— Дело не в самом сне. Дело в том, какие эмоции он вызвал, — рассказывать я не буду, но объясниться обязана. — И в ряде факторов, которые я определила для себя после. — Понимаю. Хотя нет, — встряхивает блондинистыми кудрями он. — Если честно, не понимаю. Да и не стоит пытаться, думаю. Дело сделано. Я тебя услышал. А больше мне знать и не нужно. — Прости, — в третий раз извиняюсь, будто от этого ему станет легче. — Ты замечательный, но… — Не для тебя. Да, я уяснил. Всякое бывает. Слышу перемену в тоне. Меня в прямом смысле отбривают, выстраивая незримую дистанцию. Будто захлопывают перед носом дверь. Ну… Это ожидаемо. Да, неприятно, но заслуженно. Хоть в глубине души я и надеялась, что Вадик отреагирует в стиле Андрея, более снисходительно, но… С другой стороны, с Чернышевским у нас была поймана та эмоциональная близость, какой с Долгоруким так и не выстроилась. — Мне жаль, — очередной синоним "прости". — Мне тоже жаль, но я желаю тебе удачи. Надеюсь, ты не ошиблась и в последующем не пожалеешь о своём выборе. — Не пожалею. Я знаю это. Уверена на все сто процентов. Нет. На двести. — Тогда не теряй драгоценное время. Иди, обрадуй счастливчика. — Спасибо… за всё, — ощущение, словно мы прощаемся. Хотя вполне возможно, что так оно и есть. После экзаменов наши дороги, скорее всего, навсегда разойдутся. И вряд ли пересекутся вновь. Слишком уж разные пути. — И тебе, Ринчик. Несмотря на обстоятельства я рад, что ты тогда оказалась в том шкафу. На том и заканчиваем. Точка. Финита. The End. Оставляю Вадика и возвращаюсь в банкетный зал. Да, мне немного грустно, но непередаваемое облегчение смазывает все минусы. Словно килограммы кирпичей, придавливающие меня к земле, наконец, сброшены. С этого момента никаких недомолвок, никаких полутонов и никаких сомнений. Я больше никому ничего не должна. Я свободна. Я… Замираю в растерянности, замечая пустое место там, где недавно сидел Арсений. — А… — Он свалил, — Рита тут как тут. Караулила что ли? — Наверное, увидел как вы за ручку с Вадиком утопали. Обязательно было тискаться? — Почему не остановила?! — Я пыталась, но ты же знаешь Шевченко. Это тот ещё танк. Ничего не вижу и ничего не слышу. Мне оставалось разве что на шею к нему запрыгнуть. Я ж не могла за тебя ему признаться. Кстати, на. Просили передать, — она протягивает мне бумажный лист и я лишь от одного короткого взгляда на него покрываюсь очумевшими от восторга мурашками… Снова я. В сегодняшнем платье. Стою где-то в помещении, но вокруг меня кружатся взмывающие в воздухе лианы и расцветают бутоны цветов. Картинка в карандаше, но я без труда вижу её в цвете. Вот что он рисовал весь последний час… Меня. В лёгких не хватает кислорода, настолько меня распирает от рвущейся наружу нежности. Поднимаю глаза на Риту, на что та нетерпеливо разводит руками. — Чё стоишь, клуша? Беги, догоняй. Далеко он не должен был уй… — не дослушиваю и практически лечу через соседний главный зал к выходу. В холле никого. В гардеробной тоже. Выскакиваю на улицу, спотыкаясь на лестнице и едва кубарем не свалившись с неё, в надежде осматриваюсь по сторонам и, к счастью, нахожу, кого искала. — Уже уходишь? Нам ещё десерт должны подать, — окликаю удаляющуюся спину. На мой голос недоумённо оборачиваются, поправляя сползающую с плеча лямку рюкзака. Не ожидал. Но вида не показывает. — Я не особый любитель сладкого. — Как и подобные сборища? — стоим друг от друга на расстоянии не больше дюжины шагов, но я пока не подхожу ближе. — Именно. — Тогда почему пришёл? — Из-за тебя. На физическом уровне чувствую как по венам растекается пульсирующее эйфорическое