если судьба улыбнётся нам, поверьте, они поделятся со мной объяснением, поскольку в настоящее время я не смею даже высказать свои скромные предположения. «И в небе и в земле сокрыто больше, чем снится вашей мудрости, Горацио», но это высказывание неоднократно использовалось в качестве оправдания невежества. Я признаюсь, что являюсь доктором и скептически отношусь к сверхъестественному, то есть скептически относился, пока один случай вмешательства чего-то потустороннего не потряс меня настолько, чтобы склонить моё неверие в противоположную сторону. Тем не менее я еще не готов кидаться из крайности в крайность и заявлять о существовании иерархии духов, присутствующих и правящих смертными из загробного мира. Моя позиция абсолютно нейтральная. Я не верю и не отрицаю, не поддерживаю и не осуждаю; но в силу моего изгнания духа из Маррит Грейндж я решительно склоняюсь к мнению Горация в вышеупомянутой цитате. Обычно доктора решительно скептически относятся к таким вещам. Они верят только в то, что могут видеть, с чем могут работать или объяснить. Как часовщик, разбирающийся во всех видах часов, они могут разложить по полочкам человеческую оболочку и определить необходимость и функции каждой составляющей детали. Сердце — резервуар крови; вены — большое количество труб, проводящих питательную жидкость ко всем частям тела; мозг отвечает за интеллект и регистрирует внутренние и внешние события; мускулы — сеть эластичных полос, расширяющихся и сокращающихся по сигналу. Зная всё это, они определили, что есть существование, и выявили причину этого существования; но, не обнаружив в какой-либо части тела души, они чаще всего отрицают её существование. Если рассматривать это с точки зрения силлогизма, то получается таким образом: «Душа необходима для бестелесного существования». «Душа никаким образом не может быть обнаружена». Следовательно, «не может быть бестелесного существования». Таким образом, одним махом эти ученые люди избавляются от призраков и потустороннего мира в целом. Если их взгляды верны, то мой опыт в Маррит Грейндж не должен объясняться естественными законами; если же они ошибаются и предположение о существовании сверхъестественного верно, значит, я был использован духами для восстановления человеческой справедливости. Я отказываюсь придерживаться любого мнения в столь деликатном вопросе, и для удовлетворения общественного любопытства четко изложил все, что происходило в Маррит Грейндж. И пусть читатели сами растолковывают произошедшее. Когда умерла моя тетя Селина, мне было двадцать шесть лет, я был членов Королевского медицинского общества, без практики, без денег и без связей среди высокопоставленных лиц, чтобы посодействовать в моей карьере. Я, как единственный родственник, унаследовал ее благословение и сумму в две тысячи фунтов стерлингов, с помощью которых намеревался улучшить свое положение. Мои друзья советовали приобрести практику в Лондоне, но я не собирался вкладываться в такую рискованную спекуляцию. Пациенты не хотят, чтобы их продавали, как стадо овец, и, естественно, предпочитают использовать свое собственное суждение при выборе врача: следовательно, покупатель практики ни в коем случае не сможет наслаждаться тем, за что заплатил. Некоторые пациенты возражают против нового доктора и отказываются от его посещений; другие выздоравливают или умирают, в любом случае он им не требуется; и обычно это заканчивается тем, что несчастному новичку, вторгнувшемуся на чужую территорию, приходится выстраивать новую практику на руинах старой. С этими идеями я искал благонамеренный совет и решил начать ab ovum. Также, поскольку мне не нравился Лондон, я собирался покинуть мегаполис и обосноваться на природе и чистом загородном воздухе. Поэтому я оставил свое наследство в банке и путешествовал по южной Англии в поисках достаточно нездорового района, где мог бы надеяться найти достаточное количество больных для оказания медицинской помощи в обмен на гинеи. После многих утомительных недель и еще более утомительных поездок по железной дороге, я приехал в Денхемптон, на побережье Сассекса, где, привлеченный красотой окрестностей, решил закончить свои странствия. Это была возвышенная местность с большим количеством водоёмов и курортом, и медицина здесь была совсем не развита. В окрестностях имелся только один врач для ухода за теми, кто предпочёл жизнь среди местных ветряных спусков и песчаных пляжей. Было достаточно места для второго врача, и, после изучения местности, знакомства с местными жителями и задавания бесчисленных вопросов, я пришел к выводу, что если где-то и смогу использовать свое небольшое состояние и применить медицинский опыт, то здесь. Отъезд из Лондона не был для меня изгнанием, потому что, как для уроженца пригорода, дымная атмосфера Блумсбери была губительна для моих легких, а отсутствие зеленых полей утомляло глаза. Я бы снова и снова выбрал Денхемптон с его волнистыми спусками, белыми скалами, изрезанными волнами Канала, где между двух скал расположилась причудливая деревушка, с трех сторон открывающая виды красивых аккуратных домов и завидных особняков на возвышенности, обдуваемых свежим морским бризом. Более того, Денхемптон рос быстрыми темпами, и я надеялся, что моё состояние будет расти в том же темпе; поэтому, приняв решение, я начал искать себе дом, с достаточно внушительной дверью, к которой можно будет прикрепить мою недавно изготовленную медную табличку. На полпути между старым и новым Денхемптоном протянулась недлинная широкая дорога, соединяющая старую деревню с более современным городком. С одной стороны были зеленые поля, склоненные к осыпающимся краям скал. С другой стороны, на небольшом возвышении и на некотором расстоянии от шоссе, стоял Маррит Грейндж — один из старейших домов в этой части страны, приземистое здание из серого камня с выходом на террасу, опоясанное газонами и лужайками, усеянными множеством деревьев, старых, ветвистых и скрюченных. Из железных ворот, смотрящих на странников, извилистая дорога вела к входной двери, которая была расположена непосредственно рядом с террасой, и усеченной башне, поднимающейся над ней на небольшую высоту, что обеспечивало прекрасный вид на Канал. Несмотря на то что земля была неухожена, а особняк пребывал в состоянии упадка, поскольку был необитаем уже долгое время, мне это место сразу приглянулось. Дом окружала частная территория, место было тихим и уединенным; это идеально подходило для полного погружения в своё дело, и при этом выглядело достаточно престижно для человека моей профессии. Живя здесь, я бы находился примерно посередине между деревней и курортом, поэтому мог без особых проблем обслуживать обе категории пациентов. Учитывая все обстоятельства, я не надеялся найти место, имеющее больше преимуществ, поэтому отправился на поиски агента, под присмотром которого, как гласила вывеска, он находился для сдачи в аренду. Дарвер, агент, представлял собой мрачное существо, больше похожее на гробовщика, и на мое признание, что я решил открыть свою практику в их городке, ответил сухой улыбкой. Его настроение, кажется, совсем омрачилось, когда я упомянул Маррит Грейндж, и он даже вздрогнул, когда я заговорил о доме. Затем его желание заняться бизнесом всё же взяло верх, и он вернул свою сухую улыбку и самообладание. Некоторое время он сохранял это напускное безразличие, но в конце концов врожденная любовь к сплетням одолела его желание сдать дом, и он торжественно начал предостерегать меня от этого приобретения. Но об этом позже.