– Расслышал что-нибудь? – с надеждой спросила я. – Ну он там ей высказывал, что потерял доверие. Что-то такое. Я потому и подумал про измену. – Ясно, – вздохнула я. – Да ладно, не расстраивайся. – Артем встал и достал еще две банки пива из холодильника. – У меня еще есть, – подала я голос. – Короче, Таня, найди себе кого поприличнее. У этого семь пятниц на неделе. Хочет жить хорошо, а ничего для этого не делает. Да и детдомовское прошлое все-таки… – неуверенно добавил он. – А он знает своих родителей? – Его из роддома отдали сразу, насколько я знаю. Не то чтобы у бомжей забрали или что-то такое. В общем, с родителями он ни дня не провел. – Неужели ничего о них не знает? Не пытался найти? – Да кому он сейчас нужен, здоровый мужик, если от него ребенком отказались? – Ну… просто, чтобы знать, кто его родные мама и папа. – Однажды мы с ним выпили крепко, за жизнь разговаривать стали. Это еще на первом курсе было. Демид и сказал, что сразу после того, как из детдома вышел, твердо решил узнать, почему его бросили. В этот момент меня слегка передернуло, и я сделала большой глоток из банки, чтобы скрыть свою реакцию. Я прекрасно понимала желание парня. Это тот вопрос, который задает себе каждый воспитанник детдома. Часто он остается без ответа и ложится на сердце рваной раной. – Узнал? – понизив голос, спросила я. – Видимо, – пожал плечами Артем и глотнул пива. – Он только сказал, что лучше бы не знал правды. Говорил, что легче предполагать, что твои родители наркоманы или в тюрьме, чем знать, что живут в достатке и с другими детьми. – Да, это больно, – согласилась я. – Он тогда сказал, что впервые в жизни узнал, что такое настоящее унижение, хотя в детдоме всякое бывало. Больше он к этой теме никогда не возвращался. – Артем, можешь сохранить наш разговор в тайне? – Легко. – Он закинул ногу на ногу и пожал плечами. – Последняя просьба. У тебя есть его фотка? Можешь скинуть, а то мне как-то неловко было его фотографировать? – Сейчас найду, – ухмыльнулся парень и принялся копаться в телефоне. Через пару минут снимок был у меня. На нем Демид сидел на той самой кровати, где сейчас находилась я. Темные джинсы, черная футболка. Он был такой же долговязый, как и его сосед. Только волосы русые. Схожесть с Людмилой прослеживалась, но не была очевидной. – Спасибо тебе, – произнесла я, стоя у порога. – Думаю, теперь я знаю, что делать. – Беги, Таня, беги, – ответил он и рассмеялся. Не то чтобы я последовала его совету, но из общежития удалиться поспешила. До дома я решила добираться пешком, несмотря на кашу из грязи и листьев под ногами. Утром меня разбудил звонок Селиванова. – Спишь? – поинтересовался он. – Бывает иногда, – отозвалась я, протяжно зевнув. – Заеду за тобой через пятнадцать минут? – Это еще зачем? – Поедем к Лысенко. Они ждут нас в девять. – Сразу оба? – уточнила я. – Да, ты и я. – Это я поняла, братья – оба? – Ну да, – засомневался Селиванов. – А что, надо было их по одному допрашивать? – Не знаю, как надо, но надеюсь, что вдвоем они будут более разговорчивыми. В пятнадцать минут я, само собой, не уложилась, но к назначенному времени мы все-таки успели. Встретиться договорились в холостяцкой квартире Матвея. Мы расположились в единственной комнате – очень просторной. Здесь уместилась и огромная кровать хозяина, и мягкая мебель, обитая серым велюром, и даже раскладушка. На ней, должно быть, спал Кирилл. Возможно, в их совместной с покойной женой квартире ему пока не по себе. Я его прекрасно понимала. Мы с Антоном сели в кресла, а братья устроились напротив нас на диване. Выглядели они уже довольно бодро. Если не считать гипса во всю ногу у Матвея и повязки на голове Кирилла. – Как вы себя чувствуете? – не удержалась я от дежурного вопроса. – Терпимо, – поморщился Матвей. – Чем обязаны? – Речь пойдет о ваших родителях, – начал Селиванов, а братья переглянулись в недоумении. – Вы допускаете связь двух аварий, случившихся в вашей семье? – Злой рок, – печально ухмыльнулся Кирилл. – Кара… понять бы за что? – Вы серьезно? – уточнил Матвей. – У нашей семьи никогда не было врагов. Все, что можно хоть как-то притянуть, так это наших конкурентов по бизнесу. Только