– Погоди-ка… – Шон отошел и тут же вернулся с коробкой своих любимых «Кранч’н’Манч». – Теперь давай. – Слыхал про серийного убийцу НДР? – Разумеется. Я тот фильм четыре раза смотрел. – Так вот, он имеет какое-то отношение к этому универу. Один из психологов Адамса выступал в роли консультанта в его деле. Он единственный человек, который опрашивал НДР в этой роли, но нигде не упоминает об этом – я уже проверил. – У нас в Адамсе? – Он полный профессор[51] на психфаке. В общем, сидит в буквально десяти футах от того места, где я видел, как убили того парня. «Хруп!» – И ты хочешь сказать, что штатный препод с бессрочным контрактом грохнул студента в нескольких шагах от собственного кабинета? – А какая разница, срочный у него контракт или бессрочный? – В смысле, тебя не могут уволить, если у тебя бессрочный. – Нет, на убийцу он вроде не похож, хотя для простого совпадения это уж слишком. По-моему, он что-то скрывает. Андре замешкался – он вовсе не собирался рассказывать Шону про групповое исследование. Хотя было несложно представить, как ситуация могла выйти из-под контроля. Предположим, Уимен пытается управиться с одним из своих психопатов, нынешним или бывшим, но тот кого-то убивает. Стал бы профессор сообщать об этом полиции или находился в таком ослеплении насчет успеха собственной программы, что даже не мог представить такую возможность? И стал бы он вместо этого защищать этого студента или программу? – Вот то, что я никак не пойму: этот мужик – реальный спец в изучении психопатов. Типа как людей, у которых нет совести или способности к сопереживанию. И в то же время на суде над НДР он выступал за оправдательный приговор. Только и твердил: «Этот человек не чудовище. Он не заслуживает высшей меры наказания». – Хм… – Шон обдумал услышанное. – Ну да, всем известно, что система правосудия у нас насквозь изъедена расизмом и классовым подходом, но, господи, чтобы НДР… – Тот единственный случай, когда я сам, типа: «О’кей, поджарьте как следует этого мерзавца!» – это когда слышишь про уродов вроде этого НДР, или Теда Банди, или Джона Уэйна Гейси[52], – добавил Андре. – А почему ты его просто об этом не спросишь? – С ума сошел? Типа: «Помните то реально громкое дело, про которое вы никогда не рассказываете… не могли бы вы обсудить его поподробней со мной, совершенно посторонним человеком?» Шон пожал плечами: – Ты никогда не получишь ответы, если не будешь задавать вопросы. Всего неделю назад Андре казалось, что затеянная им жульническая схема чревата лишь перспективой лишиться стипендии, а то и вовсе вылететь из универа. Но теперь, своими глазами увидев, как тот парень умирает у него на руках, он воспринимал это уже скорее как вопрос жизни и смерти. Его и самого могли зарезать. Безопасно ли участие в программе? А что, если преступник знает, что он свидетель, или, больше того, разозлился на него за попытку спасти жизнь Майклу? Андре как-то читал в одной статье, что психопаты частенько фиксируются на настоящих или воображаемых обидах и способны таить злобу годами. – Не знаю. Можно рискнуть. А пока я пытаюсь нарыть как можно больше инфы про его связь с НДР. Почему-то кажется, что это как-то связано с этим убийством. Шон заглянул ему через плечо. – А не мог он написать работу с анализом этого конкретного случая или что-нибудь в этом духе? Что-то вроде «разбора полетов»? – Пока что я ничего такого не нашел. Может, он дал подписку о неразглашении? Шон покачал головой. – Не исключено, что Уимен вообще ничего на эту тему не опубликовал, но это не говорит о том, что искать нечего. Кто уж точно стал бы без умолку перемалывать эту тему? Его аспиранты, вот кто! 17 Как только двери лифта на этаже «П2» открылись, Елена нахмурилась. Света не было. Прямо перед ней на линолеумном полу второго подвального уровня отражался лишь тусклый красный отсвет таблички аварийного выхода дальше по коридору. Почему нет электричества? Она вздохнула. Время работы аппарата МРТ обходилось недешево – он стоил почти два миллиона долларов, и пользовались им по очереди факультет психологии, ассоциация нейробиологии и собственно биофак. Она двинулась по коридору – негромкое шлепанье ее дешевеньких мокасин, казалось, лишь усиливалось темнотой. Вскоре ее глаза привыкли к сумраку, и она стала различать знакомые двери кабинетов и кладовок. Оставалось надеяться, что у Келлена успели снять томограмму, перед тем как вырубилось электричество. Он должен был явиться на назначенное сканирование час назад, и у