*** Мак опустился на колени и положил на землю небольшого костяного паука. Тот неохотно сполз с ладони, замер на несколько секунд, после чего юркнул в высокую траву по направлению к замку. — Три сотни паучков, — произнес Темный паладин. — Зачем столько? — Чтобы печати были расставлены как можно быстрее, — пояснил Мак. — Чем быстрее расставим печати, тем меньше шансов дать обнаружить големов-оборотней. — И каждая печать это… — Труп, — кивнул Мак. — Печать гниющего утроба — это гарантированный труп. Вне зависимости от силы или защитных артефактов. — Я думал, что знаю про войну все. Ты сумел меня удивить, — усмехнулся темный паладин. — А как же защита замка? — В замке тридцать шесть магов. Из них только семь обладают серьезным потенциалом. Остальные на порядок слабее наших. Из этих семи оборотни взяли под контроль двух. Четверым уготована смерть во сне. Проблема только с одним. Он знатный параноик, по этому спит только с защитными артефактами. — пояснил Мак. — Но даже он не такая проблема как наша цель. — Левитания? — поинтересовался Бруан. — И Левитания тут не причем, — покачал головой Мак. — Проблема в личе. — Мертвый маг, — стиснув кулаки произнес Арт. — Да. И его мои оборотни под контроль взять не могут физически. Они не могут даже узнать его силу и степень опасности. — раздраженно произнес темный подмастерье. — Этот недобиток просто не выходит из тюремных катакомб. Пока парень жаловался об опасных элементах в предстоящей операции, маленький паучок, двигавшийся с крайне быстрой скоростью, добрался до стены и принялся взбираться вверх. Пару раз упав, он все-таки смог оказаться на парапете. Пробежавшись до часовой будки, он замер у двери. — Не нам судить, — послышался голос за дверью. — Если это во благо нашего повелителя, то мне плевать мертвый он или живой. Главное имперцев кровью умыть, а уж кто нам помогать будет — это дело десятое! — Помогать? — возразил другой голос. — Да ты видимо не ходил к тюремным казематам! Там же день и ночь кто-то визжит от боли! — А тебе какое дело, чем он там занят? — вмешался третий голос. — Говорят тебе — не лезь не в свое дело! Мертвый или живой, но он свое дело знает. Ты слышал, что он сделал, когда тут имперский клан стоял? Повисла небольшая пауза и раздался четвертый хриплый голос: — Они были без кожи… Я видел своими глазами, как имперцы выходили из замка без кожи. Они вставали вдоль стен, как почетный караул, но ни одного трупа в коже я так и не увидел. — А куда они ее дели? — послышался испуганный голос часового. — Они сложили ее на площади, у донжона… — Прям уж так сложили? — послышался скептический возглас другого часового. — Кожа поди не рубашка! Так не снимешь… — Вот то-то и оно… — Брехня… Спор набирал обороты, а паучок не стал дожидаться вердикта опытных и не очень вояк. Он проскользнул в щель под дверью и юркнул под лежак у стены. Спор уже был на грани рукоприкладства, по этому никто не заметил, как маленький костяной голем несколько раз прислонил брюшко к подушке, оставляя печать. Когда вспыхнула драка в которой одному особо говорливому заехали в глаз, паучок успел поставить три печати на ноги стражей. Выждав еще около часа, маленький голем поймал еще пару моментов и поставил печати на оставшихся воинов. После этого, он так же юркнул из комнаты для часовых и отправился дальше по стене. Сотни паучков, разбежавшихся по крепости были довольно подозрительны и заметь их маги, то уже подняли бы тревогу. Но именно этой ночью на дежурстве находились лишь трое магов. Каждый из них находился не в кабинете дежурного, а под ночным небом. Оборотни внимательно наблюдали за движениями мелких големов по крепости темными провалами глаз. Еще немного и крепость была готова к смерти. *** Ветер был настолько сильным, что с верхушки пика Храбрых