— Я был засранцем, когда разозлился на тебя из-за того парня. Прошу прощения. — Все нормально, — сказала я. Хотя он и назвал Дэниэла «тем парнем», а не по имени. И я в первый раз расслабилась с того момента, как встретилась с Тайлером накануне вечером. Это был тот самый Тайлер, которого я знала много лет — мой добрый лучший друг. В сообщениях, которые он посылал мне в прошедшие несколько месяцев, содержался намек на извинение: «Ты же знаешь, я хочу тебе только добра». Я ответила смайликом. Тайлер избегал упоминаний о том последнем вечере в его квартире, и я тоже ни разу не упомянула о нем. — Я тоже вела себя не лучшим образом, — сказала я. — Я это заслужил. Знаешь, я ведь просто беспокоюсь о тебе. Я хочу, чтобы ты была счастлива. — Как и всякий старший брат. — Я, шутя, ударила его по плечу. — Не беспокойся. Со мной все в порядке. — Ты уверена? Все в норме? — Он посмотрел на меня, охватив меня оценивающим взглядом с головы до пят. — Ты хорошо выглядишь. — Спасибо, — сказала я, крепко сжав зубы. Я отлично понимала, что «хорошо» означает «не слишком костлявая». Мой вес был предметом для обсуждения столько лет, что я боялась даже намеков на него. Я приложила немало усилий, чтобы не выходить за рамки определенного веса, который, по словам моего доктора, был нормальным для женщины такого роста, так что когда мои близкие переживали, что я снова начну таять у них на глазах, меня это приводило в бешенство. То, что они не могли забыть прошлое, продолжая все еще считать меня глупой девчонкой, мешало мне раз и навсегда покончить с болезнью. — Ты тоже хорошо выглядишь, — сказала я Тайлеру. Потом решила, что можно рискнуть и спросить про личную жизнь: — С кем-нибудь встречаешься? — Нет, — резко ответил он, и я решила оставить эту тему. — А ты все еще с Дэниэлом? — спросил он мягче, и я сочла за хороший знак то, что он назвал моего бойфренда по имени. — Да. — У вас все хорошо? — Да, — ответила я. Несмотря на то что между мной и Тайлером, казалось, все налаживается, я решила, что будет не очень умно с моей стороны распространяться о том, какие у нас с Дэниэлом чудесные отношения. И я в любом случае не собиралась говорить Тайлеру о том, что мы с Дэниэлом собираемся переехать в Сиэтл следующей осенью. По крайней мере, пока. — Это здорово, — сказал Тайлер. — Я надеюсь, что у вас все сложится хорошо. Честно. Он улыбнулся и кивнул, словно подтверждая свою искренность. — Спасибо, — отозвалась я, награждая его своей самой лучезарной улыбкой. Но все равно я не могла решить, искренне ли говорил Тайлер или ради нашей дружбы сказал именно то, что я хотела услышать. Тайлер Я встретил Эмбер Брайант в субботу, в праздник Дня труда, когда в первый раз пошел в школу в новом городе. Моя семья переехала из Сиэтла в Беллингхэм в последние дни августа, после того, как в результате сокращения городского бюджета мой отец вынужден был оставить службу на пожарной станции, где он проработал более десяти лет. — Чертовы бюрократы, — пробормотал отец, получив уведомление об увольнении. — Я потерял должность, потому что проклятые либералы решили использовать деньги налогоплательщиков, чтобы поддержать этих тупых девок, которые непрерывно рожают, потому что только и умеют, что раздвигать ноги. Мы сидели за кухонным столом и ели лазанью, которую мама приготовила, прежде чем уйти на свою работу в аптеке. Отец посмотрел на меня и погрозил мне толстым пальцем. — Будь осторожен со всеми, с кем встречаешься, Тай. Что бы они тебе ни говорили о том, что принимают противозачаточные таблетки. Не забывай — никакого секса без презерватива. Мне в то время было четырнадцать лет, и я кивнул, чувствуя себя неловко при упоминании о сексе, будучи не в силах отогнать картины, представшие перед глазами. Распутные девицы из эротического журнала, который я прятал под кроватью. Одетые лишь в туфли на высоком каблуке, бюстгальтеры и крошечные черные кружевные стринги. Сам не желая того, я мысленно представил, что они раздвигают ноги, и это заставило меня покраснеть и заерзать на стуле. Но я не знал, как сменить тему. Через три месяца после этого разговора родители упаковали вещи и отправились на север. Добравшись до цели нашего путешествия, мы остановились у маленького желтого домика с двумя спальнями, который теперь