— В отличие от вас, мне для такой убежденности нужны конкретные факты, а они, увы, как раз свидетельствуют против вашего внука. — Да поймите же, Андрей этого не делал... Ведь с Олегом они дружат со школьной скамьи. — Разве между друзьями не возникают раздоры? — Конечно... Могут возникнуть... Но, понимаете, не мог Андрей избить Олега хотя бы потому, что физически не в состоянии этого сделать. — Александр Васильевич, согласитесь, наш разговор беспредметен. Во-первых, вашему внуку пока обвинение не предъявлено и следствие не закончено... Ваш внук пока лишь подозреваемый. Во-вторых, вы как ученый прекрасно понимаете: без доказательств делать выводы весьма опасное занятие. Разве в науке не так? — Вы правы, вы совершенно правы. Между ученым и следователем есть немало общего, и прежде всего то, что они ищут истину. Конечно, нужны факты, это бесспорно. Ну что ж, — Зарецкий решительно поднялся, — обещаю вам: необходимые факты я представлю. — Если они окажутся добытыми законным путем, — улыбнулся Арслан, — буду вам весьма признателен, ибо вы поможете следствию. Из рукописи профессора Зарецкого А. В. Бал разгорался, блестящий, роскошный. Нарядная и оживленная толпа заполнила громадный зал в старом особняке графа Балашова. Он медленно пробирался сквозь нескончаемое море лиц, обнаженных плеч, драгоценных камней и кружев. Статный, румяный, в великолепном красном мундире, с гордой осанкой, он шел, провожаемый восхищенными взглядами не только женщин, но и мужчин. Хозяйка салона — Екатерина Алексеевна Балашова, маленькая блондинка с живым умным лицом, порхала среди гостей, создавая уютные группки собеседников, объединяя одних, разъединяя других. Она умело устраивала все так, чтобы каждый из гостей как бы случайно оказывался там, где ему должно быть интересно. Екатерина Алексеевна обрадованно помахала рукой и подошла к графу. — Граф, это правда? Весь Петербург говорит... мон ами, вы в самом деле пустили по миру свое состояние, отдали землю крестьянам? — Ну, коли весь Петербург говорит, — целуя ей руку, ответил он, — то, разумеется, неправда. — Вы как-то говорили о своем намерении, но то были слова. А сейчас нам показывают пример... — Еще древние говорили: «Слова учат, примеры — ведут». Впрочем, я сомневаюсь, чтобы кто-нибудь из ваших сегодняшних гостей пошел по столь скользкому пути... — ...Рискуя навлечь на себя гнев государя, — закончила графиня его мысль. — Вы правы, граф. Среди этой блестящей публики не найдется безумцев. Вы мой партнер по висту, не забудьте, — заключила графиня и отошла. — Граф, вы сегодня похожи на полководца перед решающим сражением. Он оглянулся. Великая княгиня в упор неулыбчиво смотрела на него большими зелеными глазами. Сиреневое платье плотно облегало ее некогда безупречную, а теперь начинающую тяжелеть фигуру. Он подошел и поклонился. — Вы хотите что-то сказать? — В ее голосе, внешне бесстрастном, он услышал насмешку и решил ударить первым. — Поздравьте меня, ваша светлость, я женюсь... — тихо сказал он по-французски. — Иначе и быть не могло. — Ни один мускул не дрогнул на ее лице. — Благородное положение обязывает. Так, кажется, звучит пословица? Графиня! — позвала она порхавшую неподалеку Балашову. — Будьте так любезны, объявите о предстоящей свадьбе вашего друга, — великая княгиня показала глазами на графа, — и Юлии Вересаевой. — Это... шутка? — неуверенно спросила Екатерина Алексеевна. Великая княгиня не удостоила ее ответом: неужели она должна повторять? Объявленная изумленной графиней новость произвела сенсацию среди замужних дам и гул разочарования среди барышень на выданье. Красавец-кавалергард — главный выигрыш в лотерее придворных женихов — достался Юлии Вересаевой, далеко не самой привлекательной и гораздо менее ловкой, чем другие. Когда схлынула волна недоумения и поздравлений, он решил удалиться, но великая княгиня задержала его. — Я знаю, граф, что верная служба его величеству государю императору является главной целью вашей жизни... — Она требует от меня всего рвения и разумения, к коему я способен, — поклонился он. — Вы слишком бегло говорите по-французски, дорогой граф, чтобы оставаться здесь. Великий князь долго думал, как лучше устроить ваше будущее, и доложил государю свое мнение. — Она помолчала, любуясь впечатлением, которое произвели ее слова, потом добавила: — Поздравляю вас еще раз — вы назначены вице-консулом в Марсель. Не сомневаюсь, что там оценят и ваше рвение, и ваше произношение. — Милость государя императора и вашего высочества слишком необъятна, чтоб я смог отблагодарить за нее. — Он не слышал и не понимал, что говорит. Сейчас лишь одна мысль владела им: заставляют оставить родину. — Вы добры, граф, и полны честных намерений. Бог, несомненно, просветит вас об истинном благе России. — Голос великой княгини шел