Еще одна мысль не давала мне покоя. Я очень надеялась, что записи с камер видеонаблюдения возле подъезда Светловой вскоре прольют свет на некоторые обстоятельства. И все-таки: причастен ли Гэтсби? Софья ясно дала понять, что в клубе она заметила определенный интерес к Миле со стороны Гераскина. Учитывая ее внешние данные, это неудивительно. Он может отрицать свою симпатию сколько угодно, но ее нельзя исключать. Вечеринка, на которую Гераскин меня пригласил, буквально кричала о вседозволенности и эксцентричности. Я присутствовала на осеннем балу. Что, если одна из предыдущих вечеринок была посвящена вампирам или еще чему-то подобному? Удивило бы гостей бездыханное тело юной девушки? Пожалуй, нет. Они успели повидать у Гэтсби всякое. Ну а если рядом с ней лежит почти такая же, только с месивом вместо лица? Тут уже не списать на то, что девушку просто усыпили или накачали чем-то. Как и на искусный грим. В таком случае Гэтсби вполне мог держать в голове план убийства Милы с целью выкрасть ее красивое юное тело для своей вечеринки. Однако одной девушкой он не ограничивается, и из морга пропадает и Алла. Идеальная игра контрастов. После вечеринки именно от ее тела он избавляется в первую очередь. Ну а Милу хранит еще какое-то время где-то в особняке. Это позволяет запутать следы и насладиться странным обществом последней, если это можно так назвать. Время и причина смерти в таком случае – не что иное, как договоренность с судмедэкспертом. Независимая экспертиза вполне могла бы помочь проверить мою версию, только для этого нужна будет эксгумация. Все это легко объясняет присутствие Гераскина на кладбище, а я уверена, что видела там именно его. Ему нужно было проститься со своей жертвой. Как в красивом кино. Это стиль не только его вечеринок, но и его жизни. Жаль, что у меня нет номера его телефона. Впрочем, во время нашей встречи у меня не возникло сомнений, что он говорит правду. Придется все-таки снова напрячь Костю. Я как раз вошла в квартиру и сунула руку в сумку, чтобы достать телефон, когда он зазвонил. Почему-то я была уверена, что звонит Константин. Я ошиблась: это оказался Субботкин. – Ну что, Татьяна, – произнес он, а я почувствовала, как он улыбается. – Коллеги плотно взялись за Шувалова. Оказалось, что деньги родственнику за грязную работу он принес в автосалон. Видимо, горе отключило соображалку. Разумеется, там есть камеры. – А у вас есть запись, – догадалась я. – Точно, а также признательные показания Кузнецова. С сестрой Лидии мы тоже побеседовали, она готова подтвердить, что встретила их с Петром в центре. – Значит, шансы, что справедливость восторжествует, велики? – Огромны, – усмехнулся Субботкин. – Работы ты нам, конечно, добавила. Но представь, какой резонанс это вызовет, учитывая должность Шувалова. – А там и звездочки на погоны прилетят. – Кто знает, – рассмеялся Виктор. Я нажала отбой и прошла в кухню. В холодильнике было пусто, зато в морозилке обнаружилась пачка пельменей. Это не позволило мне уснуть голодной. Утром я первым делом рассказала начальству новости из соседнего города. Это вызвало у Геннадия Михайловича заметное облегчение. Селиванов, который также присутствовал при разговоре, и вовсе закатил глаза в приступе блаженства. Убийство Вероники Светловой они единодушно предложили оставить на совести соседнего ведомства. У меня же были другие планы. Антон, кстати, прекрасно об этом знал. – Я запросил записи камер подъезда за сутки, в которые скончалась Светлова. – И что? – Начальство громко откашлялось и облокотилось на спинку стула. – У меня возникла идея, что Милу могли убить там же, а потом отвезти к мусорным бакам в центре, – пояснила я. – Чтобы все выглядело как обнаружение пропавшего трупа и самоубийство соответственно? – Да. – И кому, по-твоему, понадобилось их убивать? – Есть у меня одна идея. Вот как раз ждала результатов по записям с камер. – Ладно, – махнул рукой Геннадий Михайлович. – Идите. Оба. Мы вышли из кабинета и присели на диван, который стоял в коридоре. – Куда он нас послал? – уточнил Селиванов, пристально глядя на меня. – Работать, – ответила я. – А-а, – протянул он, будто ему все мгновенно стало ясно. – Ну что там камеры? – Ничего крупного из подъезда не выносили. – Мила появлялась? – Не знаю, я смотрел, кто что выносит… – Ясно. – Я поднялась с дивана. – Запись