был нашим. Он находился неподалеку от дома, в котором жила семья Брайантов. И грузчики не успели выгрузить первую коробку, как мать Эмбер, Элен, появилась в нашем дворе, держа в руках тарелку с шоколадным печеньем. Она сразу же пригласила нас на праздник окончания лета. — Он пройдет в нашем доме в эти выходные, — сказала Элен. — Надеюсь, что погода не подведет и мы сможем поплескаться в бассейне! Она улыбнулась мне, и я сразу понял, что она мне понравится. Она была ниже ростом и немного полнее, чем моя мать, но в этой полноте и в добрых светлых глазах было что-то умиротворяющее. У нее были длинные темно-рыжие волосы и веснушки, и она была похожа на мою учительницу в младших классах, которая сказала мне, что при таком интересе к динозаврам и жукам, которыми я страстно увлекался в то время, из меня выйдет хороший ученый. Элен, казалось, была из тех матерей, которые сразу же после школы усаживают вас за стол, кормят чем-то вкусненьким и расспрашивают, как прошел ваш день. В отличие от моей матери, которая усаживала меня за стол, наливала себе бокал шардоне и рассказывала о том, как прошел ее день. — Ты любишь плавать, Тайлер? — спросила меня Элен. — Нет, — сказал мой отец, складывая руки на груди. — Он боится воды. Я залился румянцем и опустил глаза. — Джейсон, пожалуйста, — упрекнула его мать. — Пожалуйста — что? — поинтересовался отец. Моя мать ничего не ответила, потом с извиняющимся видом взглянула на Элен и стала объяснять ей тихим голосом: — Тайлер очень испугался пару лет назад. Он выпал из каноэ, когда был в летнем лагере, и запутался в зарослях кувшинок. Их вожатый вытащил его с большим трудом, и с тех пор он не слишком любит плавать. Она обняла меня рукой за талию. Я знал, что она хотела просто поддержать меня, но я отшатнулся. Отец и так уже заставил меня чувствовать себя маленьким ребенком, и мне не хотелось, чтобы она ухудшила положение, обращаясь со мной как с младенцем. — Ну, не страшно, — сказала Элен, — на празднике будет много других развлечений, кроме плавания. Дротики, бадминтон. И много вкусной еды! Мы здесь любим покушать! Моя дочь Эмбер пойдет в восьмой класс. А что ты, Тайлер? — Он будет учиться на втором курсе в колледже в Сехоме, — ответила моя мать за меня. — На прошлой неделе ему исполнилось пятнадцать. — О, это отличный колледж. На следующий год Эмбер тоже пойдет туда. — Она снова улыбнулась. — Ну, я оставлю вас распаковывать вещи. Я просто хотела поприветствовать новых соседей и надеюсь увидеть вас в воскресенье! Когда она уже не могла нас услышать, мама повернулась к отцу, и в ее голубых глазах сверкал гнев. — Ты находишь, что это смешно — ставить своего сына в неловкое положение? Я затаил дыхание, ожидая ответа отца и испугавшись, что они устроят громкий скандал прямо на лужайке. Родители ругались друг с другом постоянно, сколько я себя помнил, и поводом для скандала могло быть что угодно, начиная с ссоры из-за того, кто вынесет мусор, и заканчивая более серьезными разборками из-за долгих ночных дежурств отца или страсти матери тратить деньги налево и направо. Но в последние годы положение ухудшилось. Они ругались все чаще и громче и начали обзывать друг друга. Я обычно лежал на кровати, накрыв голову подушкой, стараясь не слышать безобразных слов, которыми они обменивались. Сердце бешено колотилось в груди от страха, что отец может войти в мою комнату и обратить гнев на меня, хотя бы ради разнообразия. Я надеялся, что переезд в новое место как-то повлияет на них. Может быть, он поможет моим родителям начать все с чистого листа. — Это может пойти ему на пользу, — сказал отец так, словно меня рядом с ними не было. — Может быть, он проявит характер и преодолеет свой страх. И эти слова неотвязно крутились в голове, когда несколькими днями позже мы отправились на праздник. «Прояви характер» — эти слова отец говорил мне так часто, что, казалось, они навсегда отпечатались в моем мозгу. Погода стояла жаркая, и к часу дня термометр уже показывал восемьдесят пять градусов[5], поэтому отец настаивал, чтобы я пошел на праздник в плавках, и я не рискнул спорить с ним. Сам он тоже был в плавках, но мать надела джинсовый сарафан, сказав, что, если ей станет жарко, она просто поболтает ногами в воде. На лужайке возле дома Брайантов