Красивый… Нет, не так. Красивое, ледяное чудовище. Прямо за спиной послышались шаги – он приближался. Властной хваткой взял меня за локоть, повёл за собой. Мы двинулись в сторону выхода. – Пора ехать. Глава 13 Напряжение и волнение никуда не делось. Хоть сейчас меня сопровождало чувство, что нам ничего не угрожает, я держалась настороженно, поглядывая на люльку с Кирюшей, которую надёжно зафиксировали ремнями безопасности. Я сидела по центру. Я была той самой преградой, что отделяла маленького Кирилла от Игната. Я до сих пор против, чтобы бывший прикасался к сыну, даже яро против, чтобы он на него смотрел. У него есть Ариэлла, пусть ею любуется. Почему он просто не может оставить нас в покое? Как будто специально издевается. Неужели ему нравится меня мучить? Наверно это так. Простых людей такой важный господин как он считает не более чем обслуживающим персоналом. А я для него игрушка. Неожиданно его царский седан бизнес класса проскочил мимо поворота в сторону нашего дома. – Водитель пропустил поворот! – встрепенулась я, слегка приподнявшись, глядя в лобовое стекло. Рука Игната властно накрыла мою коленку, покорно возвращая на место. Сжал. Кожу под напором сильных, могущественных пальцев запекло через тонкую ткань чёрных, капроновых колгот. Тело бросило в жар, потом накрыло арктической лавиной холода. И на повторе. До тех пор, пока он не убрал от меня свои наглые пальцы. Но ненадолго. Чтобы вскоре ухватить меня за бедро и опять жадно сжать, неприлично близко прижав к себе, так, что я почувствовала на своих волосах и шее горячие хриплые выдохи со вкусом мяты, терпкого геля после бритья, парфюма с ноткой перца и корицы. – Нам надо расслабиться немного, сменить обстановку. Прогуляемся. Игорь, в «Ривьеру», в центр, – приказал водителю. – Принял. – Не хочу! Верни нас, пожалуйста, домой, – попыталась отстраниться, но он ещё крепче ухватил меня за бедро, надавив на нежную кожу твёрдыми, сильными пальцами. – Ты видела мой новый объект? «Ривьера» расширилась, стала больше. Хочу тебе показать свой новый торговый центр. – Не надо, – тяжело вздыхаю. – Возражения не принимаются. Я испортил твою блузку, значит я должен возместить ущерб. – Ничего мне от тебя не надо! Правда! Забудь про блузку! Только одного хочу – чтобы ты меня и Кирюшу забыл. Недовольно сжимает челюсти. Пальцы на бедре смяли ткань юбки, то место запекло, кожа наверняка уже красная даже через одежду. – Какая ты упертая, Лидия! Ты первая, кто со мной так долго и бесстрашно бодается. Другие быстрее намочат трусы, чем вступят со мной в конфликт. – Я тебя не боюсь. – Зря. – Я уже знаю, какой ты крутой – манипулируешь, используя маленьких детей, в этом твоя крутость? Рыкнув, хватает за скулы, больно сжимает и тянет к освирепевшему лицу. – Я тебя сейчас поцелую!!! – Что… Сбивает с толку. – Накажу твой рот жёстко, хочешь? – Буду кусаться… – через раз дышу. – Я такое люблю. Хочу, чтобы ты была строптивой колючкой! Это заводит… Ещё больше… Глаза бывшего мрачнеют, наливаясь возбуждением. Его рука властно раздвигает мои ноги, вклинивается между ними, цепляет колготки. – Хочу их порвать. Прямо на тебе. Шумно выдыхает. Не прерывает хищный, зрительный контакт. Ни на миг. У меня все мысли в хлам. Ни одного ответного слова в голове – раз, и патологическая пустота. – Можно порву? Мне нужно выплеснуть куда-то скопившуюся ярость, – раздвигая уголки упругих, полных губ в коварном оскале. – Нельзя! – Я куплю новые. Палец сильней давит на тонюсенькую ткань. Слышу треск! Определённо пошла стрелка от образовавшейся маленькой дырочки от пальца. – Да… – хриплый, жаркий выдох точно на мои губы. В ушах гул, как на взлётной полосе. Игнат слегка опускает меня на сиденье, накрывая собой сверху, я пытаюсь свести ноги, но он же такой сильный – действует уверенно, прёт на пролом, потому что хочет, а ему никто не смеет отказывать. Цепляет колготки, уже чуть выше, и снова агрессивно рвёт, делая новую дырку. Я задыхаюсь. Я злюсь. Да я просто в бешенстве! Но тело начинает поневоле сходит с ума, отзываясь на любое действие мерзавца, и предательский низ живота постепенно наполняется горячими спазмами. Пульсирует. Томительно