Джесс встретилась с ней взглядом. — Почему он оказался той ночью на улице, один и даже без какой-то верхней одежды? Он же знал, что нельзя покидать квартиру. — Пока она это говорила, ее щеки стали мокрыми от слез. Джесс начала было вытирать их, но тут же перестала. К черту все! Люси сама ей всегда говорила, что выплакаться полезно. — Мне кажется… — Она проглотила застрявший в горле комок. — Мне кажется, он побежал искать меня, но я так и не узнала зачем. Едва она произнесла эти слова, как где-то в ее сознании словно открылась ведущая куда-то дверца. Отрабатывая тогда свою смену в закусочной, она никак не могла сосредоточиться на работе: постоянно путала заказы, роняла посуду и все время старалась не обращать внимания на неотступное покалывание вдоль хребта, от которого все внутри переворачивалось. Уверенность, что ей не следовало оставлять сына одного, разъедала ее до тех пор, пока Джесс уже не в силах была это вынести и не ринулась домой, даже не сняв фартук. Она бежала со всех ног по скользким улицам, ощущая сдавившую горло тесноту и выпрыгивающее из груди сердце. Не успев еще даже вывернуть из-за угла и увидеть его обмякшую, припорошенную снегом фигурку, она уже поняла, что слишком опоздала. Почувствовала это так, как может чувствовать лишь мать. Что его больше нет. — Воды ей скорее, — послышался голос Иби. Ей плеснули в лицо холодной водой, отчего Джесс, очнувшись, вновь очутилась в теплом свете кухни у Иби. — Я имела в виду дать ей попить, а не устраивать баптистское крещение, — проговорила хозяйка. Джесс открыла глаза, увидев смотрящих на нее в упор Люси и Иби со сморщенными от тревоги лицами. — Что произошло? — потерла Джесс шею. — Ты куда-то отлучалась, — произнесла Люси. Иби выразительно взглянула на Люси, мягко тронула за плечо Джесс: — Ты, наверно, редко говоришь о Шансе? Джесс покачала головой, потом поднялась из-за стола. — Наверное, мне лучше вернуться домой. Вы не против, Люси? — Разумеется, дорогая! Глава 39. Стар — Шанс здесь… — Джереми повторял эту коротенькую фразу снова и снова, оглядываясь по сторонам. — Здесь… То есть что, прямо вот тут, возле меня? — Он указал на пол возле своих коленей. — Шанс вот прямо-таки здесь? Свет перестал моргать, однако стены продолжали потрескивать, отчего возникало ощущение, будто комната напрочь отрывается от дома. Стар кивнула. Завитки волос Джереми упали на лоб, и он, протяжно выдохнув, откинул их обратно. — А что ему нужно? — непривычно высоким голосом спросил он. — Не знаю, — ответила Стар. Но это была, конечно, ложь. Узнав про бонсай, а теперь еще и увидев эту статью, она прекрасно знала, чего хочет Шанс, но она слишком трусила, чтобы это сделать. Девочка опустила голову, краснея от стыда и чувствуя застилающие глаза слезы. Она была малодушной трусихой, как и ее отец. Когда дошло до дела, она оказалась ничуть не лучше его, а может, даже хуже. Надув щеки, Джереми резко выпустил воздух. — Ничего себе! Вот так Люси! Она — это что-то, да? А Джесс уже знает? Стар сжала кулаки. — Что Джесс знает? — Ну, про тебя и Шанса? Ведь Люси свела вас вместе, наверное, не просто так. — У него внезапно расширились глаза: — О, чел! Так у тебя теперь, может быть, тоже будет нормальный дом? Стар вскочила на ноги и, обхватив себя руками, сердито уставилась на гостя. — Ну и дурачок ты, Джереми! Ты думаешь, Джесс после этого захочет меня знать? Что, как только для нее все разъяснится, все мы будем жить вместе долго и счастливо? Это в твоем сказочном мире все так кончается, но только не в моем! — Она уже срывалась на крик, охваченная страхом и яростью. — Да стоит Джесс узнать, кто я такая и что я сделала, то я… то она… — Раздувая ноздри, она отчаянно пыталась справиться со слезами. Жалеть себя было совершенно бессмысленно. Стар снова тяжело плюхнулась на пол и, скрестив ноги, уткнула лицо в ладони. — Она вообще не захочет со мной знаться. — Бог ты мой, Стар. Что ж ты такого сделала? Она посмотрела на Джереми сквозь кончики пальцев, чувствуя, как все это начинает неудержимо выплескиваться из нее и она ничего не может с этим поделать. — Это все случилось из-за меня. Шанс не открывал дверь, пока она не постучалась уже в четвертый раз. А когда все же открыл — она думала только лишь вручить ему открытку и бонсай, а потом сразу уйти. Ну, может, посидеть немножко в их «форте», пока уже можно будет спокойно вернуться домой. Стар потянула себя за рукава: воспоминание было таким отчетливым, словно все это случилось только вчера. — Помню, как от него исходил запах чистоты. Как от белья в сушилке. А потом, когда я увидела позади него двух маленьких коровок, то просто уже не могла заставить себя уйти. — Каких коровок? — не понял Джереми. Конечно, это выглядело очень глупо — но Стар была всего лишь маленькой девочкой, которой отчаянно