– А уж как я надеюсь! Действительно, добрались до места чуть меньше чем за полтора часа. – Какие будут инструкции? – сходу спросил Сильва у следователя. – Никаких. Посмотрим по обстоятельствам. – А Генрих, вообще, кто? – Ваш дальний-дальний родственник, – усмехнулся следователь. – Очень уж дальний… «Его бык иногда бегал по нашим лужам»22. Шлоссер рассмеялся: – Теперь я вижу, что вы настоящий немец! Не каждый может похвастать знанием таких изречений. – Спасибо деду, он заставлял меня учить немецкий, – ответил Сильва. – Все-таки скажите, Йозеф, кем является Генрих? – продолжал он допытываться. – Почему о встрече с ним договаривался ваш генерал? От бара до поместья было метров триста, но по такой погоде не хотелось даже эти метры идти пешком. Доменик подвез их на машине. – Генрих фон цу Аурих… – медленно произнес Шлоссер, открывая дверцу машины, – генерал-лейтенант БНД23 в отставке. – Это же разведка… или нет? – Да, – кивнул головой подполковник и, посмотрев на Сильву особенным взглядом, повторил: – Федеральная разведывательная служба Германии. – Твою мать… – крепко выразился Сильва по-русски, – вот только спецслужб нам не доставало! Калитка открылась автоматически, и они вошли на территорию поместья. Сильва подумал, что термин «поместье», которое употребил Шлоссер, – чересчур для такого жилища. Это был большой двухэтажный дом с участком земли: садовыми дорожками из брусчатки, лужайками, клумбами цветов. Вдоль дорожек уже распустились цветы, но погода внесла свои коррективы: красные и розовые лепестки уныло пробивались из-под мокрых снежных хлопьев. Дом был гораздо меньших размеров, чем у Греты, да и территория вокруг – не сравнить с Шаттеном. Хозяин лично открыл дверь, пригласил войти. Генрих фон цу Аурих был невероятно красив. Такая оценка может показаться странной в отношении семидесятичетырехлетнего мужчины, однако по-другому не скажешь. Перед ними стоял статный подтянутый красавец: гладко выбритый, с крупными правильными чертами лица, волнистой седой шевелюрой и серыми глазами. Одет он был в легкую бежевую рубашку без галстука и брюки в тон. На ногах светлые дорогие туфли. Его лицо показалось Сильве знакомым. Может, встречал его где-нибудь раньше? Или просто на кого-то похож? На актера? Генрих скупо улыбнулся, не разжимая губ, и подал руку для приветствия. В гостиной на ковре с игрушками возилась девочка пяти-шести лет. Куклы, кукольные одежки, домики, зверушки и прочие детские побрякушки были разбросаны повсюду. С девочкой играла няня: молодая женщина лет тридцати. То, что это няня, было понятно сразу: по одежде, поведению, манерам. Няня привстала с ковра при виде мужчин, но Генрих жестом указал ей, чтоб не беспокоилась. Женщина кивнула гостям и тут же занялась ребенком. Девочка была поглощена игрой и внимания на вошедших не обратила. – Проходите в кабинет, – указал Генрих на дверь. Когда зашли в кабинет, коротко добавил: – Внучку мы видим не так часто, поэтому, когда удается привезти девочку на день-два, мы позволяем ей разбрасывать игрушки и резвиться в свое удовольствие. Обстановка кабинета гармонировала с внешностью Генриха: стильная деловая мебель и элегантный дизайн; все красиво. Он указал им на мягкие стулья, стоящие вдоль большого стола, а сам устроился напротив. – Слушаю вас, герр Шлоссер. Мы в дружеских отношениях с вашим шефом, поэтому я откликнулся на его просьбу и согласился встретиться с вами. Хотя, признаюсь, не понимаю, какое дело привело вас ко мне. А вы, молодой человек? – он обратился к Сильве. Вопрос предполагал, что надо представиться. Сильва смутился под взглядом Генриха. – Сильвестр… Сильва Эппенштейн. Я приехал из России. В настоящее время живу у Греты… Выражение лица Генриха не изменилось. Он лишь чуть прищурил глаза в ожидании: по-видимому, ждал от Сильвы дальнейшего рассказа о себе. Пауза затянулась. – Э-э… остановился в Шаттене. У Генриетты фон дер Сакс. – Я понял, – сказал Генрих и на лице его отразилось некое подобие улыбки. Странно, но он ничего не стал уточнять. Неужели его не заинтересовал человек по фамилии Эппенштейн? Или это обычная манера поведения, выработанная годами (работа в разведке накладывала отпечаток на стиль общения). Но Генрих никаких вопросов не задавал. Может, он уже все знал о Сильве? Пауза стала тяготить, и Шлоссер прервал молчание. – Герр Аурих, я занимаюсь делом Вольфа Эппенштейна, погибшего двадцать лет назад на железнодорожной станции недалеко от Мюнхена. Полиция в то время пришла к выводу, что произошел несчастный случай. Однако у следствия появилась новая информация. Есть