Джесс от сочувствия к его истории размякла. Да, жизнь жестока и безжалостна. Что тут сказать! — Я потеряла сына, когда он был в совсем еще нежном возрасте. — Она сама подивилась, с какой легкостью она поделилась этим с человеком, которого так мало знала. Но ее настолько тронуло, что он поведал ей о своем прошлом. Ведь о своих ошибках и падениях совсем не просто говорить. — У меня никого больше не было. И для меня… — она заскребла запястье сквозь хлопчатую материю рукава, — это была ужасно трудная пора. И не могу сказать, что я так уж хорошо ее преодолела… — Джесс покачала головой. — Не знаю, зачем я вам сейчас все это говорю. Наверное, просто хочу сказать, что очень рада, что у вас в те тяжелые дни была Люси. Долгое мгновение Бен пристально смотрел на нее, и лицо его было непроницаемым. — Мне очень жаль, Джесс, — тихо произнес он. Она быстро заморгала, выдавила слабую улыбку. Что-то побуждало ее поговорить с кем-нибудь о сыне, поведать, сколько радости принес этот мальчик в ее мир. Но память о том, как она нашла его той ночью, отбрасывала длинную жуткую тень, омрачая любые светлые воспоминания и не давая возможности ими поделиться. — Я не совсем понимаю, почему Люси так обеспокоена вашими «потерянными концами», — сказала она, — потому что мне кажется, вы-то как раз прошлое преодолели. Бен пошевелился в кресле, снова взъерошил ладонью волосы. — Вот потому-то я так за нее и тревожусь. Она сильно состарилась и порой словно впадает в прострацию, забывает о том, что было. Иногда, клянусь, мне кажется, что она видит во мне того Бена, из юности, а не завязавшего с дурным прошлым человека, сумевшего исправить свою жизнь. — Я правда очень сожалею, что проявила любопытство. Это совершенно не мое дело. Бен пару раз дернул коленом, побарабанил пальцами по пустому стакану. — Люси умеет все чужие дела сделать своими. — Он обвел глазами комнату, от пола до потолка. — Я знаю, что вы помогаете ей, Джесс. Но меня серьезно беспокоит этот дом. Словно в ответ на его слова в стенах дома что-то как будто скрипнуло, и свет от люстры потускнел. Джесс несколько раз моргнула. В здешнем горном воздухе глаза у нее явно стали суше. — А что такое с домом? — Он слишком велик для нее. Я уже не один год ей говорю об этом. Черт, да она по лестнице-то еле поднимается! А однажды, не дай бог, вообще свалится и сломает себе бедро. От его тона Джесс сразу напряглась. — Вот для этого с ней рядом я, Бен, — напомнила она. — И если вас это может успокоить — то вы ошибаетесь. Я немало поработала сиделкой с людьми ее возраста и даже моложе, и, судя по тому, что я видела, Люси вполне крепка физически и по лестнице порхает так, как некоторые и вдвое ее моложе не ходят. Лично я считаю, что именно этот дом ей и необходим. И, пожалуйста, не примите за обиду, но я действительно считаю, что на данный момент заставлять ее отсюда уехать — это ничем не оправданная жестокость. Бен распрямился на сиденье, так что его широкие плечи почти закрыли «крылышки» кресла, и уперся взглядом в ее глаза: — А надолго ли вы с ней рядом, Джесс? Сдается мне, вы тут оказались не по направлению или рекомендации. Куда вообще вы ехали в тот день, когда у вас тут гавкнулась машина? В этот момент послышалось, как в самой середине дома со стуком распахнулась дверь. Джесс сразу поднялась с дивана, радуясь, что этот трудный разговор прервался. Пространство между ними стало тугим и напряженным, точно чересчур натянутый резиновый жгут. Джесс подняла голову, расправила плечи. Она снова почувствовала себя сиделкой Люси, и ей следовало принимать именно те решения, что шли исключительно на пользу ее подопечной. — Вот и они, — холодно произнесла она. — Уверена, что Люси будет рада вас увидеть, Бен, но, подозреваю, за вечер она изрядно утомилась. Может, вам разумнее будет завтра ее повидать? В ответ Бен вонзился в нее таким взглядом, что Джесс даже подумала, не слишком ли далеко она зашла. Но тут же лицо гостя расслабилось, и он улыбнулся: — Разумеется. Благодарю за угощение. Но я все же сначала пойду с ней поздороваюсь, прежде чем тихо удалюсь. У Джесс бешено колотилось сердце. Разговор о Люси внезапно вылился в довольно напряженное противостояние. Делать себе врагом того, кто искренне заботится о Люси, было бы большой ошибкой, и Джесс необходимо было исправить положение до того, как он уйдет. — Послушайте, Бен, — сказала она ему вслед. Мужчина задержался в дверном проеме. — Я понимаю вашу точку