Только вот на сей раз надеждам было не суждено сбыться. Планеты в этот день выстроились так, что либо студенты страдали коллективным похмельем, либо слишком утомились, либо испугались мелкого дождика, либо всем было просто лень и хотелось сидеть дома и смотреть «Нетфликс». В окнах окружающих учебных зданий кое-где виднелись люди, но на улице не было ни души, не считая какого-то бездомного с бычком в зубах. Засунув руки в карманы, Андре быстро пошел прочь, надеясь, что тот здоровяк не преследует его. Никто не станет резать его прямо посреди улицы, так ведь? Почему на дороге нет даже машин? Где-то вдали он услышал настойчивый вой сирен и понял, что полиция, должно быть, перекрыла ближайшие дороги для какого-то очередного правительственного кортежа – это всегда стопорило уличное движение. Странно, что при этом в городе по-прежнему кое-где оставались вроде бы совершенно безлюдные места. Андре пришло в голову, что он всегда искренне опасался за собственную безопасность только тогда, когда вокруг не было ни души – не тогда, когда наталкивался на какого-нибудь сумасшедшего, уворачивался от автобуса и даже просто сидел с кем-нибудь на крыльце, а где-то неподалеку вдруг слышались выстрелы. Это казалось нормальным, поскольку всегда находился кто-то, кто встречался с тобой взглядом или отпускал шуточку. Андре рискнул незаметно, как сам надеялся, полуобернуться на ходу и увидел, что сзади тоже никого нет – по крайней мере, в пределах видимости, но между уличных фонарей оставалось полно темных закоулков, в которых мог кто-то таиться. И тут он увидел, как из Андерсон-холла впереди него выходит какая-то пара и начинает двигаться в том же направлении. Андре с облечением прибавил шагу, но тут же увидел, как один из этих пешеходов оборачивается, замечает его, и пара сразу прибавляет ходу. «Тоже мне, нашли злодея!» – с горькой иронией подумал он. Андре не стал догонять их, и парочка быстро свернула на боковую улицу. Он был уже в каких-то трех кварталах от дома Чарльза, когда почувствовал боковым зрением, как чуть позади него кто-то наискосок приближается к нему с противоположной стороны улицы. Сердце пропустило удар. Этого человека он как следует не рассмотрел, учитывая угол зрения, – смутно понял лишь, что это вроде мужчина. Какая-то часть его хотела открыто обернуться и посмотреть, однако другая говорила, что это не лучшая мысль – иди быстрее! Андре так и поступил, навострив уши, но едва ли слышал что-либо позади – так громко пульс отстукивал в ушах. Вынув руку из кармана, он положил ее на рукоять охотничьего ножа. «Не могу же я так вот просто тут умереть!» – промелькнуло в голове у Андре, который словно вдруг сам оказался героем стандартной сцены из фильма ужасов, где кто-то медленно тебя преследует и вот-вот произойдет что-то страшное. Но в фильмах ужасов все почему-то вечно допускают одну и ту же ошибку – даже девушка в финале: по какой-то непонятной причине совершенно неспособны связно мыслить, а если бросаются бежать, то обязательно спотыкаются и падают на землю. Все еще пытаясь выглядеть небрежно, свободной рукой Андре вытащил свой мобильный телефон и сделал вид, будто что-то в нем смотрит, на самом деле используя его темный экран как зеркало. Сзади никого не было видно. Тот человек, должно быть, тоже куда-то свернул. Начиная переходить улицу, Андре услышал справа какой-то шумок. Резко остановился и обернулся, изо всех сил пытаясь перенастроить глаза от ярко-желтого света уличного фонаря на то, что казалось непроницаемой тьмой, окружающий мусорный контейнер. Есть там что-то? Что-то, молча поджидающее его? Больно уж тихо. «Да пошло оно все!» – решил он и без всяких колебаний припустил во все лопатки, все быстрей и быстрей, и с большей решимостью, чем у любого болвана из киношных ужастиков, не оборачиваясь и не оставляя себе времени для сомнений – так, как подсказывал ему инстинкт. Ни разу не споткнулся и не останавливался, пока не оказался в ярком свете, льющемся сквозь стеклянные двери из вестибюля дома Чарльза, в полной безопасности. Повезло: к подъезду одновременно с ним подошла какая-то женщина, но, вытащив ключи с электронной «таблеткой» перед запертыми внутренними дверями, вдруг замешкалась. – Простите, но не могу вас впустить. Вам придется позвонить своим знакомым, если вы здесь не живете. Его прошиб смех – обидно, конечно, но душу все равно переполняла безудержная радость. 