хотелось, чтобы в ее жизни появилось что-то доброе и светлое. — Там над плитой была небольшая подсветка — такая сияющая желтым светом лампа. И вот, на краю освещенной светом этой лампы столешницы я увидела двух маленьких керамических коровок. Обе стояли на задних копытах, и на одной был передничек с буквой S, а на другой — с буквой Р. — Солонка с перечницей? — Ага. Я понимаю, как глупо это звучит — но его квартира была совершенно не такой, как та, где я жила. То есть она тоже была обшарпанной, с вытертым ковром и с потеками на потолке — не лучше, чем у меня, но… Это было… Она услышала, как у Джереми как будто что-то булькнуло в горле. — Это был настоящий дом, — закончил он за нее. И у Стар зажгло от слез глаза, потому что он ее понял. И тут она вспомнила про Джесс, с такой сердечностью обнявшую ее на кухне. Это тоже было настолько приятно Стар тогда, что сейчас причиняло душевную боль — потому что она слишком близка была к тому, чтобы все потерять. Она шмыгнула носом и смахнула слезы, туманящие зрение. — Я спросила, можно ли мне войти, и я предполагала побыть у него лишь до тех пор, когда мне будет не опасно вернуться домой. — Не опасно? — переспросил Джереми. Стар встретилась с ним взглядом и на мгновение увидела себя его глазами. Девчонкой, которая жила такой жизнью, о которой он читал разве что в книжках. Девчонкой, живущей при отце, который не любил ее достаточно, чтобы вести нормальную жизнь. Джереми между тем терпеливо ждал ее ответа, в глазах его теплилась нежность. Стар приподняла уголок губ в грустной полуулыбке: — Мой отец торговал наркотиками. Бывало, его клиенты приходили к нам в квартиру, и, когда такое случалось, я не любила там бывать, потому что эти люди меня пугали. — Господи… — выдохнул он, и по тому, как поникли его плечи, ему явно тяжело было услышать такое, и вообще немыслимо было представить ее в подобной ситуации. Вот и Шанс воспринял все точно так же. Стар захотелось даже обнять Джереми за такое сострадание. Но вместо этого она засунула ладони под ноги. Шанс тогда улыбнулся и повел ее на кухню, усадил за стол, где она стала уплетать овсяное печенье с изюмом, пока не заныло в животе. И при мысли, что ей придется вернуться назад, в свою стылую вонючую квартиру, где ее ждет отец и его вечно пыхающие сигареты, и шприцы с иголками, и полиэтиленовые пакетики с каким-то белым веществом, живот у девочки заболел еще сильнее. — И тогда я спросила: а нельзя ли мне жить вместе с ним? — При воспоминании об этом Стар низко опустила голову. — О, Стар… Шанс отреагировал так, как ответил бы любой восьмилетний ребенок с открытым, добрым сердцем: «Ух ты, здорово! Ты тогда можешь быть моей сестрой! У меня такая классная мама — я уверен, она согласится! Особенно, — он скорчил рожицу, — когда узнает о твоем отце». — Он даже соорудил для меня постель на диване из ворсистого шерстяного одеяла. Не помню, думала ли я тогда, возможно ли вообще такое. Помню только, как была счастлива, представляя, что буду теперь жить вместе с Шансом и его мамой. Единственное, что мне необходимо было забрать из дома — единственное, что мне хотелось принести в мою новую семью, — это второй мамин бонсай. Один был бы у Шанса, а один — у меня. Так я себе это представляла. Вроде талисманов дружбы с дурацкой половинкой сердечка на цепочке, которые я видела у девочек в школе. Только тут вместо никчемной висюльки были бы крохотные изящные деревца. Отцу никогда не было дела до маминых бонсаев, я даже не сомневалась, что без меня они у него погибнут. И я сказала Шансу, что быстро сбегаю домой и вернусь. — Тут Стар умолкла, обхватив себя поперек живота и крепко зажмурившись. Чего бы она только не отдала, чтобы это изменить, чтобы сделать все по-другому! — Стар? Не ответив на оклик Джереми, она продолжила рассказ, упершись взглядом в пол: — Он, естественно, не отпустил меня одну. Он сказал, что Джаз — его любимый персонаж из «Трансформеров» — ни за что бы не отпустил девочку вечером в одиночку ходить по «Ланкастеру». Шанс взял ее за руку, и вместе они вышли из его квартиры. Рассказывая это, Стар расплакалась, причем с такой силой, что дышала, судорожно хватая ртом воздух. — Если бы мы только подождали, пока вернется его мама! Если бы я вообще к нему тогда не приходила! Джереми придвинулся к ней поближе и принялся успокаивающе, размеренными кругами, гладить Стар ладонью по спине. — Если бы моя мама не умерла — то и Шанс сейчас был бы жив, — с горечью закончила она, сойдя на хриплый шепот. Из прихожей послышалось, как закрылась входная дверь, донеслось тихое бормотание двух голосов. Люси с Джесс вернулись домой. Стар утерла лицо рукавом. В ушах у нее начался глухой монотонный гул. — Все равно не понимаю, почему ты считаешь, Стар, что Шанс погиб по твоей вине, — тихо произнес Джереми.