не того я полета птица, чтобы так жестоко мстить. Да и дорогу мы никому не переходили. – Мы вполне серьезно, – спокойно продолжил Антон. – У нас есть основания полагать, что гибель ваших родителей не случайна. – Как это? – нахмурился Матвей. Кирилл только молча ухмыльнулся и покачал головой. – Давайте начистоту, – предложила я и перегнулась к братьям: – Вы знали, что ваша мать имела отношения на стороне? – Что вы несете? – Кирилл вскочил на ноги, лицо его побагровело. – Довольно, – тихо сказал Матвей. – Что вы от нас хотите? – У нас есть все основания подозревать, что год назад аварию подстроил любовник Лидии Лысенко, некто Петр Шувалов, – сухо излагал Селиванов. – Его целью было убийство Вениамина, но по случайности в автомобиле оказалась и Лидия. Наши коллеги из соседней области имеют показания его подельника, записи видеокамер и прочие доказательства. – Что? – еле выдавил из себя Матвей. Я толкнула Антона в бок и кивнула на дверь. Очевидно, что ничего нового мы от братьев не узнаем. Все, что они услышали, явно для обоих явилось новостью. Если только они не талантливейшие актеры, в чем я сомневалась. – Давай заедем по одному адресу, – обратилась я к Селиванову уже в машине. – Это куда? – Он свел брови у переносицы. Я назвала адрес общежития строительного техникума. – Я думал, ты там вчера успела побывать, – удивился он. – Успела, – кивнула я. – Но парня не застала. В этот раз нам снова не повезло. Восьмая комната была заперта. Я испугалась, что Артем все-таки проболтался соседу о моем визите. Но вахтерша рассказала, что он вышел утром, вещей при нем было немного. Это позволяло надеяться, что я все-таки его не спугнула. По дороге в офис я рассказала Антону все, что мне удалось узнать вчера от Артема. Селиванов хмурился, сыпал бранными словами и мотал головой. – На хрена он сунулся в это семейство? – наконец заключил он. – Тебе не понять. – Я натянула улыбку. Я попросила остановиться у центрального рынка и вышла из машины. Пожелала Селиванову продуктивного рабочего дня и скорейшего его окончания. Он только поморщился в ответ. До моего дома отсюда всего пара кварталов по проспекту. Я посмотрела на небо: оно было затянуто облаками, но выглядели они вполне безобидно. В конце концов я подняла капюшон и зашагала в сторону дома. Выходит, братья не знали об адюльтере собственной матери. Как и о существовании Шувалова. Это значит, что последнему незачем было расправляться с родственниками бывшей любовницы. Радостно, что на его душе на один грех меньше. Однако его причастность могла бы многое объяснить. Теперь же связать двух девушек, чьи тела были похищены из морга, становилось все сложнее. Вынося тело одной из них, прихватили и вторую, чтобы не перепутать и точно взять нужный труп? Но которая из них была основной целью? Учитывая, что лицо Аллы было изуродовано после аварии, можно предположить, что именно она. Опознать девушку не вышло, поэтому злоумышленник решил прихватить еще одну подходящую под описание блондинку. Только вот незадача: кому и зачем мог понадобиться труп Аллы, если все говорит о том, что авария была случайной и заинтересованных в ней лиц попросту нет? Если предположить, что похитителю нужно было тело Милы, то главный вопрос в том, была ли она на тот момент действительно мертва или доставлена в морг по ошибке. Первый вариант никак не укладывался в цепочку дальнейших событий. Спустя несколько недель тело Людмилы находят. Все указывает на то, что скончалась она накануне, а не черт знает когда. Что, если судмедэксперта попросту подкупили, заставив написать в заключении то, что было нужно злоумышленнику? А Мила вовсе не воскресала. Просто все это время хранилась в подходящих условиях, назовем это так. Ведь я видела фото, которое прислал санитар. Состояние тела было удивительно хорошим. Перемена одежды может быть легко объяснена, когда откроется цель похищения тела. Вопрос в том, зачем забирать тело Аллы, когда Мила скончалась по естественным причинам и лицо ее было вполне узнаваемым. В то, что двое злоумышленников в одну и ту же ночь проникают в морг с разными целями и независимо друг от друга выносят двух похожих блондинок, не верилось совсем.