Она встала, чувствуя, как подрагивают в ногах мышцы. Она не готова была рассказать Джесс все как есть, и ей не хотелось уезжать из Пайн-Лейка, от Джесс и от Люси. И пусть даже это был сон — самый счастливый сон в ее жизни, и пусть она его не заслужила, Стар не готова была к тому, чтобы он вдруг закончился. — Стар? — с нотками тревоги в голосе позвал ее Джереми. Взгляд ее дико метался по комнате, словно ища выход. Джереми тоже поднялся, коснулся ладонью ее плеча. — Я не буду тебе ничего говорить. Это вообще не мое дело, и я все равно не очень понимаю, как у Люси все это получается. — Брови у него сошлись на лбу домиком. — Это твой потерянный конец, Стар, — так назвала бы это Люси. Но ты его найдешь, только когда будешь к этому готова. — Ты не будешь относиться ко мне по-прежнему, когда все узнаешь. Джереми пристально посмотрел на нее, приоткрыв рот, словно собираясь что-то сказать. Дверь в библиотеку открылась. — Я вижу, вы нашли коробку с газетами, — раздался голос Люси. Джереми закрыл рот и широко улыбнулся старушке: — Нам даже пришлось спуститься в ваш подвал! Люси рассмеялась. Джереми перевел взгляд на Стар: — Ну, я, пожалуй, пойду. Встретимся завтра, в обычное время, перед школой. — Он дружески ее приобнял и ушел. Люси осталась стоять у двери, держа в руке сложенную газету с кроссвордом. Наклонив голову, она встретилась глазами со Стар. Девочка потерла пальцами кожу на лице. После недавнего плача глаза ее были опухшими и сухими. Все тело размякло, внезапно ей как будто отчаянно захотелось спать. — А где Джесс? — спросила она. — Она уже пошла к себе. По-моему, она сильно устала за вечер. — Люси прокашлялась, надела очки и расправила перед собою кроссворд. — Слово из пяти букв: «Маленькое строение, обычно используемое для хранения каких-то вещей». Твой ответ, Стар? — Она посмотрела на девочку поверх очков, и глаза ее стали ярко-голубыми. Стар переступила с ноги на ногу, пытаясь придумать что-нибудь, что никак не было бы связано ни с Шансом, ни с Джесс, ни с тем дорожным происшествием. — Я сейчас тут приберусь и тоже пойду спать, — сказала она. — Вот и славно. Тогда спокойной ночи. — Старуха развернулась было в дверях, качнув длинной юбкой, но задержалась, снова посмотрев на Стар: — Нам было очень приятно разделить с тобою кров, Стар. Надеюсь, тебе это доставило не меньшее удовольствие. У девочки сжалось сердце. Может быть, Люси так с ней прощается? Она растянула губы в печальной улыбке: — Конечно, Люси… — Ей хотелось упасть на колени и умолять Люси, чтобы та позволила ей остаться. Но Стар была смышленой девочкой и понимала, что это невозможно. — Это первое место, где я почувствовала себя как дома. — Она уже ненавидела себя за то, как жалостно и убого это прозвучало, но это была самая что ни на есть правда. Глаза у Люси засветились еще ярче, но единственное, что она сказала, прежде чем выйти из библиотеки, было: — Вот это точно! После ее ухода Стар постояла еще какое-то время, не в силах двинуться с места или стряхнуть с себя мысль, что для нее скоро все закончится. Она почувствовала себя невероятно хрупкой, как будто в любой момент могла разбиться на мелкие осколки. И при мысли, что ей снова предстоит оказаться на улице, девочка тяжело опустилась на колени. Газета под ней с шорохом сморщилась, и взгляд внезапно выхватил заголовок на полосе напротив, которую Стар не заметила прежде: «Жильцы комплекса „Ланкастер“ жалуются, что там жить небезопасно» С гулко бухающим в груди сердцем Стар прочитала первые несколько строк статьи: «После особенно тревожной ночи в многоквартирном комплексе „Ланкастер“ жильцы потребовали усилить там присутствие полиции и положить конец тому наркотическому беспределу, который, по утверждению местных жителей, превратил их существование в этом квартале в центре Денвера в сущий кошмар». В статье не