Тем не менее отправила Субботкину фотографию Милы с соответствующими указаниями. Я не сомневалась, что Шуваловым он займется. Фотографию Вероники я смогла найти, покопавшись в социальных сетях, и отправила ее Виктору следом. Если моя версия имеет хоть толику здравого смысла, на камерах должно быть видно, как из подъезда в интересующий нас промежуток времени выгружают если не тело, то нечто габаритное. Мне требовались чьи-то свободные уши. Одна пара точно имелась в конторе. Я натянула джинсы, шерстяной свитер с горлом, накинула куртку и покинула квартиру. Селиванов у себя в кабинете был занят беседой с коллегами из соседнего ведомства. Как только они вышли, я распахнула дверь и без лишних сантиментов перешла к делу. – Камеры смотрели? – спросила, устраиваясь на краешке рабочего стола Антона. – Татьяна, не все сразу, – начал было он, но я быстро его перебила. – Прекрасно. – Я хлопнула в ладоши, а Селиванов вскинул брови в удивлении. – Есть еще одна задача. – Что ты еще придумала? – Он потер руками глаза. – Надо посмотреть, не могли ли вынести тело Милы из квартиры Светловых? – Полагаешь, ее могли убить в собственном доме? – Предполагаю, – поправила его я и изложила свои соображения на этот счет. – Ну нет, – улыбнулся Селиванов и покачал головой. – Слишком сложно. Кроме того, нет ни малейшего повода думать, что Шувалов и Мила были знакомы. Тем более маловероятно, что она могла знать что-то об убийстве Лидии. Да и не проще ли обратиться в полицию, нежели инсценировать собственную смерть? – Так-то оно так, но какие еще могут быть варианты? Предложи свои. – Я внимательно посмотрела на Селиванова, крутящегося на стуле, от чего тот неприятно поскрипывал. – У меня их нет, – развел он руками. – Вот и мои не критикуй, раз своих нет, – хмыкнула я. – Что, если все-таки убийства Лысенко и Светловых никак не связаны? – А трупы похитил кто-то со стороны? – Ну да, – кивнул он. – Почему нет? – Представляю, как он удивился, когда один из них ожил, – усмехнулась я. – Настолько, что решил исправить недоразумение. Правда, зачем-то выжидал пару недель. Субботкин пребывал в глубокой задумчивости. Затем вдруг хлопнул себя по коленям и встал со стула. Все происходящее последние недели ему очень не нравилось. Он бы предпочел, чтобы трупы нашлись уже на следующие сутки. Желательно, прямо в морге. – Вот еще что, – вздохнула я. – Излагай. – Надо бы поговорить с братьями Лысенко. – Появились новые вопросы? – Скорее, новые догадки. Я ведь уже поручала эту миссию тебе, а ну как они с мужчиной поразговорчивее будут. Но, видимо, ты ждал пинка или моей компании. Главный мой вопрос заключается в том, было ли кому-то из них известно об измене матери. – Опа, – протянул он. – Необязательно, что она делилась напрямую. Возможно, вела дневник… – Я думал, этим только школьницы занимаются, – перебил Антон. – Как говорится, старики – это большие дети. Так что кто знает. – Будет сделано, – отрапортовал Селиванов и даже хлопнул себя рукой по груди. Я молча покинула его кабинет и в этот момент обратила внимание, что в сумке у меня вибрирует телефон. Звонил Константин. – Хорошие новости, – с ходу выпалил он. – Даже лучше, чем ты можешь предполагать. – Не томи, – взмолилась я. – Я узнал, что случилось с сыном Светловой. Жду тебя в ресторане напротив моего офиса, часа через два. – Я буду, – заверила я и отключилась. Следующие пару часов я не находила себе места, пытаясь предположить, что же мне расскажет Костя. На место встречи я явилась за тридцать минут, выпила две бутылки воды, три раза сходила в уборную. Время тянулось очень медленно. Наконец у входа я заметила знакомую фигуру. Костя махнул мне рукой. Снял пальто и направился ко мне. Тут же подскочивший официант принял заказ. Я не сводила с Кости глаз. – Дырку просверлишь, – усмехнулся он. – Если надо будет, я и две могу, – улыбнулась я. – Для