все основания предполагать, что Вольф был убит неслучайно. За несколько часов до этого трагического события он находился в гостях у вашей матери в Мюнхене, потом поехал к Генриетте в Швангау. Возвращаясь домой, он был убит. Думаю, вы помните эту историю. Генрих откинулся на спинку стула. Напряженная его поза сменилась на более расслабленную. У Сильвы сложилось впечатление, что Генрих ожидал разговор на другую тему, а погибший Вольф Эппенштейн его совершенно не интересовал. Игра? Или все так и есть? – Вот оно что… Я помню, конечно, об этом. Когда он объявился нежданно-негаданно у матери и тети, они мне сообщили. Если честно, я не придал его появлению особого значения. Но мы договорились с ним как-нибудь встретиться в Оснабрюке. Потом он погиб. Это было странно и трагично. Но, простите, это совершенно незнакомый мне человек, никаких особых чувств к нему я не испытывал. Просто эпизод. Потом… э-э… было общение с полицией… какие-то вопросы. Это все, что я могу вам сказать. Разве в материалах дела нет моих показаний? – Есть. Но в связи с открывшимися обстоятельствами… – И при чем тут я? Вы меня в чем-то подозреваете? В убийстве этого несчастного? – он почти рассмеялся. – Которого я никогда не видел и не имел о нем представления до того дня! – Это мой отец, – тихо сказал Сильва. – Я догадался, – Генрих пристально посмотрел на него, снова чуть прищурив стальные глаза. – Сочувствую вам. А потом вдруг Генрих улыбнулся. Но лучше б он этого не делал. Эта мгновенная улыбка, исчезнувшая так же быстро, как и появилась, выбила Сильву из колеи. «Кого он мне напоминает? Он определенно на кого-то похож. И этот взгляд…» – Мы просто хотим выяснить, кому мог помешать мой отец, – хриплым от напряжения голосом пояснил Сильва. – Мы? То есть баварская полиция и вы, герр Эппенштейн? – Да. Вы находите это смешным? Генрих пожал плечами: – Да нет. Думаю, вы имеете право выяснять. Но я не могу вам помочь. К сожалению. – Э-э… ваша служба… – Ах, вы хотите задействовать мои профессиональные связи? Но я уже пять лет как в отставке. Я оставил службу. Мое занятие теперь – семья, дети, внуки, цветы на лужайке, лошади. У меня конюшня в Аурихе. Вот этим я сейчас занимаюсь. – Нет, герр Аурих, – вступил в разговор Шлоссер. – Нет, мы не ждем помощи от генерала Ауриха, мы ждем помощи от Генриха Ауриха – человека, который состоял в родстве, хоть и дальнем, с погибшим. Позвольте задать вам несколько вопросов. Кажется, Генрих сдался. Он вздохнул и сказал: – Хорошо, спрашивайте. Но задать вопрос Шлоссеру помешал шум в гостиной. Оттуда раздавались громкие женские голоса. – Извините, это моя жена. Я на минутку выйду. Он притворил за собой дверь. Отсутствовал минуты три. За дверью слышались баритон Генриха и два женских голоса: высокий визгливый и низкий бархатный. Потом голоса стихли. Пока Генриха не было, Сильва и Шлоссер молчали, прислушиваясь к тому, что происходит за дверью. Но разобрать слова не удалось. Генрих зашел в кабинет. Он был расстроен. – Это одна из причин, из-за чего я ушел в отставку, – сообщил он с грустью. – Моя жена стала терять память. Это деликатная ситуация. Однажды наступит время, и придется поместить ее в специализированную клинику… – Сожалеем, – с сочувствием сказали Сильва и Йозеф. Генрих сел за стол, прошелся руками по лицу, мотнул головой, как бы стряхивая наваждение, и обратился к Шлоссеру: – Давайте ваши вопросы, подполковник. – Спасибо. Первый вопрос может показаться странным, но мне надо прояснить один эпизод. Насколько мне известно, вы являетесь собственником старинной библиотеки в Аурихе. Это так? И Генрих, и Сильва удивленно взглянули на Шлоссера: интересное начало разговора! – Д-да, – озадаченно ответил Генрих. – В вашей библиотеке много старинных книг, не так ли? – Все так. Но какое отношение моя частная собственность имеет к теме нашего разговора? – Сейчас объясню, герр Аурих. Я лишь уточнил, являетесь ли вы владельцем этой необычной библиотеки. – Необычная – слишком громко сказано. Библиотека оригинальная, да, ее собирали мои предки. Но вполне традиционная. – Вы лично занимаетесь коллекционированием книг? Может, ведете справочно-библиографическую работу? – Нет конечно. Я этим не занимаюсь. Вот уже лет тридцать, как все дела ведут наемные работники, а руководит всем… руководила… – уточнил он, – моя жена. До болезни. Сейчас этим продолжают заниматься мои старшие дети: дочь и сын. У меня на библиотеку нет времени. Хотя, честно признаюсь, по молодости я просиживал в ней часами. – Скажите, в библиотеку может записаться любой читатель?