зрения насчет этого дома, и я совершенно искренне говорила вчера, когда предложила помочь Люси перебрать в доме вещи, готовясь к тому моменту, который однажды, как ни крути, все же настанет. Мы даже уже начали разбирать кое-какие коробки в подвале. Потом займемся чердаком, а затем, наверное, примемся за сарай. Вот только я никак не могу найти ключ от его замка. Люси считает, что вы наверняка знаете, где он. Это так? Бен шагнул к ней, и даже здесь, в библиотеке со сводчатым потолком и высоченными стенами, его рост и ширина заставили ее ощутить нехватку пространства вокруг, едва ли не приступ клаустрофобии. В этот миг Джесс больше всего захотелось исчезнуть из комнаты. В ту же секунду в дверях появилась сутулая фигура Люси с прической из ярко-рыжих волос, и Джесс с облегчением выдохнула. — Бенджамин! — воскликнула старуха. — Для тебя это чрезвычайно поздний визит. Позади нее бесшумно возникла Стар. От Люсиного голоса Бен так выпучил глаза и поник плечами, что на мгновение Джесс увидела в нем того самого мальчишку, которого застукали за попиванием виски из барного шкафчика. — Бен сегодня спас меня от медведя, — объяснила Джесс. — В самом деле? — отозвалась Люси. Бен повернулся к ней с добродушной улыбкой: — Коли уж вы решили нанимать к себе городских, то вам следует хорошенько предупредить их об опасностях наших горных мест. Стар широко распахнутыми глазами уставилась на Джесс: — Ты видела настоящего медведя?! Джесс кивнула ей в ответ, но в тот же миг заметила, как напряженно Бен смотрит на девочку. От этого его взгляда волоски у нее на шее вздыбились, и женщина торопливо шагнула к Стар, выводя ее из библиотеки: — Ну, рассказывай, что за кино вы посмотрели. Стар со смехом закатила глаза. — Не уверена, что у меня это получится! Люси половину не могла расслышать и чуть ли не каждую вторую фразу просила меня или Джереми повторить. Какой-то пацан, сидевший позади меня, даже швырнул мне в волосы попкорном. Джесс улыбнулась, слушая ее вполуха, поскольку позади раздался приглушенный голос Бена: — Скажите-ка, Люси, что вам вообще известно о Джесс? Глава 32. Стар В этот вечер она хоть на пару часов почувствовала себя самым обыкновенным подростком. Обычной девчонкой, отправившейся с приятелем поужинать и посмотреть фильм. Хотя, подозревала Стар, мало кто из подростков мечтал бы отправиться в кино еще и с бабушкой. Конечно, Люси ей никакой бабушкой не являлась — но на долю секунды Стар представила, что это так, и ей эта мысль согрела душу. Так же, как она позволяла себе вообразить, что Джесс — не нанятая для ухода за Люси и за домом работница, что эта женщина уделяет Стар свое время и внимание лишь потому, что ей самой этого хочется, а не потому, что ей за это платят. Для Стар, которая сейчас вволю высыпалась и отъедалась, что называется, от пуза, вообразить это не стоило большого труда. Несколько дней уже прошло после того, как она обнаружила в гостиной «форт», и пока все было спокойно — то есть не происходило ничего, что Стар была бы не в силах объяснить. Девочка прикусила губу. Совсем недавно она была подростком-беспризорницей в грязном тряпье, которой было нечего терять, — а теперь у нее есть дом, и люди, которые о ней вроде бы искренне пекутся, и преследующий ее призрак погибшего друга. Стар, может, и рада была бы сделать вид, будто не видела фотографии Шанса и будто бы не видела его самого. Но, с другой стороны, вся ее жизнь была таким отвратным шоу, что на данный момент ее уже ничто больше не могло удивить. И хотя такое затишье заставляло ее внутренне напрячься, все-таки Стар имела причины надеяться, что Шанс не хочет, чтобы с ней что-нибудь случилось. А еще она в глубине души понимала, что ей необходимо все рассказать Джесс, — и эта мысль ее ужасала. Ей было страшно вслух сказать то, на чем для нее сразу оборвется все хорошее. После того как Джереми подвез их до дома, они с Люси зашли внутрь — и обнаружили в библиотеке Джесс в обществе полицейского Бена. У Стар кровь бешено запульсировала в жилах: она сначала решила, что Джесс не удержалась и все наконец рассказала Бену. Но они так смотрели друг на друга — для Стар это выглядело скорее как противостояние героев в старом вестерне. Никто даже не заикнулся ни о приемной семье, ни об инспекторах из органов опеки. И все же Стар не могла полностью расслабиться: офицер Бен смотрел на нее так, будто он что-то о ней знал. Проведя почти весь вечер в одиночестве, Джесс