у тебя? – Да, хочешь… – Хочу, – не дала я ему договорить. Я уселась за рабочим столом Антона, он открыл мне нужный файл, а сам отправился за кофе. На всякий случай я пролистала заключение судмедэксперта о вскрытии Вероники и убедилась, что временной интервал выбран правильно. В утренние часы из подъезда в основном выходили. Никого подозрительного я не увидела. Как, собственно, и Милу. К обеду активность пошла на спад. Среди выходящих я заметила Виталину Аркадьевну, а также подругу Милы Лену. Антон вернулся, поставил на стол два стакана кофе. Я обратила внимание, что он даже не поленился дойти до ближайшей кофейни. Селиванов подвинул стул и уселся рядом со мной. Несколько курьеров входили и выходили из подъезда с большими коробами за спиной. Однако, учитывая рост Милы, нельзя было предположить, что она смогла бы туда поместиться. Мое внимание привлекла женщина в темной куртке и шапке. Перед тем как войти в подъезд, она много и долго оглядывалась. Но через тридцать секунд она его уже покинула. Похоже, просто искала нужную ей квартиру. Было еще двое мужчин, к которым стоило приглядеться. Первый зашел утром, когда все в основном покидали свои квартиры. Вышел же он только поздно вечером. Поначалу меня смутило то, что он переоделся. Хотя возможно, что он просто работал в ночную смену. Второй мужчина обошелся без переодеваний. Хотя внешний вид все же вызывал вопросы. Капюшон плюс бейсболка, козырек которой торчал, закрывая половину лица. С одной стороны – обычная практика у молодежи, с другой – отличный способ не привлекать лишнего внимания к себе. Он вошел после обеда и пробыл в доме около четырех часов. Затем, спустя всего десять минут, вернулся. На этот раз вышел он довольно быстро. Но я вернулась к его второму визиту в подъезд. – Приблизить можно? – обратилась я к Селиванову, сделав большой глоток кофе из стакана. – Не слишком сильно, – ответил он и увеличил изображение. – Лицо не разглядеть. – Что у него в руке? – задала я вопрос, хотя все и сама прекрасно видела. – Бутылка, – протянул Антон и выразительно на меня посмотрел. – Что в ней, как думаешь? – Издеваешься? – небезосновательно возмутился он. – Светлая бутылка, небольшая. Большего тут не увидеть. Я еще раз перемотала запись на интересующие меня моменты, сделала пару заметок и закончила просмотр. – Ладно, пойду, – произнесла я, поднимаясь. – Что скажешь-то? – Завтра утром встречаемся у общежития. Непохоже, что Антон принял это предложение с энтузиазмом. Впрочем, я на это и не рассчитывала. В восемь тридцать я уже стояла у входа в общежитие строительного техникума. Вахтерша встретила нас как родных, тем более что ноги мы вытирали с большим усердием. – Воскресный на месте, не знаете? – спросила я. – Я полчаса как заступила, при мне не выходил, – ответила она, кутаясь в шаль. Погода сегодня выдалась особенно ненастная. Мало того, что температура упала сразу на пять градусов, еще и ветер нарисовался. В довесок к этому накрапывал мелкий противный дождь. На лестнице, что располагалась в конце коридора, постукивала створка форточки. Будто лишний раз напоминала об обстановке за окном. Антон остановился и закрыл ее. Наконец мы поднялись и пошли по коридору, нужная нам комната располагалась в противоположном конце. В столь ранний час жизнь в общежитии била ключом. Из-за закрытой двери под номером два доносились ритмичные биты музыки. У входа в санузел стояли сразу трое с полотенцами на плечах и зубными щетками за ухом или во рту. Мы остановились у восьмой комнаты. За дверью не было слышно ни звука. Я огляделась по сторонам и аккуратно отжала ручку вниз. Дверь легко приоткрылась внутрь, впуская луч света из коридора. Он попал прямо на лицо парня, спящего на кровати, на которой я сидела позавчера. Он зажмурился, приподнял голову и рявкнул: – Артем, ты дождешься… Дверь закрой. – Он отвернулся к стене, а я обратила внимание, что кровать соседа пуста и не заправлена. Похоже, он в душе или завтракает. – Закрыл, – отчитался Антон, когда мы прикрыли за собой дверь в комнату. Демид поднялся на локте и попытался вглядеться в наши лица. Вряд ли это у него получилось. Он нащупал лампу на тумбочке рядом с кроватью и нажал клавишу. Вспыхнул свет. Тусклый, но его хватило, чтобы нас разглядеть. – Комнатой ошиблись, что ли? – возмутился парень. – Это восьмая? – уточнил Антон.