Когда директор представил своему гостю полковника и объяснил, для чего он находится здесь, Литке выразил восторг по поводу оперативности русской полиции и с готовностью согласился отвечать на вопросы. – Где мы можем побеседовать? – спросил Гуров у Юрия Сергеевича. – Если вам удобно, можно прямо здесь, – ответил тот. – Мой кабинет в полном вашем распоряжении, можете спокойно беседовать, здесь вам никто не помешает. – Благодарю. Шурыгин и директор деликатно удалились, а Гуров, усадив напротив себя Литке и переводчика, приступил к очередному допросу. Общаться через переводчика было не очень удобно, но все же в итоге Лев смог составить для себя картину происшедшего такой, как она представлялась немецкому коллекционеру. В целом его рассказ совпадал с тем, что уже было известно от Шурыгина. Литке сообщил, что из Петербурга он прибыл на самолете Комарова, и из аэропорта они сразу поехали в «Diamond». – Барсетка все время была при вас? – Да, я практически не выпускал ее из рук. Так и ходил – в одной руке чемоданчик с настоящими камнями, в другой – сумочка с копиями, – улыбаясь, ответил Литке. – Так что транспортировку моей дорожной сумки пришлось взять на себя телохранителю господина Комарова. У меня уже не хватило рук. – Так вы и прибыли в «Diamond»? В каждой руке по чемоданчику? – Да, именно так. – Что произошло после этого? – Нас встретили представители дома и эксперты. Мы прошли в специальную комнату, где они официально подтвердили подлинность и качество моих камней. Это было зафиксировано в документах. Потом дирекция предложила мне обсудить расположение экспонатов на витрине, и мы прошли в шоу-рум. – Там присутствовали все те, кто был при проведении экспертизы? – Да, кажется, все. По крайней мере, я не помню, чтобы кто-то уходил. Мы увлеченно обсуждали, как лучше разместить бриллианты, и тут мне пришла мысль представить для сравнения копии. Должен вам сказать, что это очень хорошие копии, все, кто видел их, были просто поражены качеством работы. На вид они практически ничем не отличаются от настоящих камней. – Если вам не трудно, с этого момента опишите, пожалуйста, свои действия максимально подробно, – попросил Гуров. – Как вы взяли барсетку, как открыли ее, как достали камни, что произошло потом. Все это очень важно для установления точной картины происшедшего. – Я достал из сумочки чехол, в котором хранились копии, потом поставил ее на столик у стены и вытащил камни, – начал рассказывать Литке. – Мы сравнили их, все, как обычно, были поражены сходством, и я положил камни обратно. Признаюсь, у меня была мысль, что господин Комаров, как будущий покупатель, заинтересуется копиями, но, кажется, он не рассматривал подобную меру страховки. – Простите, я хотел бы уточнить. После того как все осмотрели поддельные камни, вы спрятали их в чехол и снова положили в барсетку? Вы точно это помните? – Да. То есть… Нет, сначала я, кажется, положил их рядом на столик, а в сумку убрал только потом. После. Честно говоря, в тот момент я так был увлечен разговором, что эти подробности как-то ускользнули от моего внимания. Да, кажется, сначала я положил чехол с камнями на стол. Или, возможно, просто бросил в сумочку, не закрывая ее. – То есть все это время барсетка стояла открытой? – Да, я не закрывал. Чего мне было опасаться? Я ведь не на вокзале находился. Вокруг солидные люди, охрана. Я даже мысли не допускаю, что эти копии мог взять кто-то из присутствующих. Для чего? Серьезные уважаемые люди. Уверен, все произошедшее – просто недоразумение, которое очень скоро разъяснится. Подделки ничего не стоят, ни один здравомыслящий человек не будет из-за этого рисковать своей репутацией. А те, кто присутствовал вчера в шоу-рум, конечно же, вполне здравомыслящие. Это просто недоразумение. – Что произошло после того, как вы закончили обсуждать нюансы расположения коллекции? – Я закрыл сумку, положил камни, настоящие камни, в специальный чемоданчик – я специально заказывал его для транспортировки и хранения коллекции, – мы попрощались с экспертами и господином Комаровым, которые уезжали, и прошли в хранилище. Оно находится тут же, в подвальном помещении. Должен вам сказать – очень надежное место. Я демонстрировал «Фамилию» по всему миру, так что мне пришлось повидать весьма разнообразные модификации подобных бункеров. Здешний вариант – один из наиболее удачных. Все очень продуманно и профессионально. – Таким образом, из аукционного дома вы вышли уже с одним саквояжем вместо двух? – Да, теперь одна рука была свободна, – улыбнулся Литке. – Куда вы