была теперь на редкость говорлива. Она расспрашивала Стар о фильме и о Джереми, о том, не случилось ли у Люси каких-то настораживающих провалов. Стар же отчаянно старалась свернуть разговор с этой женщиной, боясь, что все, крутящееся у нее в мозгу, внезапно выльется наружу. А потому в ответ на ее расспросы Стар пожимала плечами, преувеличенно зевала и постоянно потирала глаза, пока наконец Джесс не предложила девочке пойти спать. Заснула она не сразу, но, когда ей все же это удалось, ей начали являться сновидения, терзавшие ее душу тоской и страхом. В коридоре, за дверью в спальню Стар, стояла ее мать, и выглядела она именно так, как девочка ее запомнила: с черными волосами, с гладкой кожей и витающим вокруг нее запахом корицы. У Стар чуть не выпрыгнуло сердце. Ее мама жива! Стар побежала к ней, вытянув руки, и вскоре ее пальцы заскользили по маминой мягкой коже — но внезапно девочка упала, и мама сразу отступила от нее, а потом стала отодвигаться все дальше и дальше, пока вдруг Стар не оказалась одна в лесной чаще недалеко от дома Люси, прижавшись спиной к шершавой коре старой сосны, с босыми ступнями, стынущими на холодной земле. Что-то стукнуло ей в голень, потом еще раз и еще. В нее летели камни, оставляя на теле болезненные ушибы и ссадины. Вот один скользнул по лбу, другой задел под глазом скулу, и по ее лицу заструилась кровь. Камней становилось все больше, и вот они уже засыпали ей ступни, потом полностью ноги, добрались до талии, словно стремясь засыпать ее с головой. «Ма-ама-а!» — во весь голос закричала Стар. Из глубины леса послышался треск ломаемых сучьев и поросли, эхом закружился страшный рык. Стар завопила и попыталась двинуться с места, потом постаралась себя разбудить, приговаривая: «Это сон, это всего лишь сон…» Однако камни добрались ей уже до шеи. И тут из темноты к ней кто-то бросился. Скрючившийся, пригнувшийся к земле, точно медведь, мужчина подскочил прямо к Стар. Достигнув ее, он поднялся во весь рост, так что его голова скрылась в ветвях над девочкой, а прямо перед ее глазами оказался его нагрудный значок. Звезда, блеснувшая так ярко, что чуть не ослепила Стар. И в этот миг она снова очутилась у себя в постели. Она опять была маленькой девочкой, и ее крепко обнимала мама, которая тихонько баюкала ее на ушко, и Стар больше уже никогда и ни за что не хотела просыпаться. — Нет! Нет! Нет! — вскрикивала она сквозь рыдания, потуже сворачиваясь калачиком и зажав ногами перекрученную простыню. Глаза ее были плотно закрыты. — Нет, нет! Ее обхватили мягкие руки, осторожно убрали подушку и приподняли девочку так, что она оказалась прижатой к мягкой груди: — Тш-ш-ш, тш-ш-ш! Все хорошо, солнышко. С тобой все хорошо. — Это была Джесс, и бесконечная нежность в ее голосе, и ласковость ее рук вызвали у Стар новый приступ плача. Джесс еще крепче прижала девочку к груди, по кругу гладя ее ладонью по спине. — Тш-ш-ш! И Стар позволила себя баюкать и покачивать в объятиях, ощущая себя маленькой и защищенной, в заботливых руках и в безопасности. Она подавила вновь подкатившее рыдание, понимая, что если сейчас снова начнет плакать, то уже не сможет остановиться. Когда в ее распухших глазах наконец высохли слезы, Стар оторвалась от Джесс и села на постели, не поднимая головы, чтобы не встретиться с ней взглядом: — Извини. Джесс приподняла ей подбородок, так что Стар не смогла уже спрятать глаза: — Тебе не за что извиняться, понимаешь? — Джесс подняла брови, ожидая ответа, и не отпустила подбородок Стар, пока та ей не кивнула. — Вот так. Снова страшный сон? Стар снова кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Она боялась, что если начнет говорить, то уже выложит все сразу. Джесс опустила ладони перед собой, однако осталась сидеть на кровати, так что ее колено слегка касалось ноги Стар. Стар проглотила в горле комок: этот телесный контакт, каким бы незначительным он ни был, заставил ее глубоко прочувствовать собственное одиночество. — Обычно я в таких случаях пекла печенье, — проговорила Джесс. — Печенье? — После страшного сна я уже никак не могла вернуться в кровать и спать дальше. А потому я бралась за печенье. Пекла его десятками. Потом угощала соседей, водителя автобуса, незнакомцев, которые попадались мне по пути на обед. Стар улыбнулась: — А какое печенье? — С шоколадной стружкой, ореховым маслом, сахаром… Назови, как хочешь! — Надо же… — пробормотала Стар, сгибая и разгибая пальцы на руке.