– Да. Мы с братом много думали над этим, но ответа нет. Вероятно, что-то произошло между ним и Эммой. Он рассердился, решил ее проучить. Любимая внучка… – Грета, неужели он совсем ничего не оставил внукам? – Оставил. Немного денег и маленькие квартиры. Эмме – в Штутгарте, Альберту – в Мюнхене. – Твоя дочь, несмотря на ваши отношения, смогла многого добиться в жизни. Иметь свою аптеку – для этого нужны и деньги, и устремленность, и знания. – У нее нет своей аптеки. – Грета вздохнула и как-то обреченно сказала: – Снова ложь. Вся жизнь – непрерывная ложь. Эмма провизор, она работает в городской аптеке. Да, она смогла получить образование и имеет достойную работу. И у нее есть хватка, она неглупа. Но своей аптеки у нее нет. – А зачем? Зачем она нам сказала, что у нее есть аптека? Ведь это легко выяснить. Как, впрочем, и все остальное, что она нам говорила, легко перепроверить. Зачем она выдумывала все это? – Спросите у нее. Вы же наверняка захотите с ней еще раз пообщаться? – с издевкой вымолвила она. – Шлоссер захочет. Наверное… – неуверенно ответил Сильва. – А ты? Ты же дотошный. Тебе до всего есть дело. – Это разве плохо? Она пожала плечами. – Я все равно не понял, что между вами произошло? – Вот видишь… Я же говорю – дотошный! – сказала она. Но сказала без злости, даже с некоторой смешинкой в глазах. Сильва скорчил гримасу и развел руками: да, он такой! – А почему Эмма поссорилась с отчимом? Может, это просто ревность? Обычная детская ревность? – Карл был замечательным отцом. К сожалению, он не мог иметь детей: в детстве переболел свинкой. Он всю душу вложил в Эмму. Но она… неблагодарная… Сначала она украла фамильный перстень с бриллиантом. Карл простил. Он очень расстроился, но простил. Потом начались ссоры. Она связалась с дурной компанией. У Карла начались проблемы со здоровьем, мы долго не могли понять, что с ним. Он все чаще оставался дома, потом вообще слег. А Эмма… ну, она как будто с ума сошла: вела себя агрессивно, огрызалась, насмехалась! Да, насмехалась над больным отчимом… Я выгнала ее из дома. Думала, что она одумается. Надеялась, что ссора ненадолго. Я знала, что она перебралась к деду. Карл умер… А она не пришла на похороны. Потом ушла из дома моего отца. Я ждала от нее как минимум извинений. И объяснений. Но не дождалась. Потом умер папа. Она снова не пришла на похороны… и все. Я вычеркнула дочь из своей жизни. – А внук? У тебя ведь есть внук. – Хм… Он такой же, как и его мать. Мой брат как-то привез мальчика ко мне. Ему было шесть лет. Красивый ребенок. – Она грустно улыбнулась. – Когда они зашли, Алард сказал: «Здравствуй, баба». – «Здравствуй, внучек, ты подрос, совсем взрослый», – ответила я ему. – «А ты старая». – «Ну, не такая уж я и старая». Мы с братом засмеялись. «А когда ты умрешь?» – «Надеюсь, еще поживу». – «Ну что ж, мы подождем». Она замолчала. Сделала глоток вина. Слова давались ей с трудом. Сильва ошарашенно слушал. Неужели это правда? Маленький ребенок так говорил с бабушкой? Значит… Значит, он слышал это от мамы? – Вот такой диалог у нас состоялся. С шестилетним мальчиком. Мой брат… он заплакал потом. А я – нет. У меня не было слез. Я просто решила: пусть живут как хотят. Без меня. – Сказала и сжала губы. – Это гены. Отец Эммы был страшный человек… Страшный. Видимо, какие-то черты характера и личные особенности передались по наследству. Все. Я больше не хочу о ней говорить. Сильва не знал, как реагировать на ее откровения. Он подумал об Эмме. Фрау Шпонгейм. Она выглядела расстроенной, когда говорила о матери. Ни он, ни Шлоссер не усомнились в ее искренности. Она рассказала массу интересных подробностей о жизни семьи. Один лишь рассказ о поиске древних сокровищ чего стоит! И какая подача! Вроде и есть эти сокровища где-то, но в то же время якобы она в них не верит. Неужели это все вымысел? А ведь Сильве ее рассказ показался очень важным. И не только ему. Шлоссер тоже проявил интерес. Чем не мотив преступления? Отца вполне могли убить из-за наследства. Мало ли! А вдруг какой-то дядя или тетя Эппенштейны – хоть и десятиюродные! – оставили потомку мужского пола свои богатства? Очень хорошая версия, разве нет? Сильва, конечно, верит Грете. Он ни разу не усомнился в подлинности ее рассказа. Но все-таки… Она обижена на дочь… – Мне пора спать, Сильва. Устала. – Я провожу тебя. Он поднялся с кресла, помог ей встать. – А когда придет подполковник? – спросила она, подходя к двери своей комнаты. – Обещал прийти завтра. Я ждал от него сообщения, но не дождался. – Спокойной