направились после этого? – Сразу в гостиницу. Предыдущий период был очень напряженным – окончание выставки, перелет, все эти организационные вопросы с размещением и хранением камней… Я был утомлен, и мне хотелось отдохнуть. – Вы отправились в гостиницу в одиночестве? – Нет, меня сопровождал Роберт. – Литке кивнул на переводчика. – Я не знаю русский язык, поэтому все время нуждаюсь в помощнике. Дирекция дома «Diamond» очень любезно предоставила мне его. Мы взяли такси, и Роберт объяснил водителю, куда нужно ехать. – Барсетка все это время была с вами? – Да, я не выпускал ее из рук. Кроме чехла с копиями в этой сумочке – все мои документы, так что, поверьте, я не оставляю ее где попало. – В номер вы поднялись вместе с Робертом? – Нет, он проводил меня только до вестибюля. Как выяснилось, среди персонала отеля были служащие, говорившие на немецком, поэтому я смог отпустить Роберта. Думаю, у него тоже был не самый легкий день. – То есть в номере вы были один? – Да, абсолютно. Признаюсь, я и не стремился к общению. Действительно немного устал, хотелось просто побыть в тишине и покое. Я заказал легкий ужин, сделал несколько звонков и очень быстро заснул. – Таким образом, кроме вас в номер вчера вечером входил только официант? – Да, только он. Больше гостей не было. – И за весь вечер вы так ни разу и не открыли барсетку? Ведь, если я правильно понял, пропажа обнаружилась только сегодня утром. – Вы удивитесь, но это действительно так. Мне незачем было открывать сумочку. Документы и камни, которые, как я думал, все еще там лежали, были мне не нужны, телефон у меня всегда в кармане. Нет, просто не было надобности открывать. – Но утром зачем-то понадобилось? – Да, и как раз из-за камней. Я хотел переложить копии в дорожную сумку, но… увы! Выяснилось, что их там нет. Я подумал, что это какое-то недоразумение, да и до сих пор так думаю, и позвонил в дирекцию. Точнее, попросил позвонить парня, который общался со мной в отеле. Того, который знал немецкий. Я поинтересовался, не находили ли в шоу-рум чехол после того, как мы ушли, но мне сказали, что нет. – Кто разговаривал с вами? – Господин Шурыгин. Именно с ним мы больше всего общались по организационным вопросам, и у меня был его номер. Он стал выяснять, в чем дело, и, поняв, что пропали копии, очень обеспокоился. Честно говоря, это он настоял на официальном расследовании. Сказал, что их аукционный дом – очень солидная организация и не может позволить себе даже малейшего недоразумения, негативно влияющего на репутацию. Он прислал Роберта, подробно проконсультировав его, как нужно писать заявление, и после того как мы совместно составили этот документ, на русском языке, разумеется, я поставил свою подпись. Роберт отвез заявление господину Шурыгину и… вот, теперь мы общаемся с вами. – Получается, что копии находились у вас до того момента, когда вы вытащили их из чехла, чтобы продемонстрировать тем, кто находился в шоу-рум. После этого вы положили их обратно в чехол, а сам чехол – либо в барсетку, либо на стол рядом с ней. Здесь, как я понимаю, имеется расхождение. – Да… я… Этот момент, честно говоря, мне трудно припомнить в деталях. Кажется, я бросил чехол в сумочку… Или положил рядом. Не сосредотачивался на этом действии. Впрочем, думаю, это и понятно. Мысли мои были заняты совсем другими вопросами, и я меньше всего мог предполагать, что мне необходимо как-то специально заботиться о сохранности этого ничего не стоящего стекла. Кому могло прийти в голову, что подделки могут украсть? Нонсенс, нелепица! Я вам даже больше скажу: если бы не дирекция дома, я бы даже не стал беспокоить вас. Уверен, у вас есть гораздо более серьезные проблемы, которыми необходимо заняться. А это… Этот случай – просто странность и недоразумение, которое наверняка очень скоро разъяснится само собой. – Будем надеяться на это. Но я бы хотел продолжить. Когда закончился разговор, вы подошли к столу и закрыли барсетку. Вы точно помните, что в этот момент не брали со стола футляр, а только закрыли крышку сумки? – Да, это я помню точно. Поскольку перед тем, как закрыть барсетку, я тщательно укладывал в чемоданчик настоящие камни, то, конечно, дополнительное «укладывание» отложилось бы в моей памяти. Но ничего подобного не было. Я разместил бриллианты, закрыл чемоданчик, зафиксировал новый код. Я всегда меняю его, когда приходится открывать это миниатюрное хранилище. Потом взглянул на сумочку и, увидев, что замок не защелкнут, просто нажал сверху на крышку, взял ее в руку и направился следом за представителями дома в