* * * – Что вы будете пить, – поинтересовалась Анка, управляясь с омлетом и тостами. – Чай, – ответила Грета. – Чай, – повторил Сильва. Анка уточнила: – Зеленый, черный? Я не успела расспросить Урсулу, какой чай вы предпочитаете, фрау Генриетта. – Мне, пожалуй, зеленый. И бросьте в заварник пару цветков гибискуса. – Заваривать я умею, никто не жаловался. А вам какой? – обратилась она к Сильве. – Мне тоже зеленый. Кот крутился рядом в надежде получить кусочек сыра или омлета. Запах сыра вызывал у Тео легкое возбуждение; он терся о ноги, выпрашивая аппетитный ломтик. Его уморительный вид рассмешил Сильву и Грету – пришлось поделиться с котом сырной вкусняшкой. – Грета, не возражаешь, если я сегодня у плиты стоять не буду? Раз у тебя появилась помощница, я уйду. Или я тебе нужен? – Ты можешь заниматься своими делами, Сильва. Какие у тебя планы? – Нойшванштайн. И хочу подняться на гору Тегельберг. К обеду меня не жди. – Ладно, буду обедать в одиночестве. А вечером я расскажу тебе о сказочном короле. – С удовольствием послушаю. Уверен, что ты знаешь гораздо больше, чем пишут туристические путеводители. – Еще бы. Я поделюсь с тобой историями, которые мало кому известны. – Ты меня заинтриговала. Может, сейчас расскажешь? Я готов слушать. – Нет. Вечером. Затопим камин, и я расскажу тебе сказку. Ты любишь сказки? – Не поверишь, я до сих пор их читаю. Недавно «Тысячу и одну ночь» закончил, – рассмеялся Сильва. – Все восемь томов. Это, конечно, взрослые сказки. Но какие! – Ты тоже романтик, племянничек? – Тоже? Намекаешь на Людвига? Грета кивнула. – Может быть. Вчера в Хоэншвангау я представлял, как Людвиг рос, формировался, мечтал… Может быть… – повторил Сильва с улыбкой, – я тоже романтик, да. – Советую начать визит с моста Мариенбрюке. Он назван так в честь матери короля Марии Фридерики Прусской. Мост пересекает ущелье, там потрясающие виды. – Спасибо, Грета. Я так и сделаю. – А замок лучше начать осматривать сверху, с Зала певцов. Анка подала чай и небольшие булочки. Запах от чая исходил очень приятный, однако его вкус Сильве не понравился; он сделал глоток и отставил чашку. Зря он попросил травяной сбор, надо было ограничиться обычным черным чаем. Но он не стал смущать девушку своим недовольством. У Греты чайный вкус никаких претензий не вызвал. – Тебе не нравится? – тихо спросила она. – Просто передумал пить чай. Лучше кофе. – Анка, сделайте кофе для Сильвы, – попросила Грета девушку. – Нет-нет, я сам. Не беспокойтесь, Анка. Я оригинальничаю: смешиваю разные кофейные капсулы. – Сильва пошел к кофемашине. Подбирая для себя разные капсулы кофе, обратился к Грете: – Ты не будешь против, если я возьму машину? – Бери, конечно. Я никуда не поеду. Когда Сильва выходил из дома, Грета еще чаевничала. Кот понял, что Сильва вновь уходит, обиженно мяукнул и взобрался на колени хозяйке. Она механически гладила его и читала газету. * * * Оставив «Ауди» на стоянке у замка, Сильва, по совету Греты, отправился на мост Мариенбрюке. Наслаждаясь видами, читал в путеводителе о том, как Людвиг задумал построить свой замок, став королем. «Я намерен заново отстроить руины крепости у ущелья Пеллат в стиле настоящего старинного германского рыцарского замка. Это одно из красивейших мест, которое только можно найти, святое и недосягаемое. Это будет во всех отношениях более красивый и удобный замок, чем нижний Хоэншвангау», – так писал юный король в письме Вагнеру. И он построил! Недалеко от родительского замка, на месте романтических руин старинной крепости, на высоте тысяча метров над уровнем моря вырос Нойшванштайн – «Новый Лебединый Утес». Сильва отказался от экскурсовода, не взял аудиогид. Фамилии архитекторов, декораторов, художников, конечно, важны, но сейчас ему хотелось просто гулять по замку в своем ритме. Неспеша он наслаждался красотой убранства и испытывал необъяснимую, почти религиозную мистическую силу, исходившую от этих камней и настенных росписей. Это не строение, не дворец, даже не замок… Конечно, Нойшванштайн – это памятник архитектуры и памятник истории. Но не только. В нем есть нечто диковинное, не от мира сего. Сильва нашел объяснение: в этом замке спрятана душа короля Людвига. И хотя его тело покоится в Мюнхене, в Михаэлькирхе, но душа его осталась здесь, в замке Нойшванштайн! Сильва потерял счет времени. Он рассматривал настенные росписи в каждой комнате; все они были созданы по мотивам древних германских мифов. Сказаниям о Персифале посвящен весь Верхний двор: тематика Святого Грааля со временем становилась все более важной для короля… Часы на башне пробили двенадцать. Сильва бродил по замку почти два часа, а еще не все посмотрел. Он решил, что спешить не будет, перекусит в городе и успеет подняться на гору по канатной дороге – подъем открыт до четырех вечера. В Тронном зале он задержался. Византия! Да-да, зал был выполнен в византийском стиле. Двухэтажный зал с рядами колонн по сторонам. Мрамор, ляпис-лазурь, порфир. И росписи. А под сверкающим голубым сводом купола как бы парит Христос в окружении Девы Марии и Иоанна… Пройдя Тронный зал, он оказался в Галерее. Постоял какое-то время: чудный вид на горные вершины и озера не отпускал. Сильва остановился у одной из колонн и долго смотрел на озеро. И вдруг