44 Обратный отсчет: 7 дней Ну вот: у нас тут форменная катастрофа, а Чарльз нарезает круги в бассейне! Совсем скоро к нему домой явится Андре, как и договаривались, а предварительно нам с Чарльзом еще надо кое-что обсудить. В Центре водных видов спорта, в котором располагается крытый бассейн, приятно тепло и сыро по сравнению с холодным воздухом на улице. Каким местом Чарльз думает? Плавать-то вообще безопасно? На дорожках еще несколько человек, но я сразу опознаю Чарльза по его понтовому стилю. Он делает кувырок у противоположной стенки, а потом скользит под водой добрую треть бассейна, направляясь в мою сторону. Присаживаюсь на корточки у края чаши и окунаю руку в воду прямо у него перед носом. Чарльз резко выпрямляется в воде, сдувая воду с лица. – Это еще кто? – спрашивает он. – Что, не узнал меня, дурачок? – Без контактных линз – нет, но, судя по сладкому голоску, это Хлоя. – Он стаскивает с глаз защитные очки и поднимает их на лоб. – Вылезай. Нам надо поговорить перед встречей с Андре. Чарльз шлепает саженками к боковому бортику, после одним энергичным движением выдергивает себя из воды. На нем обтягивающие спортивные плавки до середины бедра, не оставляющие, впрочем, особого простора для воображения. Он определенно сложен как пловец – поджарый, но широкий в груди. Пользуюсь его временной слепотой, чтобы подвергнуть визуальной оценке едва ли не каждый дюйм его мокрой кремовой кожи. Чарльз хватает полотенце, начинает вытираться. – Дай минутку переодеться. – Подходя к мужской раздевалке, оборачивается через плечо. – Если только не хочешь помочь. Показываю ему все тридцать два зуба. Наконец он появляется уже в штанах цвета хаки и свитере с эмблемой Адамса. – Тебе нужно всегда носить линзы на случай, если что-нибудь произойдет. Думаю, что после происшествия с Кристен ты и так должен это знать, – советую я. Когда выходим на улицу, Чарльз с иронической галантностью придерживает для меня дверь. Он всегда мрачнеет, стоит мне упомянуть про Кристен. – Так о чем ты хотела поговорить? – спрашивает Чарльз. Направляемся к нему на квартиру, где намечена встреча с Андре. – Я тут подумала насчет твоей теории про Уилла, как это ни смешно. Я воспринимаю ее серьезно, но нам нельзя рассказывать про него Андре. – И почему же? Потому что тогда еще один человек будет знать, что у меня есть мотив убить Уилла? – Потому что это личное. Ладно, что-нибудь придумаем. Пока идем, мысленно готовлюсь: Чарльз, похоже, склоняется к тому, что этим нашим загадочным «охотником» окажется Тревор, а то и вовсе Уилл, как это ни смехотворно, а значит, мне надо склонить Андре к мысли, что это Эмма, дабы заполучить в запас несколько дней. Вряд ли это будет так уж трудно, поскольку Андре всерьез предполагает, что близняшки – плоды тайной любви Уимена. Лично мне наиболее вероятным кандидатом представляется Тревор, а значит, мне нужно как-то отвлечь от него внимание остальных, пока я не покончу с Фазой Номер Четыре и Уиллом. Андре встречает нас прямо перед дверью квартиры Чарльза. Вид у него запаренный. – В чем проблема? – спрашиваю я. – По-моему, за мной кто-то следил. – Добро пожаловать в мою повседневную жизнь, – отзываюсь я, хватаясь за дверную ручку, едва только хозяин квартиры успевает повернуть ключ в замке. Чарльз достает нам пиво, и мы устраиваемся на диване. Похоже, Андре так и подмывает залпом заглотить свое пиво еще до того, как мы перейдем к делу – что, по-моему, выглядит малость театрально. – У каждого из нас есть новости, – объявляю я. – Начнем с тебя, Андре. – Давайте вернемся к самому началу с Уименом, – наконец произносит тот. – Почти двадцать лет назад он работал по тому делу, регулярно встречаясь с НДР после его ареста. И я все никак не мог понять, что же побудило его оспаривать смертный приговор, на котором настаивало обвинение штата Вирджиния. Киваю. – Но тут выясняется – это Елена мне только что рассказала, – что Уимен на самом-то деле уже несколько лет был психотерапевтом НДР, задолго до его ареста. А что, если он знал? – говорит Андре. – Знал, что этот парень убивает людей? – уточняет Чарльз. – Что, если Рипли был пациентом номер ноль? Самым первым подопытным кроликом Уимена при разработке методики лечении психопатии? Только вот что-то пошло не по плану и теперь ему меньше всего хочется это признавать? – По закону психологи и психиатры обязаны сообщать куда следует, если пациент представляет собой угрозу для общества, – замечает Чарльз. Он уже пытался взглядом искать у меня поддержки, но я не смотрю на него. Сама до конца не пойму, что именно думаю насчет Уимена, но, похоже, у Чарльза это слабое место. Видимо, он слишком уж привязан к Уимену, который вот уже третий год нянчится с ним, чтобы видеть возможность того, что тот не такой уж и благодетель. – Такое предполагается. Но что, если Рипли говорил о своей тяге к