ночи, племянник, – сказала она и потянулась его обнять. Сильва тоже обнял ее и почувствовал, что за эти несколько дней Грета стала ему очень дорога. Не далекая шестиюродная тетушка, а прямо-таки родная. * * * Второго мая Сильва проснулся от солнечных лучей, бьющих прямо в лицо. Он отрыл глаза и сразу зажмурился. Наконец-то зима отступает. Кот как будто ждал, когда человек проснется, запрыгнул на кровать и ну ласкаться. Сильва засмеялся от удовольствия. Солнце и урчание Теодора – замечательное начало дня! Перед тем, как спуститься на завтрак, он отправил эсэмэску Шлоссеру: поинтересовался, когда того ждать. А еще Сильве необходимо было связаться с Гансом Вебером, поэтому он попросил номер его телефона. Подполковник ответил сразу: до вечера его не будет, занят. Следующее сообщение пришло чуть позже: плюс сорок девять и еще одиннадцать цифр – контакт детектива. Сильве не давала покоя пропажа дискеты. Ну не мог Вебер ее потерять. Либо дискету из детективного бюро выкрали те, кто был заинтересован в сокрытии информации, находившейся на носителе, либо… И вот от этого второго «либо» у Сильвы застучало в висках. И если его догадка верна, то… После завтрака Сильва набрал номер детектива. – Как хорошо, что вы позвонили, Сильва. – Неужели нашлась дискета? – спросил он несколько разочарованно. Его догадка не предполагала такого варианта. – Нет, не нашлась. Но я, кажется, знаю, где она может быть. – И я, похоже, тоже догадываюсь, Ганс. На какое-то время наступило молчание, затем оба разом произнесли: «Э-э…» и оба рассмеялись. – Начинайте вы, детектив. – Понимаете, у меня за двадцать пять лет работы ни разу не пропадали документы. Полиция по делу вашего отца меня не беспокоила, следовательно, они не знали о существовании досье, которое я собрал. Сотрудники также не были замечены в небрежности или, что хуже, в сливе информации конкурентам. Но куда подевалась дискета? Эти несколько дней я не мог успокоиться и все время возвращался к мысли о странном ее исчезновении. И, знаете, я вспомнил! Вебер говорил возбужденно. А последнюю фразу вообще радостно выкрикнул. Сильва задержал дыхание. – Я отдал ее вашему отцу! Именно так. Сильва выдохнул. Недаром вчера он предпринимал «мозговой штурм»! Размышления и поиск ответов на поставленные вопросы подвели его к такому же выводу: дискета должна была находиться у отца. Должна была. Но ее не было. А что, если убийца охотился именно за этой дискетой? – Да-да, я вспомнил! – продолжал детектив. – Мы беседовали с Вольфом на мостике в парке. Я передал ему список фамилий с адресами, сказал, что более полная информация есть на дискете, но клиентам я обычно отдаю распечатанный на бумаге вариант. Он попросил дискету, пообещал вернуть. Я передал ему. И да, он позвонил мне через несколько дней, поблагодарил, сказал, что отправляется на свидание к двум тетушкам-близнецам. А потом он пропал. – Несколько дней – это сколько? Два, три дня, неделя? – Не могу сказать точно. Какое-то время все же прошло. Дней семь-восемь, наверное. – А письмо? – М-м… – Которое вы получили из библиотеки? – Нет-нет, письма в досье не было. Оно пришло чуть позже. Это точно. Я хотел поговорить с Вольфом о нем, но ваш отец больше не объявлялся. Теперь я знаю почему. – Письмо у вас не сохранилось? – Увы… Видимо, выбросил за ненадобностью. – Ганс, а вы не помните, сколько было фамилий в вашем списке? Хотя бы приблизительно… Неужели только тетушки и Генрих фон цу Аурих? – Что вы! Гораздо больше. Не менее десяти. – Но почему вы запомнили только их? – Потому что о них мы говорили с Вольфом. – А больше отец ни о ком не вспоминал? Возможно, он кого-то уже видел, с кем-то встречался? Вебер помолчал. Затем неуверенно произнес: – Нет, Сильва, столько времени прошло. Может, он и говорил о ком-то… Нет, не помню. Тетушки запомнились. Он собирался в Баварию. – Может, вы вспомните, не было ли в вашем списке человека по имени Гуго Эппенштейн? Детектив вздохнул: – Я не берусь утверждать. Кажется, были Иосиф, Гуго, были фон цу Аурих и Вагнер… Нет, наверное, не Вагнер, а Беккер. Но это дамы… Простите, но большего моя память не выдаст. – Это вы меня простите. Пытаю вас тут. – Может, дискета сохранилась у полиции? Если она была с ним в момент гибели? Ведь они завели дело… – Вряд ли. Мне кажется, расследование было проведено чисто формально. Непреднамеренное убийство – так они посчитали. Случайная жертва. – И все же поинтересуйтесь у господина подполковника, возможно, где-то в полицейских архивах найдется и моя дискета. – Спасибо, Ганс. Вы настоящий сыщик.