симметрии. – История такая. Мальчонку действительно оставили в роддоме. Два месяца он лежал в педиатричке. Каким-то чудом добрал положенные граммы и оказался в доме малютки. – Парень очень хотел жить, – присвистнула я. – Да. Детей, в свидетельстве о рождении которых стоит прочерк в графах мать и отец, быстро усыновляют. В первую очередь тех, у кого нет проблем со здоровьем. – У сына Светловой были? – предположила я. – На самом деле нет, – покачал головой Костя. – Просто недоношенные дети догоняют своих сверстников только годам к трем. Кто-то с последствиями вроде нарушения зрения или слуха, отставанием в развитии. Ну а Светлову повезло: он хоть и догнал других детей только ближе к трем с половиной, но обошелся без последствий. – То есть он жив? – осторожно спросила я. – Да, – улыбнулся Костя. – Вполне, проживает в нашем городе. Его так никто и не усыновил. – Понятно, – кивнула я, вспоминая свое детство. – Всем нужны новорожденные, здоровые и красивые. – Примерно так, – развел он руками. – Не мне тебе рассказывать. – Получается, ему, как и Миле, сейчас уже девятнадцать, значит, он выпустился из детского учреждения? – Да, после дома малютки он попал в детдом, что на улице Заречной. Ну а чуть больше года назад по достижении совершеннолетия поступил в строительный техникум. Прописан в общежитии при нем. – Значит, учится там? – уточнила я. – Скорее числится, – хмыкнул Костя и протянул мне лист из блокнота. – Вот, тут адрес, ну и имя – Воскресный Демид Сергеевич. – Значит, от матери ему даже имени с фамилией не досталось? – протянула я. – Впрочем, никто не ожидал, что мальчик вообще выживет. Отсюда и фамилия, наверное. – Ну да, медперсонал решил, что это сродни воскрешению, – подхватил Костя. Мы простились, а я опустилась на подоконник в коридоре между горшком с фикусом и забытой кем-то кипой бумаг. Если подытожить: сын Вероники выжил вопреки прогнозам врачей и вообще всему. Более того, все это время жил в этом же городе. Было ли об этом известно Светловым – непонятно. Вряд ли Вероника интересовалась судьбой ребенка. Шла бы речь о сестре, это многое объяснило бы. Как минимум то, что в городе с разницей в несколько недель умирает одна и та же девушка. Я не заметила приближения Селиванова: он остановился в метре от меня. Стоял и смахивал невидимые пылинки со своего зеленого свитера. – Ты чего здесь? – кивнул он на подоконник. – Сын Светловой выжил, вырос и живет в нашем славном городе. – Вот как, – вроде бы не поверил Антон. – Светлова об этом знала? – Боюсь, что на этот вопрос сможет теперь ответить только он сам. – Я не сомневаюсь в твоей способности задавать правильные вопросы, – подмигнул Селиванов и пошел к лестнице. Я в себе тоже не сомневалась, а потому без промедления отправилась к общежитию. Строительный техникум располагался в историческом здании в центре города. Вдали от основных улиц, в коротком и узком переулке. Особняк начала прошлого века радовал глаз отреставрированным фасадом персикового цвета. Что неудивительно, учитывая, что заведение готовит строителей. Напротив него красовалось добротное здание общежития в четыре этажа. Не такое интересное по архитектуре. Хотя в расцвет советских времен, когда оно было построено, наверняка выглядело очень современным. В холле рядом с турникетом за хлипким столом сидела дородная дама преклонного возраста. На плечах шаль, на лице негодование. – Коврик почто положен? – крикнула она, очевидно, обращаясь ко мне: никого другого в помещении не было. Я молча вернулась к порогу, тщательно вытерла ноги о то, что она назвала ковриком. Хотя растянутый кусок ткани больше напоминал половую тряпку. – Тщательней вытирай, – комментировала она, не сводя с меня глаз. – Носят мне с улицы всю грязь. – Я… – начала было, снова приближаясь к турникету. – К кому пришла? – грозно перебила меня она. – Документы вынимай.