убийству, а Уимен думал, что сможет разработать какую-то методику, позволяющую остановить его – что это будет настоящий переворот в современной психологии? – говорит Андре. – Или Рипли что-то такое нес про свою тягу к убийству, а Уимен не воспринимал его всерьез? Сами знаете, как все мы разглагольствуем во время этих психотерапевтических сеансов – я сделал то, я сделал сё… Чарльз хмурится. – Лично я не вижу, как все то, что произошло еще до нашего рождения, может иметь хоть какое-то значение – за нами охотятся прямо сейчас. У нас всего трое реальных подозреваемых. – Он начинает загибать пальцы. – Эмма, которую я знаю… – В каком это смысле ты знаешь Эмму? – изумляется Андре. – Он знает Эмму, – говорю я. – Я вам тогда соврал, – признается Чарльз без всякого сокрушения в голосе. – Я не доверял вам, ребята, так что когда вы спросили, то сделал вид, будто впервые про нее слышу. Да, она в программе – и тоже на третьем курсе, как и я. Мы с ней… пересекались, скажем так. Она малость странноватая особа, но я не вижу ее в роли серийной убийцы. – Мы этого не знаем! – перебиваю я. – Нам пока неизвестно, где она находилась во время этих убийств. – Могу ею заняться, но это не она, – говорит Чарльз. – Так, поехали дальше: еще у нас есть Тревор, дружок Хлои. На сей раз Андре удивленно смотрит уже на меня. Еще раз с досадой излагаю, как Тревор развел меня, изобразив лаборанта, а Чарльз в телеграфном стиле посвящает Андре в историю кибератаки. Опять киплю от злости. Терпеть не могу оставаться в дураках. Вид у Андре становится еще более встревоженным, когда Чарльз рассказывает ему о вторжении в дом Кристен. – Тревор – садист и сексист и обладает действительно опасными навыками. Он в программе уже третий год – может, Уимен как-то сказал что-то, что его завело. С психопатами такое бывает, им много не надо – они способны навечно затаить злобу из-за какой-нибудь ерунды, – заканчивает Чарльз, после чего погружается в молчание. Тут я сознаю, что Андре неотрывно смотрит на меня. Так-так, что-то тут его явно зацепило. – Хлоя пыталась зарезать его, а ты пытался застрелить, – замечает Андре. – И все же он ушел. А кто третий подозреваемый? Чарльз упорно отказывается смотреть на меня. – Это еще один студент Адамса, некий Уилл Бэчмен, тоже с третьего курса. Насколько нам известно, он не участник программы, и я не знаю, какой у него может быть мотив, но это вовсе не говорит о том, что у него нет никакого мотива. Андре вопросительно смотрит на меня, ожидая подтверждения, но я упорно смотрю на свои руки, агрессивно пощипывая ноготь. – Вообще-то не могу особо вдаваться в подробности, – говорит Чарльз, запинаясь, словно говорить ему неохота, – по той причине, каким именно образом я добыл эту информацию, но в общем и целом это очень плохой тип. Он… – Плохой в каком смысле? – Он из моего братства. Я знаю, что он совершил как минимум одно насильственное преступление, когда был помоложе. Уилл живет неподалеку от того места, где напали на Хлою. Он не раз упоминал про Кристен – какая она классная телка и как сам подъехал бы к ней, если б она не была моей девушкой. Уилл – спортсмен, так что мы знаем, что он умеет двигаться быстро. Андре все не сводит с меня глаз, и я знаю почему. В последнее время мы работаем с ним более тесно, только мы вдвоем, и я советовала ему не доверять Чарльзу – и вот я вдруг оставляю его за бортом касательно много чего, к чему пришла совместно с Чарльзом… Мне нужно опять склонить его на свою сторону. – Во всяком случае, – говорит Чарльз, – по-моему, нам надо в первую очередь сосредоточиться на Треворе. Я подумываю обратиться в полицию со всей этой историей, и насчет прошлогоднего компьютерного взлома тоже. – Полиция ничем нам не поможет, – возражаю я, поглядывая на Андре и прямо-таки призывая его согласиться со мной. – И что ты там собираешься сказать – мол, сами мы психопаты, но думаем, что все это дело рук другого психопата? – Да, – коротко отвечает Чарльз. – Нам нужно раздобыть доказательства, – говорю я. – И как ты планируешь их раздобыть? – Старым добрым способом, – отвечаю я. – Будем тупо шпионить за ним и выдаивать информацию любыми доступными средствами. Беру Тревора на себя – он уже хочет задружиться со мной. Ты, Чарльз, говоришь, что нравишься Эмме, так что назначай ей свидание. – Уилла я тоже могу взять на себя, – говорит Чарльз, собирая со стола пустые пивные бутылки. Бросаю на него взгляд, пытаюсь сказать глазами: «Нет, ни в коем случае! Уиллом я займусь сама». – А тем временем давайте обсудим вопросы безопасности. А именно твой косяк, когда кто-то сумел залезть к тебе в окно, – говорю я.