было множество народу. По большей части они оживленно беседовали друг с другом, словно были хорошо знакомы, что, скорее всего, так и было. В основном там присутствовали взрослые, хотя было и несколько подростков. А младшие дети уже плескались в бассейне. Я сказал себе, что преодолею страх, даже если это убьет меня. Лишь бы доказать отцу, что я не испуганный маленький ребенок, которым он меня считает. Все говорили мне, что я очень похож на него, только более худой. Во мне было пять футов девять дюймов росту, а в нем — шесть футов и два дюйма. Я ел так, словно внутри был пустым, и мне постоянно хотелось подкрепиться. А отец проводил все дни на пожарах или в тренажерном зале, поэтому он был сильным и мускулистым мужчиной. Когда мы вошли в калитку, я осмотрел толпу и сразу же заметил Элен. Она стояла рядом со столиками с едой, расположенными в тени, в той части, где над двориком нависала крыша. Она расставляла принесенные соседями припасы, а увидев нас, сразу же направилась к нам. По дороге она схватила за руку темноволосую девчонку, которая в одиночестве стояла у заднего крыльца. — Вы смогли прийти! — сказала она, когда они подошли к нам. У них обеих были одинаковые орехового цвета глаза и лица в форме сердца, и я решил, что девчонка была дочерью Элен. Щеки Элен раскраснелись, и она обмахивалась рукой, словно веером. — Ух, ну и жара! Могу я предложить вам что-нибудь выпить? Или облить вас ледяной водой? — Она выпалила все это так быстро, что у нас не было времени ответить. Она улыбнулась и обняла за плечи стоявшую рядом девочку. — Это Эмбер. А мой муж Том где-то скрывается. Возможно, в доме, рядом с вентилятором. — Привет! — сказала Эмбер и подняла руку в знак приветствия. Как и у матери, у нее были округлые формы, и они обе были одеты в сарафаны. Я старался смотреть Эмбер в глаза, что было не так просто, учитывая, что глубокий вырез ее сарафана оставлял открытым ложбинку груди. — Это Лиз и Джейсон Хикс, дорогая, — сказала Элен. — И их сын Тайлер. Наши новые соседи. Я уже говорила тебе, что он будет учиться на втором курсе в Сехоме? — Да, — сказала Эмбер и, глядя на меня, слегка закатила глаза, словно говоря: «Уж эти родители!» — Привет, — сказал я, выдавив из себя улыбку. — Ты такая хорошенькая, — сказала моя мать, обращаясь к Эмбер. Потом она повернулась к отцу: — Разве она не хорошенькая, Джейсон? — Очень хорошенькая, — согласился он, окидывая Эмбер оценивающим взглядом. На лице Элен появилось странное выражение. — Хочешь чего-нибудь выпить? — спросила меня Эмбер, не замечая или попросту игнорируя то, что говорили взрослые. Я кивнул и пошел за ней к переносному холодильнику, который стоял во дворике рядом с домом. — Здесь есть содовая, холодный чай или вода, — сказала она, доставая бутылку воды. А я взял банку с кока-колой. Мы какое-то время помолчали, глядя на то, как детишки плещутся в бассейне. Потом Эмбер заговорила: — Откуда вы переехали? — Из Сиэтла, — ответил я, глотнув кока-колы. — Отца перевели на пожарную станцию в вашем городе. — Он пожарный? Круто. А мой отец всего лишь продает страховки. — Она сделала паузу. — Ну, на самом деле он владелец страховой компании. Но это не то же самое, что спасать жизни людей. — Наверное. Но моего отца все время нет дома. Он сутками торчит на работе. Иногда еще дольше. — Это плохо, — сказала Эмбер, скорчив гримасу. — А что твоя мама? — Она фармацевт, но работает на полставки, потому что не любит оставлять меня одного дома. Что очень глупо, потому что я навряд ли сожгу дом или выкину еще что-нибудь в этом роде. Эмбер кивнула. — Уж мне-то это знакомо. Моя мама все время трясется надо мной. Когда я пошла в детский сад, она устроилась работать в начальную школу, чтобы у нас совпадали каникулы. Она ходит за мной по пятам, но она милая, потому что печет печенье и стирает мои вещи. — Она снова скорчила гримасу, и я рассмеялся. Мне обычно было нелегко общаться с людьми, особенно с девчонками, но с Эмбер я чувствовал себя так, словно мы уже сто лет знали друг друга. — И она все еще работает там? — спросил я. — Да. Она секретарь. Она хотела найти работу в моей школе, но я сказала, что в этом случае просто убью ее. Но она, разумеется, член родительского комитета. Мы еще помолчали, и на этот раз первым заговорил я.