срывались огромные облака снега. Вокруг крепости конунга уже виднелись первые зеленые ростки, но именно этот пик был ориентиром для многих рыбаков и мореходов. «Пока на пике Храбрых не покажется камень — в море ходу нет» Так гласила народная присказка, которой неизменно пользовались связавшие свою жизнь с морем. — Скоро откроется море, — произнес бородатый мужчина, одетый в теплую куртку и стеганые штаны на меху. — Скоро откроется, — согласно кивнул конунг. — У нас много молодежи, вошедшей в право клинка, — продолжил стоявший мужчина. — Они хотят крови, Дариус. — Все хотят крови, — кивнул глава клана. — Но кровь вне северных народов найти трудно. Мужчина недовольно засопел и как можно нейтральнее произнес: — Оленеводы говорят, что император мертв. Если это так, то клятву нам держать не перед кем. — А перед предками свое слово держать тоже не нужно? — усмехнулся Дариус. — Не будь идиотом. Мы держим слово не только перед императором, но и перед предками на десять колен. Неужели у тебя не было достойных мужей в роду? — Предки поймут, — продолжил наседать собеседник. — Молодежи нужно точить зубы. Нам нужен поход, чтобы они почувствовали вкус крови! — Лить кровь ради юнцов? — недовольно поинтересовался конунг. — Перестань корчить из себя недовольную бабу. Нужна более веская причина. — Для чего она тебе? — Чтобы было, что сказать тому, кто займет кресло императора, — сморщился Дариус. — Ты же не думаешь, что трон империи будет долго пустовать, если он все таки мертв? — Нет, но… — Тогда ищи другую причину выступить в поход. — А как же клан Снежного барса? — тут же нашелся, что возразить собеседник. — Послушай внимательно, — вздохнул конунг и развернулся к бородатому мужчине. — Если кто-то посмеет нарушить перемирие я лично его отправлю в чем мать родила на дно бухты! Услышал? Не успел мужчина открыть рот, как ему в скулу пришелся кулак конунга. От удара он пошатнулся и неуклюже упал на спину. — Я хочу, чтобы ты донес мою волю каждому, кто раскроет пасть по этому поводу. И словом и делом. — Заявил Дариус глядя на подчиненного. — Ты хороший воин. Я верю тебе не меньше, чем верил бы своему отцу. Ты водил в поход тысячи. И ты знаешь как донести мою волю до молодых. Беседу прервал пронзительный звук горна, находящегося на берегу. — Кто посмел потревожить Голос Бухты? — вскинулся глава клана и быстрым шагом направился в сторону порта, где располагался артефактный горн. Не успел он выйти на прямую улицу, ведущую к спуску, как на него вылетел взмыленный парень в расстегнутой куртке и взъерошенными волосами. — Конунг! — рухнул на колено молодой воин. — В бухту вошла ладья! — Сколько? Какие щиты несет? — Ладья одна. Мачта с парусом обломана. Щиты по правому борту. — ЧЬИ ЩИТЫ? — рыкнул на него предводитель, схватившись за рукоять топора, висевшего на поясе. — Снежного барса, — вжал голову парень. Дариус коротко кивнул и продолжил быстрый шаг в бухту. Спустя полчаса он стоял у пирса и смотрел на приближающуюся огромную лодку, которая шла на четырех веслах. Двигалась она настолько медленно, что это начало раздражать встречающую делегацию. — Отрыжка бездны! Я успею проголодаться, пока эти идиоты догребут до нас! Они совсем обленились или половина команды забыла как держаться за весла? — с усмешкой заметил одноглазый воин с огромным шрамом на лице. — Может за весла они забыли, но клинками работают — будь здоров, — хмыкнул стоявший рядом мужчина. — Тебе ли не знать. — Но гребцы из них — дерьмо, — не успокоился первый. — Заткнулись! — рявкнул конунг и повернулся к парню, который держал в руках артефактный шар. — Ты глазом этим пользоваться умеешь? — Умею, — кивнул тот не отрывая взгляда от артефакта. — Буря-мать учила. — И что видно? — Бабы, — смутился молодой ученик местной ведьмы. — На веслах бабы.