Отходит на шаг назад, давая возможность сделать полноценный вдох и обмякнуть. Не понимаю, что происходит, почему он меня остановил? Бывший муж поправляет на себе штаны, как было до этого, держась холодно и невозмутимо, а мне кажется, что он продолжает со мной играть. – Спектакль окончен, Лида. Верно. Это была игра. Часть шоу, чтобы меня проучить. Напыщенный подлец! Я вытираю ладонями жар и слёзы с лица, хапнув ртом воздух от облегчения, до этого попросту не могла дышать. Но я ощущаю себя сейчас так паршиво, будто меня голой вытолкнули на оживлённую улицу. Значит, решил проучить? Напугать? Что ж, вышло реалистично. – Надеюсь, урок усвоен? – выгнул бровь. – В следующий раз, я не стану прерываться, ты сделаешь это от начала до конца, и я не буду с тобой нежным. Может так ты уяснишь доходчиво, с кем имеешь дело? Хватает за скулы, пронзая их пальцами. Я вскрикиваю. Он подтягивает меня ближе к себе, к своему лицу, заставляя меня приподняться на носочки, потому что Игнат высокий мужчина. – Ты меня поняла? Его трясёт. Внутри него взрываются целые города. Реки, океаны выходят из берегов. Бушуют землетрясения, зверствуют смерчи. От злости? Бешенства? Ярости? Не совсем. Больше от страсти, от неконтролируемой, лютой жажды взять меня. Так люто соскучился? Мой побег не только вывел бывшего мужа из себя, но и распалил чудовищную страсть. У Исаева срывает крышу… – Поняла. Чтобы подтвердить силу своих намерений, с рыком сминает ладонью ягодицу, с таким властным видом, будто моё тело – его собственность. Хочется упасть на пол и провалиться в темноту. Такое сильное напряжение невозможно долго испытывать. Я держусь из последних сил. Он победил. На что я только надеялась? Только сейчас понимаю, что действовала на эмоциях. Пошла на поводу этого всплеска, отчаянно надеялась на авось. – Повторю ещё раз – от меня сбежать не получится. Никогда! Тем более с моим ребенком. Ты обречена быть моей. – Нет… – всхлипываю слабо, шатаясь. Не понимаю, как я до сих пор стою на ногах? – У тебя нет выбора, потому что я хочу тебя. – А что, если я нет? – Ты передумаешь. – Будешь брать меня силой? Я буду тебя ненавидеть ещё больше! – колко выплёвываю, мечтая дать хлёсткую пощечину мерзавцу, но он следит за мной как зверь с бесподобной реакцией. Своим выпадом только разозлю. – У меня другие методы. В этом весь Игнат, это для него как игра, как некий спорт, как в бизнесе гонка. Исаев привык добиваться задач любой сложности, идти по головам, если потребуется. Есть цель, даже самая сложная, и, казалось бы, недостижимая, он всего добьётся. Это для него вызов. Он любит то, что посложней. Любит распахивать перед собой самый толстые, непробиваемые двери. Он в лёгкую вышибает их с ноги. – Посмотрим, насколько хватит твоей гордыни. Сказав это, он… он улыбается! Ухмыляется порочной, нагловатой ухмылкой, сверкая орехово-зелёными глазами, в которых просматривается что-то, похожее на задорный огонёк. – Ты чудовище, – очень, очень тихо шепчу, с силой вонзив ногти в собственные ладони. – Тогда не советую злить. – Как я могла влюбиться в такого? – онемевшими губами молвлю, глядя в одну точку. – Был принцем, а стал чудовищем. Ты всё это время носил маску! – Скоро ты возьмёшь свои слова обратно, потому что ты ошибаешься. Во многом… И за язычком следи, провоцируешь найти ему годное применение, – хлопает по ремню брюк, а я дёргаюсь – у меня во рту панически пересыхает от этого вульгарного жеста. – Раз у него есть силы много болтать, то нужно срочно куда-то девать энергию. Хочу его ударить… Рука сама дёргается, но меня опережают. Игнат яростно рассматривает меня, мой потрёпанный, внешний вид и порванную блузку, которая свисает на одном плече, обнажая белый, кружевной лифчик. Он дышит хрипло и часто, глядя на грудь, резко отворачивается, словно через силу, жалит меня словами: – Прикройся, я уже устал сдерживаться. Нахрен хочется сорвать с тебя лифчик! – внезапно орёт на меня, как будто я в этом виновата, что он порвал мою блузку! Грубо снимает с себя верх, набрасывает на меня сверху. На плечи опускается тёплый, ароматный пиджак, пропитанный его парфюмом и жаром сильного, мощного тела. Дорогая, мягкая ткань хранит тепло и аромат жёсткого мужчины, не уровне подсознания понимаю, что от этого микса поневоле кружится голова и тёмные мушки пляшут перед глазами. Прикрывает глаза. Лбом ко лбу прижимается, жадным вдохом втягивая запах моих волос. Такой одержимый и опасный… – Цветами… До сих пор пахнешь цветами… Передёргивает меня нереально, непроизвольно от его безумных, твёрдых слов, сказанных тоном, наполненным чистой сталью. Лёгкие в ком сжимаются, сначала накрывает оцепенением адским, а дальше – какой-то патологический взрыв случается! Душа выстреливает в космос и обратно, на зашкаливающей скорости несётся. Врезается. Будет взрыв от удара и меня рассыплет в пыль. Его пальцы по-прежнему капканом на моих плечах – мёртво, голова к голове прижата, одно дыхание на двоих. Дрожь, дикость вокруг нас, внутри нас, даже в воздухе. Искрит нереально. – Ты ничуть не изменилась, – проводит тыльной стороной ладони по щеке, задевая прядь волос. Резко распахивает глаза. – Я так по тебе скучал, Лида… * * * – А я… – со сдавленным хрипом, но он ладонь вовремя на мой рот опускает, накрывая губы. Перебивает. – Знаю, что ты ответишь, не продолжай. Что ж, буду работать над ошибками. Путь будет нелёгким, но я ловлю кайф от трудностей, ты знаешь. Скидываю прочь его ладонь. – Я хочу своего сына! Верни мне его немедленно… – добавляю с обречённым, поверженным видом и скатившейся по щеке слезой. – Пожалуйста. В руке Игната появляется телефон. Нехотя отшагивает от меня, я чуть не оседаю на полу безвольной куклой, хорошо, что стол недалеко. Наваливаюсь на него всем весом, повторяя в уме снова и снова, что мне нужно успокоиться и просто дышать. Игнат отошёл, но его запах и жар до сих пор со мной. Во мне. Продолжает проникать через кожу, пропитывая каждую клетку, внедряясь в ядра, разрушая ДНК. Мой личный, токсичный яд. Игнат травит меня… Порабощает, медленно, но смертельно. Своей ядовитой, токсичной любовью. – Ребёнка верни. Говорит в трубку тоном, наполненным опасными нотами, сбрасывает вызов. Не проходит и пяти секунд, я слышу щелчок замка с обратной стороны комнаты. Всё внутри трепещет и переворачивается. С надеждой задерживаю дыхание, когда открывается дверь. Я вижу так хорошо знакомую мне переноску, в ней – крошечный комочек, свернувшийся там калачиком, завёрнутый в синее одеяльце. – Спит, – шёпотом констатирует бугай, протягивая в мою сторону люльку. От сердца отлегает… Я не бегу к подельнику Игната, я к нему лечу. Быстро вырываю люльку из ручищи мужлана, прижимаю своё родное сокровище груди. Облегчённо выдыхаю. Ласково баюкаю сынишку, что сейчас сладко и мирно спит. – Мой сладкий… Мой родной… – слёзы крупными градинами заливают щёки. – Мама с тобой. Слава богу, койот-переросток с ним ничего не сделал, Кирюша всё это время спал. Он цел и невредим. Спит крепким сном, думаю, проспит еще час. Его у меня забрали минут на десять, но мне кажется прошла неделя. Я не знаю точно, сколько проходит минут, пока я зачарованно любуюсь Кирюшей, забываю, что в комнате мы не одни. За мной прожигающе, пристально наблюдает… чудовище. Игнат с интересом смотрит на нас с сыном. Молча. Изучает. Даже что-то в его вечно суровом взгляде теплеет, желваки расслабляются и напряжённое, сильное тело тоже возвращается в состояние спокойного бодрствования. До этого я с головокружительным волнением наблюдала, как впечатляюще, как мощно его руки напряглись, отвердели, стали больше и расширились в плечах, натянув тонкую, классическую рубашку почти до треска.