занимающейся с ним лаборантки, Белл, хватило бы ума позвонить в случае каких-то проблем. Елена свернула за угол и остановилась, глядя вдоль длинного коридора, как помигивающий огонек аварийного выхода начинает тускнеть. Что-то было не так, но она не могла понять, что именно. – Привет! – вдруг послышался чей-то голос. Она коротко взвизгнула, едва не уронив из-под мышки лэптоп. За спиной у нее стоял Чарльз, его белозубая ухмылка слабо светилась в темноте. – Не смешно! – раздраженно буркнула она. Чарльза, похоже, ее реакция только позабавила. – Я и забыл, что вы боитесь темноты. Мир? Он протянул ей бумажный стакан из «Старбакса». Елена осторожно пригубила. – Сколько раз ты туда ореховым сиропом пшикнул, четыре? Его улыбка стала еще шире. – Ну вот, я пришел на процедуру пораньше, да еще и кофе прихватил, а вы даже не удосужились включить свет? Она вздохнула. – Ладно. Давай посмотрим, что там случилось. Они двинулись в сторону кабинета, в котором стоял аппарат. – Сейчас только и разговоров, что про то убийство, – заметил Чарльз. Елена искоса посмотрела на него. Иногда Чарльз как-то странно выделывался, словно насмотревшись в кино, как должны вести себя детки из богатых аристократических семей. Зачем он напялил костюмную рубашку и жилет посреди бела дня? Руки он держал сцепленными за спиной. – Да, – попросту ответила она. Ей не полагалось говорить про Майкла – вообще ни с кем, тем более с кем-то из других пациентов. Это ей категорически посоветовали и полиция, и Леонард. Сама Елена так и не могла до сих пор в это поверить – просто невероятно, что в каких-то тридцати футах от ее кабинета зарезали парня, которому по закону даже еще нельзя было заказывать себе выпивку. Прямо в кампусе. Пациент, которого она знала больше двух лет! – Это так ужасно, – опять забросил он удочку. В голове у Елены на долю секунды промелькнула мысль: а не знает ли Чарльз, что Майкл тоже участник программы? Он вроде большой любитель сплетен – может, все-таки знает? Они свернули за угол, и Елена резко остановилась – Чарльз от неожиданности даже натолкнулся на нее. – Он определенно выключен, – произнесла она, осознав, чего именно не хватает. Аппарат МРТ всегда постоянно издавал характерное гудение – подходя ближе, ты всегда слышал ритмичное «врум-врум-врум». Теперь же в коридоре стояла мертвая тишина. Чарльз тоже к чему-то прислушивался, склонив голову набок. И тут Елена услышала кое-что другое. Приглушенный крик. Нечто, похожее на стон. В животе образовалась леденящая пустота. Она понимала, что надо идти на звук – может, кто-то пострадал, – но ей не хотелось этого видеть. Чарльз без всяких колебаний выступил вперед. «Ну конечно, – подумала Елена, – сначала делаем, потом думаем, всё как всегда». А тот уже направлялся к Г-образной комнате, которую они между собой называли «центр управления» – здесь обычно располагались она или кто-то из лаборантов, управляя сканером. От помещения с собственно аппаратом МРТ этот закуток отделяла стеклянная панель. Елена не хотела знать, что там, в центре управления, но все-таки заставила себя шагнуть вперед. Когда она оказалась внутри, Чарльз уже разговаривал с кем-то, наклонившись и упершись руками в колени. Белл сидела на полу под столом, прижав руками колени к груди. Ее всю трясло, глаза блестели, лицо было мокрым от слез. – Вы замерзли? – спрашивал Чарльз. – Что с вами такое? Белл молча ткнула дрожащей рукой куда-то себе за спину. Елена присмотрелась сквозь стекло к помещению с аппаратом МРТ и увидела, что там кто-то лежит на полу. Видны были только ноги. Протолкавшись мимо Чарльза, она шагнула в комнату. Поначалу даже не поняла, что видит перед собой. Кто-то лежал на полу в луже крови, выгнув тело и раскинув руки и ноги под странными углами. По полу разлетелись несколько окровавленных кусочков непонятно чего, и когда она подняла взгляд, то увидела брызги крови на сканере. Вновь перевела взгляд на тело, и сердце скакнуло. – О боже, это же Келлен! Елена потянулась к нему, не обращая внимания на подошедшего сзади Чарльза, который крикнул ей, чтобы не трогала тело. Прижала палец к шее Келлена – пульс не прощупывался. – О боже… Чарльз присел на корточки, наклонился, стараясь держать свои дорогущие лоферы подальше от растекшейся крови. Перевел взгляд с аппарата на кусочки, разлетевшиеся по полу. – Что это… что это такое? – дрожащим голосом спросила она. – Дробь, вроде стальная. Это такие маленькие металлические шарики, которыми снаряжают патроны охотничьих ружей.