тепло. — Я надеялась, что ты это скажешь, — вот теперь пора. Молча сокращаю дистанцию, обнимаю его за шею и, привстав на цыпочки, целую. Целую смело, с напором. Безжалостно сминая его губы. Которые, растерявшись лишь на доли секунд, с готовностью отвечают, стремительно перехватывая инициативу. Покорно передаю себя под его контроль, позволяя свершиться своему первому долгожданному французскому поцелую. Ка-а-айф. Просто нереальные ощущения. Бешеный адреналин и сорвавшиеся с цепи бабочки, устроившие в животе что-то невообразимое. В ушах отбивает учащённый пульс, но из-за белого шума я его едва слышу его пульсацию. Ничего не слышу и ничего не вижу. В эту секунду существуем лишь мы. Я и мой личный Эдриан. Снова прозвучит абсурдно, но подаренные друг другу клички из детского мультика стали немаловажным крючком, что в итоге привёл нас в эту минуту. Нет. Не так. Не клички. А та непринуждённость, что с первой минуты пронизывала наше общение. С Арсением мне всегда было просто. Ни застенчивости, ни смущения. Даже после того как я узнала о его чувствах ничего из этого не появилось. Всякий раз находясь с ним мне было спокойно. И надёжно. Умиротворённо. Интересно. Весело. Но что важнее всего — я была собой. И останусь собой. Мне нравится, что он никогда не навязывался, считаясь с моим мнением. Не давил и поддерживал. Мне нравится слушать его. Мне нравится, что он умнее и мудрее меня. Мне нравится, что даже молчание рядом с ним не вызывает дискомфорта. Мне нравится он. Нет. Больше чем нравится. Я влюблена… Мой первый, пусть и неумелый глубокий поцелуй обрывается… не мной. — Всё настолько плохо? — огорчённо скулю. Нечестно. Мне так понравилось, я хочу ещё! — Всё просто чудесно, — успокаивают меня, ласково касаясь кончиками пальцев линии подбородка. — Тогда я решительно настаиваю на продолжении. — Обязательно будет. Но не здесь. — Почему? — Слишком много свидетелей. Да, он прав. Много. Мимо то и дело снуют прохожие и проезжают неиссякаемым конвейером автомобили. Не скажу, что все они так и норовят нас пристыдить, большинство даже не обращает внимания, но согласна. Это не самое романтичное место, какое можно было бы выбрать. Прячу глупую улыбку за виновато прикушенной губой. Вот только виноватой себя не считаю. Лишь безумной счастливой. Щеки горят от внутреннего жара, сердечко давно сбилось с ритма, а руки… Точно. В кулаке всё ещё зажат рисунок. — Почему цветы? — не могу не спросить. Это слишком важно. — Я решил, что эта твоя суперспособность. Помнишь, мы говорили об этом? О том, чтобы он нарисовал меня супергероиней? — Ты наделил меня властью над растениями? — Нет. Даром созидания. Создавать из самого обычного нечто прекрасное и удивительное — это то, какой я тебя вижу. Дыхание перехватывает до такой степени, что я рискую просто-напросто задохнуться. Это… самое красивое и волшебное, что я когда-либо слышала по отношению к себе. Лучше любых признаний, какими Арсений в силу своей натуры, наверное, баловать меня особо и не будет. Но я готова к этому. Готова окунуться в нечто большее. Перейти на новую ступень. С ним. — Не против, если я буду созидать рядом с тобой? — спрашиваю я, вкладывая в этот вопрос всё: от "я выбираю тебя" до "намерен ли ты ещё со мной встречаться или передумал пока я тебя френдзонила?". Арсений жестом просит мою руку и когда тыльной стороны ладони касаются горячие губы, мою широченную улыбку уже больше не сдерживаю. — Художникам необходима Муза. Без неё они слепы, — отвечают мне загадочно. — Это значит, что… — Это значит, ты — моя Муза, Рина. Я без тебя никуда. Больше книг на сайте - Knigoed.net