упоминалось конкретно убийство ее отца. Впрочем, тот факт, что для кого-то в «Ланкастере» продажа наркотиков приняла скверный оборот, не было такой уж горячей новостью. В небольшом бюро Стар нашла ножницы, вырезала из газеты обе статьи и, сложив пополам, сунула в карман. Глава 40. Стар Когда она проснулась утром, в доме было очень тихо. В кухне на столе — рядом с мультиваркой, полной горячей овсяной каши, между чашечками с изюмом и коричневым сахаром — Стар обнаружила записку от Джесс: «Забыла предупредить, что у Люси на сегодняшнее утро запись к врачу. Хорошего тебе дня в школе! Вечером увидимся». Взгляд Стар застыл на записке, особенно на одном предложении: «Хорошего тебе дня в школе». Так напутствовала бы мама своего ребенка. Стар тяжело сглотнула и выдвинула ящичек со столовыми приборами. Рука ее зависла над ложками. Поверх приборов лежала записка, уже от Люси: «Загляни в календарь». Стар не преминула это сделать. В квадратике к нынешнему дню значилось: «Уроки отменяются. Кишечная инфекция». Стар даже поморщилась: — Ну во-от. Она не торопясь ела кашу, думая, чем ей заполнить выдавшееся свободным время. Ей надо было закончить сочинение, сделать домашнее задание по математике. Может, она могла бы вместо Джесс заняться стиркой? Стар была уверена, что той было бы это приятно. Да и она готова была сделать что угодно, лишь бы снискать расположение Джесс. Внезапно каша потеряла для Стар всякий вкус. Как долго она сможет притворяться, будто бы это ее новая, нормальная жизнь? Она быстро запила остатки каши молоком, помыла миску в раковине. Джереми вчера озвучил именно то, на что она втайне надеялась: что Люси свела их всех вместе, чтобы у Стар была новая семья. Однако при мысли о Джесс и о шрамах на ее руке Стар поняла, что никогда и ничего из этого не выйдет. Стоит только Джесс узнать правду, и она уже не сможет относиться к Стар по-старому. Она станет причиной, по которой погиб ее сын. Стар потерла ладонями руки, снова села за стол. Поскольку ей ничего другого не оставалось делать, она разложила учебник по математике и принялась за работу. Спустя пару минут она заметила, что на кухонном столе лежит кроссворд Люси. Стар взяла его в руки и стала разглядывать. Большая часть кроссворда была уже заполнена, и от ответов, вписанных в клеточки аккуратным, убористым почерком Люси, у девочки по коже побежали мурашки: «Звезда», «Бонсай», «Сбил и убежал», «Суицид». У нее пересохло в горле. Как вообще все это возможно? Несколько клеточек еще оставались незаполненными. Стар взглянула на вопросы кроссворда сбоку, и взгляд сразу выхватил четвертый сверху: «Счастливая случайность». Даже не успев это толком прочитать, она уже знала ответ: «Шанс». В пальцах появилось какое-то покалывание. Стар прочитала следующий вопрос — тот самый, что Люси задала ей накануне вечером: слово из пяти букв, означающее «небольшое строение, обычно используемое для хранения каких-либо вещей». Карандаш в ее руке внезапно потяжелел, и Стар даже выронила его на стол. Какие бы еще ни остались вопросы без ответов — она не желала этого знать. Позади нее тихонько что-то брякнуло. Стар обернулась, и сердце у нее заколотилось быстрее. Маленькая сервировочная чашка с изюмом лежала перевернутой. Схватившись за спинку стула, Стар выглянула в прихожую. Никого. Поскрипывая резиновыми подошвами, она приблизилась к кухонной тумбе. Подняла опрокинутую чашку. Высыпавшиеся изюмины оказались сложены в центре столешницы. У девочки изумленно расширились глаза. У нее что, уже начались галлюцинации? Стар быстро заморгала. Но нет — сморщенные ягоды по-прежнему образовывали четкий рисунок. Пятиконечную звезду. С ее губ сорвался тихий стон, и Стар попятилась от тумбы к выходу. Внезапно она задником кроссовки ступила на что-то, лежавшее на полу, и, споткнувшись, обернулась. Вся прихожая была