ноет… Там нарастает напряжение, как от возбуждения. Боже, как давно я не испытывала этих ощущений, этой неги, этой сумасшедшей страсти! Боюсь… боюсь воспоминания наших безумных занятий любовью затопят меня и я сорвусь! Потому что это химия. Это долбанные, мать их, природные инстинкты. – П-перестань! Мы же н-не одни… Тут водитель, и м-малыш ещё… – с маху бью кулачком в твёрдую грудь, на которой ужасно соблазнительно распахнута рубашка. На Игнате нет галстука, я вижу кусочек гладкой, бронзовой кожи, с твёрдыми и хорошо очерченными грудными мышцами. Сглатываю. Во рту как в пустыне. Сильно-сильно хочу пить, и на свежий воздух. Мне жарко, невыносимо! Идеально – под холодный душ. – Игорь сосредоточен на дороге, а Кирилл спит. Не вижу проблем, чтобы немного развлечься и поднять обоим настроение. Нам нужно скинуть скопившуюся ярость! Помнишь, как мы это делали? – прижимается губами к мочке, касается её кончиком языка. Чуть не издала стон! Грубо закусила собственные губы, так, чтобы до боли, так, чтобы боль отрезвила. – Каждый раз, когда ссорились, жёстко трахались в постели. – Ох… Кусает меня. Прикусывает ухо, заставляя дёрнуться, быстро облизывает место укуса, после отстраняется, чтобы полюбоваться реакцией. И снова близко к лицу. Выдыхает в приоткрытые, подрагивающие губы. Моё предательское тело поневоле дергается ему на встречу: бёдра подмахивают, поясница гибко выгибается, губы пытаются обхватить его рот, но пока только трутся и елозят по жёсткой щетине подбородка. Он уворачивается от поцелуев, намеренно дразнит, чтобы больше распалить. – Хочешь, чтобы я тебя там потрогал? – вырисовывает порочные, будоражащие узоры пальцами на внутренней стороне бедра, продвигаясь к самому сокровенному местечку. Он держит курс на мои трусики! Напряжение зашкаливает и достигает точки невозврата! Я не должна этого допустить, я же поклялась, когда поставила подпись в документах о разводе, что Игнат навсегда останется моим худшим кошмаром. – Всего одно слово? Ну же, детка, просто скажи… Скажи – да… – Нет, – всхлипываю. Из глаз новые слёзы! Я буквально выдавливаю из себя лживые слова, но на самом деле знаю, чего хочу, чего хочет моя душа и тело по-настоящему. Тех райских минут удовольствия… Которые он умеет мне дарить. Которые я помню превосходно, как какой-то наркоман, до сих пор по ним скучаю. Боже, как мне хорошо! Как же мне хорошо с этим мудаком чёртовым!!! Как жёстко, но в то же время чувственно он меня поглаживает. Как горячо и доминирующе шепчет в мой рот, скользит кончиками пальцев по коже, зажимает в тесном углу, не позволяя вдохнуть. Не позволяя, самое главное, сбежать. Залепить смачную пощёчину! Сжал в кулак копну волос, дёрнув голову наверх, подставляя под свои напористые губы. Палец почти коснулся края белья, Игнат почти резко впился в мои губы зверским поцелуем. Вот-вот я получу эту неземную, заветную вспышку просто от одного его дьявольского прикосновения, но… он лишь слегка коснулся влажным языком моего рта, нарочито медленно провёл, услышав мучительный стон, увидев, как я зажмурилась в преддверии грубой, сладостной пытки и, внезапно, к моему ошеломительному удивлению, просто, но вкрадчиво, прошептал: – Прости. * * * Удивлённо взмахнула ресницами. Извинился? Он? Прямым текстом? Горячие и немного влажные губы мужчины продолжают кружить возле моего рта и дразнить. Они трутся, прижимаются, жмутся, но не набрасываются, не целуют. Играют со мной, нарочно разжигают так стремительно пробуждающуюся, аномальную страсть во мне. Я чувствую его. Впитываю в себя. Пропитываюсь этим сильным, авторитарным мужчиной. Дыхание, твёрдость и жар подтянутого тела, его частое, наполненное волнением дыхание… Становятся моим проклятием. И меня разрывает на мелкие частички, от противоречивых, таких ядовитых, но в тоже время сладких чувств! – Нет, не надо… – всхлипываю, отворачиваясь, но он ловит мой подбородок, надавливая, поворачивает обратно. На этот раз прижимается губами к шее, так осторожно, так пытливо целуя… Меня топит в мурашках, пламени, агонии! Я словно варюсь в самом жарком котле ада, когда бывший муж меня обнимает, вкладывая в свои действия так много чувственности.