откуда-то издалека. — Зная вашу любовь к нумизматике, позвольте преподнести вам памятный презент... — Она протянула коробочку, открыв которую, он изумился: на бархатной подушечке лежал рубль Константина. — Я польщен вашим благодеянием... Позвольте удалиться. — Прощайте, граф... — Она протянула руку, он припал к ней губами. — Я вас люблю и буду помнить, хотя вы этого и не заслуживаете. Глава вторая Любовь к внуку вобрала в себя и любовь к погибшему в автомобильной катастрофе сыну (вместе с ним погибла и мать Андрея), и любовь к умершей пятнадцать лет назад жене. Зарецкий испытывал к внуку не просто сильную любовь. Ведь и у безмерной любви нет единицы измерения. Разве можно горячую любовь измерить в градусах? Абсурд! Когда говорят, что сына любят иначе, чем жену, а женщину не так, как мать, то это вовсе не мера любви, не разные ее уровни, а разные оттенки. Сама любовь безмерна. Значит ли это, что во имя любви можно совершить дурной поступок? Нет, разумеется. Подлинная любовь не может толкнуть на безнравственный поступок. Так всегда думал Александр Васильевич. Но сейчас его теория терпела крах: он поймал себя на мысли, что ради Андрея готов на все. Его Андрей на скамье подсудимых: такое представить себе он был не в силах. Внезапно пришедшая мысль выбросила Александра Васильевича из кресла, как из катапульты. Теперь он знал, что делать. Зарецкий быстро вошел в комнату внука, взял с письменного стола магнитофон, подсоединил его к телефонному аппарату, посмотрел на часы: «Наверное уже дома», — решил он, включил кнопку записи и набрал номер. — Алло, — раздался в трубке голос Олега. — Здравствуй, Олег, это Александр Васильевич. — Здравствуйте... — По всему чувствовалось, что Олег никак не ожидал этого звонка и растерялся. — Скажи мне, Олег, разве вы не друзья с Андреем? — Были друзья, — помолчав, ответил Олег. — Ты хочешь сказать, были до этого прискорбного случая, когда у вас с Андреем произошла драка? — решил уточнить Александр Васильевич. — При чем здесь драка... — раздраженно произнес Олег. Он не закончил свою мысль и замолчал. — Кстати, о драке. У тебя разряд по боксу? — Первый. — Как же так получилось, что хилый и слабый Андрей смог одолеть тебя? — Меня одолеть? — возмутился Олег. — Да что вы, Александр Васильевич! Я же его одним ударом... — Так почему же ты утверждаешь, что Андрей избил тебя? — Понимаете, — произнес Олег и на этот раз надолго замолчал. Поняв, что Олег больше ничего не скажет, Александр Васильевич попрощался с ним, предварительно спросив служебный телефон матери. Александр Васильевич несколько раз прослушал сделанную запись телефонного разговора. — Вот вам и доказательство, уважаемый товарищ следователь, — галантно поклонившись, обратился он к воображаемому Туйчиеву. — Надеюсь, теперь вы убеждены, что Андрея оговорили, я в этом никогда не сомневался. А теперь перейдем к следующему этапу. — Он набрал номер телефона аптеки, где работала мать Олега, и попросил пригласить ее. — Добрый день, Анна Федоровна, Зарецкий беспокоит. — Здравствуйте, Александр Васильевич, — натянуто поздоровалась Охотникова. — Анна Федоровна, чтобы быть предельно кратким, прошу внимательно прослушать мой разговор с Олегом. Думаю, вам все тотчас же станет ясно. — Он включил магнитофон, а когда воспроизведение записи закончилось, спросил: — Может, повторить? Возможно, вы не все уловили... — Не надо. Не понимаю только, чего вы добиваетесь? — Ах, вы не понимаете! Что же, постараюсь объяснить. Ваш сын по неизвестным пока для меня причинам оговорил Андрея в совершении преступления. Так вот, если в течение суток вы не убедите его пойти к следователю и сказать всю правду, я представлю следствию эту запись, и Олег будет привлечен к ответственности за оговор и лжесвидетельство. Выбирайте, какой вариант вам больше подходит. Поверьте, я не желаю Олегу зла и по-прежнему питаю к нему добрые чувства, как к другу Андрея. Не дожидаясь ответа, Александр Васильевич положил трубку и устало опустился в кресло. Хамидов ошибался, считая порученное Арслану дело об избиении Охотникова мелочевкой. Ознакомившись с делом, допросив потерпевшего и подозреваемого, а главное — увидев их воочию, Туйчиев понял, что виновность Андрея Зарецкого в нанесении побоев Олегу Охотникову только кажется очевидной. — Придется тебе, Коля, подключиться к этому делу. Нужна твоя помощь, — попросил Арслан Соснина. — Ага! — радостно воскликнул Соснин. — Значит, признаешь, что без нашего брата, уголовного розыска, вы — так себе. А то — кто расследовал дело? Следователь. Молодец следователь. И все лавры ему. — Положим, лавры и следователю нечасто достаются. Во всяком случае, делим их пополам. За дело Трегубова-то позавчера с тобой по транзистору на равных получили. — Э-э, — махнул рукой Николай, — я это не считаю за лавры.