почувствовал беспокойство… Неловкое ощущение, будто кто-то за ним наблюдал. Посмотрел вправо, влево. На галерее в этот момент находилась лишь парочка влюбленных, которые нежно целовались, никого не стесняясь, – романтическое место кинуло влюбленных в объятия друг друга. Странно. Откуда взялось это волнение? Сильва отогнал от себя тревожные мысли и продолжал рассматривать жилые помещения короля. Из Рабочего кабинета он попал в необычное место – Грот. Здесь все было пронизано миром Тангейзера. В Гроте беспокойство притупилось. «Удивительно, – раздумывал Сильва, – Нойшванштайн не просто построен высоко в горах, он выдолблен непосредственно в каменной глыбе и является неотъемлемой частью горы. Фантастическое решение!» Из Грота проход вел в Гостиную: от Тангейзера – к Лоэнгрину. Два больших панно немецких художников рассказывали эпизоды средневековой легенды о рыцаре Лебедя. А войдя через маленькую дверь в Спальню короля, Сильва с новой силой испытал тревогу, которой он не находил объяснения. Да что ж такое? Нет же никакого основания для беспокойства! В замке было немного посетителей; все они разбрелись по комнатам либо кучковались с экскурсоводами. В Спальне короля, кроме него, находилась пожилая пара; мужчина и женщина тихо переговаривались между собой. Опасность исходила явно не от них. Сильва рассматривал стены, потолок, мебель… Королевская кровать – поистине кружева из дерева. Да, по сравнению с кроватями французских королей (французы были небольшого роста), кровать «сказочного короля» казалась очень большой: ростом Людвиг превосходил многих своих современников. Мягкий цвет дерева, синяя обивка мебели, по которой золотом и серебром вышиты лебеди, ромбовый баварский герб и львы династии Виттельсбахов, образ Богоматери с Младенцем в изголовье кровати… Картина смерти Тристана и Изольды возвышается над креслом для чтения, словно мистический знак: в этой спальне король пережил роковой день. В ночь на двенадцатое июня тысяча восемьсот восемьдесят шестого года именно отсюда короля Баварии выведут по приказу баварского правительства и доставят в замок Берг, отрешат от власти, а специальная комиссия объявит его душевнобольным и недееспособным. А на следующий день, тринадцатого июня, в Берге, вернее, в Штарнбергском озере, найдут тело короля Людвига. До сих пор его смерть остается загадкой. Сильва перевел взгляд на изящный серебряный умывальный прибор, находящийся возле кровати. Сам умывальник выполнен в виде большого лебедя, из клюва которого льется вода, подаваемая в замок из чистейшего горного источника. И тут… в серебряном отражении Сильва увидел кота. Кот был очень похож на Теодора. Сильва обернулся. Кот по-хозяйски устроился на старинном кресле, закрывая своим небольшим тельцем табличку: «Не садиться». Видимо, к коту требование не относилось. Кот следил за посетителями: проводил глазами пожилого туриста, пару влюбленных, не особо интересующихся резной мебелью или обивкой стен, и уставился на Сильву. Когда туристы покинули Спальню, Сильва подошел к коту и тихо заговорил: «Привет, дружок. Ты очень похож на моего Теодора». «Моего» Сильва произнес совершенно естественно. Кот тихо мяукнул, чуть изменил позу, однако с кресла не слез. «Не буду тебе мешать, отдыхай», – сказал ему Сильва и направился дальше. В соседнем зале в уголочке сидел музейный смотритель – сухонький старичок в униформе. Сильва подошел к нему. – Здравствуйте. Старик улыбнулся, кивнул. – Как зовут вашего кота? Он похож на моего Теодора. – Какого кота, мистер? – смотритель удивился. – В Спальне короля на кресле расположился серый котик, смешной такой. – В Спальне? Пойдемте посмотрим, что за безобразник там устроился. Кресло – это музейный экспонат. Но в Спальне никакого кота не было. – И где же он? Где ваш кот? – недоуменно спросил смотритель. – М-м… Это не мой. То есть… Он здесь сидел, – Сильва показал на кресло. – Странно, я видел его и говорил с ним. Вот, сначала в отражении… – В отражении? – смотритель недоверчиво покачал головой. – Сначала в отражении, да. Сильва подошел к умывальнику, взглянул – в отражении кота тоже не было. Развернулся: в кресле осталась табличка и… никакого кота. – Извините, наверное, вы правы. Это котик какого-то посетителя. Видимо, сбежал от него. Старичок-смотритель пожал плечами и поплелся в соседний зал, а Сильва прошел в небольшую часовню, которая находилась прямо за спальней. Он отодвинул тяжелую штору, позвал тихо: «Кыс-кыс-кыс…» Нет. Кота нигде не было. Что за чушь. Он не сумасшедший. Он его видел, говорил с ним; кот мяукал в ответ… Сильва еще какое-то время постоял в задумчивости. Тревога не проходила. Может, что-то с Теодором? Надо ехать домой! Он быстро вышел из замка. Чуть ли не бегом добежал до стоянки, завел машину. В Швангау спускался осторожно – дорога до городка неширокая и извилистая, затем быстро проехал по центру и три километра наверх – к дому Греты. Въехал в ворота, выбежал из машины, шагнул к входной двери, потянул за ручку. Дверь открылась – не была заперта! Сильва сразу же услышал отчаянный скулеж Теодора. Кот сбежал по лестнице, заметался у его ног и звал за собой. Сильва рванул за котом. Тео вел его в комнату Греты. Дверь в комнату была открыта. Грета как-то неловко лежала на постели.