– Он для вас слишком большой, – проворчал он. Они тянули туда и сюда, и тут Стэн врезался в стену. Кончики его рогов пробили лепнину. – Ой! – вскрикнул Стэн. Ребята замерли; дядя Питер лишь усмехнулся. – О, я уже знаю, что он говорящий. – Откуда? – спросила Хеди, но дядя Питер не ответил. Он поднял Стэна выше, чтобы ребята точно его не достали. – Убери руки! – самым повелительным своим тоном воскликнул Стэн, но его голос дрожал. – На Скупом холме домашних животных не держат, – сказал дядя Питер, качая головой. Он оттолкнул ребят и вынес оленью голову на улицу. – Отпусти! – закричал Стэн, но это не помогло. Ребята побежали за ними. Дядя Питер взял Стэна на вытянутые руки, словно тот ничего не весил, и забросил на пирамиду вещей дедушки Джона. Один рог оленя застрял в раме деревянного ткацкого станка, другой – в открытом ящике, и он так и остался висеть – слишком высоко, чтобы до него дотянуться. – Даже не пробуйте его оттуда достать, – предупредил дядя Питер, показав на него длинным пальцем, – или я подожгу всё это прямо с вами. Хеди уставилась на палец. Ушибленный ноготь стал совсем тёмным – одновременно красным, пурпурным и чёрным. Он очень напоминал ноготь Альберта Никто, выпавший из люстры. По шее девочки пробежал холодок ужасной догадки. Украдкой взглянув на двоюродного дедушку, Хеди поняла, что его волосы не потемнели от пыли, а на самом деле изменили цвет на тёмно-русый. Его лоб стал более высоким и квадратным, а глаза казались странными – слишком светлыми?.. Хеди наклонилась очень близко к Джелли и зашептала ей на ухо: – Тебе не кажется, что он стал другим? Джелли закусила губу. – Он выглядит странно, и он очень злой. – По-моему, он превращается в кого-то другого. Озвучив свою теорию, Хеди вдруг поняла, что права. – Что? – пискнула Джелли. – Хочешь сказать, он одержим? – О чём это вы шепчетесь? – вмешался Спенсер. – Хеди думает, что дедушка одержим духом, – ответила Джелли, – и именно поэтому он такой несносный. У Спенсера отвисла челюсть. – Задай ему какой-нибудь вопрос, чтобы проверить, он это или нет. Девочки переглянулись, и Джелли показала Спенсеру большой палец. Они пошли за дядей Питером, который направлялся обратно в дом. – Дедушка, – сказала Джелли ему вслед, – что бабушка готовит на ужин? Я забыла. Спина дяди Питера напряглась. Он ответил через плечо: – Не помню. Наверное, то же самое, что и всегда. В глаза ребятам он не посмотрел. Джелли схватила кузенов за руки. – Бабушка живёт в Новом Орлеане, – тихо напомнила она. – Она уехала туда ещё до того, как я родилась! Это не он! – Тогда кто? – в ужасе спросил Спенсер. – Подумай сам. Кто может быть таким злыднем? – мрачно намекнула Хеди. И Спенсер всё понял. – Никто. Глава 23. Композиция – Как нам его выгнать? – Задавая вопрос, Спенсер дрожал, словно его облепил гнус. – Что, если он отрубит дяде Питеру голову? Хеди посмотрела на Джелли – как она надеялась, ободряюще. – Не отрубит. – Не хочу к нему подходить, – сказал Спенсер. Хеди тоже не хотела, да и Джелли – особенно услышав про «отрубит голову». Злоба Альберта Никто, его рассказ о дедушке Джоне, обезглавленные игрушки, то, что он делал с дядей Питером – всё это вызывало в голове у Хеди дикие мысли, что им нужно бежать, и подальше. Нужно ли? Сверху послышался спор. – Давай, я тебе помогу, – предложил дядя Питер. – Нет-нет, я справлюсь, – ответил дедушка Джон. – Слушай, ты возьми музыку, а я – стул. Я посильней тебя, старик. – Глупости. А, да ладно, чёрт с тобой. Не сломай. Дедушка Джон, похоже, всё равно волновался за свои вещи. – А почему бы и не сломать, в самом деле? – фыркнул дядя Питер. – Ты всё равно его вот-вот сожжёшь. Потом дядя Питер – точнее, его тело – спустился по лестнице, держа в руках стул Симона. За ним шёл дедушка Джон с большой стопкой нотной бумаги. Наверху лежал свёрток, перевязанный лентой цвета морской волны: композиция Симона. – О, это же наши послушные, услужливые внуки, – насмешливо сказал дядя Питер. – С дороги. Ребята отступили на несколько шагов, уставившись на дядю Питера. Его шея удлинилась; когда он проходил мимо Хеди, то зацепился чем-то за большую пуговицу на её пальто. Это оказались золотые карманные часы на цепочке. Точно такие же, как те, что они со Спенсером достали из люстры Альберта Никто. Бах. Лицо дяди Питера – нет, напомнила себе Хеди, Альберта Никто – было очень довольным, когда он бросил стул музыканта на кучу вещей дедушки Джона. Дедушка с трудом донёс громоздкую стопку нот, положил её на землю и выпрямился, потирая кулаком спину. – Дедушка Джон, можно мне забрать ноты? Пожалуйста! – воскликнула Хеди. Она схватила перевязанный лентой свёрток, но дедушка Джон протянул руку, чтобы забрать его. – Его нужно уничтожить, Хеди. Нельзя делать исключения для того или для другого. Если бы я остановился и стал думать обо всех маленьких вещицах, которые, возможно, безобидны, и их, наверное, можно оставить, то вообще не смог бы ничего донести до места. На последних словах его голос надломился. Разведя костёр, он уничтожит вместе с вещами и часть самого себя. – Это же просто музыка, – взмолилась Хеди, сжимая ноты в руке. Чья-то твёрдая рука вырвала у неё ноты, да так, что девочка упала на землю. – Питер! – возмутился дедушка Джон. – Ой, незадача, – протянул дядя Питер, который на самом деле не был им. Зелёные глаза с любопытством разглядывали Хеди. Он протянул ей руку, чтобы помочь, но Хеди отказалась. – Давай начнём, – сказал он, сунув ноты в костёр вместе с другой бумагой – из них получатся хорошие фитили. – Джон, ты уже начал разбирать свой безумный горемычный ящик? Дедушка Джон, помогавший Хеди встать, побледнел и сунул руку в карман. Хеди увидела, что там лежит какой-то предмет в форме куба. – Джон? – Безжалостные глаза дяди Питера, словно лазеры, сверлили карман дедушки Джона. – Она никогда не вернётся. Стоит признать, держать что-то такое у себя дома чертовски жутко. Ты должен был обо всём забыть ещё много лет назад. Он подошёл к дедушке и протянул руку. – Дай мне этот кубик, и я помогу тебе принести сюда и все остальные, один за другим. Возможно, нам понадобится вся ночь, чтобы избавиться от этого ящика, но мы сделаем это вместе. Мы разорвём твои цепи. Дрожащей рукой дедушка Джон достал из кармана блестящий кубик – один из многих, что Хеди и Спенсер на несколько мгновений увидели в тайной комнате, кубик из «Калейдоса». – Я смог принести только один, – пробормотал он. – Не знаю, найдутся ли у меня силы принести другие. – Один – уже хорошее начало, – вкрадчиво сказал дядя Питер. Он забрал кубик и положил его на костёр, потом извлёк из кармана зажигалку.