хранилище. Крышка закрывается очень легко, вы можете сами убедиться. Литке поставил на стол небольшую мужскую сумку из отлично выделанной черной кожи и продемонстрировал, как открывается и закрывается ее крышка. В этом действительно не было ничего замысловатого, она просто защелкивалась как обычный школьный портфель. Но наблюдательный полковник и из этой небольшой детали смог извлечь дополнительный полезный вывод. Похоже, несмотря на все показное простодушие и имидж «своего парня», Литке действительно был человеком внимательным и осторожным и без особой нужды свою сумочку с документами из рук не выпускал. «Значит, он был стопроцентно уверен в «солидности» той компании, которая собралась вчера в шоу-рум, – подумал полковник. – Кроме того, на всеобщем обозрении без всякой дополнительной защиты лежали настоящие бриллианты, и наверняка это гораздо больше напрягало уважаемого господина Литке, чем какие-то там стекляшки. «Бросил в сумочку или положил рядом…» Действительно, какая разница? Наверняка единственное, чем он был озабочен в тот миг, – это необходимостью контролировать, что происходит с настоящими камнями, где уж тут думать о каких-то там стекляшках. Бросил, положил… Какая разница?» Теперь Гуров был практически на сто процентов уверен, что кража, если она действительно имела место, произошла именно в демонстрационной комнате дома «Diamond». До этого времени поддельные камни находились в барсетке, поскольку именно оттуда Литке извлек их, чтобы продемонстрировать собравшимся. После консультаций в комнате сумочка практически постоянно находилась либо в руках Литке, либо у него перед глазами. Не говоря уже о том, что и потенциальных воров поблизости, кажется, не наблюдалось. В такси рядом с ним был только переводчик, а в номере он вообще находился один. – Итак, вы закрыли крышку, взяли в руки барсетку и чемоданчик и отправились в хранилище. В следующий раз, как я понимаю, сумочка была открыта только утром, и чехла с копиями вы в ней не обнаружили. – Именно так. – Пропало все, и чехол, и камни? – Да, все вместе. «Однозначно, это – шоу-рум, – вновь подумал Лев. – Кто-то из уважаемых господ воспользовался тем, что Литке зазевался, да и стянул пакетик. Между прочим, довольно смелый ход. Как он, интересно, собирался отмазываться, если бы его маневр обнаружили? Тоже свалил бы все на забавное недоразумение? Занятно. Хотел бы я посмотреть на того, кто рискнет так играть со своей репутацией. «Миллиардер Комаров мелочь по карманам тырит» – неплохой заголовочек для передовицы. Газетчики бы на ушах стояли от счастья. Такой материалец! Нет, что ни говори, а смело. Очень смело. Особенно учитывая то, что мысль наверняка родилась спонтанно. Но вот что это была за мысль? И у кого именно она родилась? Занятный, очень занятный случай». Переговорив с Литке, Гуров позвонил Шурыгину, тактично дожидавшемуся окончания беседы где-то вне поля зрения. – Мы закончили, спешу передать кабинет его законному хозяину, – сообщил полковник. – Надеюсь, после разговора с господином Литке ситуация стала для вас яснее, – дипломатично поинтересовался Шурыгин. – Да, немного. Еще я хотел бы уточнить, во сколько завтра начнется аукцион и когда обычно заканчиваются подобные мероприятия. – Начало в десять, а когда закончится, это, как сами понимаете, заранее предугадать невозможно. Все зависит от того, как пойдут торги. Обычно вся процедура продолжается около часа. Иногда чуть больше, иногда чуть меньше. – Хорошо, спасибо. Буду ориентироваться на продолжительность в час. Я бы хотел побеседовать с господином Комаровым, думаю, после аукциона я смогу найти его здесь? – Да, разумеется. Геннадий Евгеньевич – наиболее вероятный покупатель, и если он выиграет торги, он пробудет у нас в гостях гораздо дольше. Так что у вас все шансы встретиться с ним. – Благодарю вас, постараюсь использовать эти шансы. Когда Гуров покинул аукционный дом, на улице уже вечерело. Собеседования заняли много времени, и он досадовал, что, вместо того чтобы ехать домой, ему сейчас придется вернуться в Управление. Из-за этих никчемных стекляшек пришлось прервать расследования по важным делам, и теперь предстояло допоздна просидеть в кабинете, чтобы хотя бы отчасти наверстать упущенное. Подъезжая к Главку, он, взглянув на здание, заметил, что из окна их общего с Крячко кабинета льется свет. «Кажется, не я один сегодня на сверхурочной, – усмехнулся Лев. – Старая гвардия в своем привычном амплуа». – Ага! Вот он! – победно воскликнул Стас при появлении Гурова. – Ну что? Будем колоться или в молчанку играть?