покрыта камнями, причем камни эти складывались в десятки пятиконечных звезд. Громко закричав, Стар кинулась к двери, дернула за ручку, чувствуя покалывающий кожу липкий страх. Распахнула внутреннюю дверь, метнулась к наружной… В этот момент дверь отворилась, и девочка с разбега уткнулась в широкую грудь, облаченную в полицейскую форму. На маленьком серебристом бейдже значилась фамилия: «Уоттс». Стар подняла глаза и чуть не вскрикнула от облегчения. Это был офицер Бен. Мужчина взял ее за локти. — С тобой все хорошо? Я проходил мимо и вдруг услышал твой крик. — Да, все хорошо. — Ее дыхание срывалось, и Стар, вдохнув поглубже, чтобы его умерить, улыбнулась. Что бы такое ему сказать, чтобы полицейский не счел ее умалишенной? — М-мне показалось, я из окна увидела медведя… или кого-то… — И рванула на улицу, чтобы посмотреть поближе? — Он недоуменно покачал головой. — Да у тебя с твоей тетушкой, я вижу, много общего! — Ха-ха, да уж! — Стар глянула через плечо. Камни в прихожей исчезли как не бывало. Может, это игра воображения? Стар мотнула головой и вновь повернулась к Бену: — Люси дома нет. Джесс повезла ее к врачу. Он тяжело привалился к дверному косяку, и по тому, как он стиснул губы, девочке показалось, что его сейчас стошнит. Она непроизвольно отступила назад… и тут свет из прихожей выхватил его нагрудный жетон. Стар ахнула. Пятиконечная звезда! Девочка вперилась в нее глазами, потом перевела взгляд на его лицо, ставшее куда более морщинистым, нежели осталось в глубинах ее памяти, потом вновь посмотрела на значок. Воспоминания, прежде казавшиеся недоделанным лоскутным покрывалом с разбросанными без всякой связи кусочками материи, теперь стали складываться в понятный ей узор. Больница, ее отец, добрый полицейский по имени Бен. В голове зазвучали слова Люси, сказанные ею в день приезда девочки в Пайн-Лейк: «Порой нужно немало времени на то, чтобы все потерянные концы сошлись воедино. Но стоит такому случиться — и все начинает разворачиваться чрезвычайно быстро». Ее вдруг разобрал истерический смех, грозящий перейти в плач. На мгновение она почувствовала в душе тоненькую ниточку надежды. Она нашла потерянный конец Бена! — Офицер Бен? — Да, — отозвался тот. Вид у него был удручающий. В глазах стояла тоска, уголки рта хмуро опущены. Она вгляделась в него пристальнее, пытаясь вспомнить его лицо из той поры. Однако ее детские воспоминания были слишком обрывочны, и те, что отчетливее отложились в памяти, как раз и ранили сильнее других. И все же это лицо осталось в ее памяти совсем по другой причине. Потому что он проявил к Стар доброту, когда она больше всего в этом нуждалась. — Мне кажется, вы знали моего отца, — начала она. Они по-прежнему стояли в проходе с обеими открытыми настежь дверями. Холодный воздух улицы скользил по ее икрам, задувая в дом сквозь распахнутый вход. — Не хотите ли зайти в дом? Полицейский помотал головой, и морщины у него на лбу, казалось, стали еще глубже. — Твоего отца? — растерянно переспросил он. Первый раз она видела офицера Бена в больнице — после того, как отцу стало плохо от передозировки. Во второй раз она мельком успела заметить, как он зашел к ним в квартиру, прежде чем она закрылась в ванной. Стар очень удивилась, что смогла узнать его сейчас. Но теперь она поняла, почему ей это удалось. Это все благодаря Шансу! Именно он пытался заставить ее вспомнить офицера Бена. Может, он хотел ее уверить, что далеко не все взрослые настолько плохи? От незнакомого прежде чувства у нее что-то затрепетало внутри. Быть может, Шанс желает ей лишь добра? Стар глубоко вдохнула. Может, пришла пора сказать всю правду? Может быть, Шанс хочет, чтобы она вопреки всему была счастлива? — Я была тогда еще ребенком, но, насколько я помню, вы пытались ему помочь. Полицейский уставился на нее тусклым, усталым взглядом.