Мак думал над ответом почти минуту, но в итоге все же произнес: — Не знаю. — Месть не приводит ни к чему хорошему, — попытался продолжить беседу Арт, но парень был весь на иголках. Разговор утих. В полном молчании темный подмастерье подошел к воротам, где его встретили оборотни. — Живых в крепости нет, — отчитался один из них, склонившись в глубоком поклоне. Остальные молча смотрели на хозяина темными провалами глаз. Мак кивнул и вошел в крепость, постоянно поглядывая на ящерицу. Быстрым шагом дошел до тюремных подвалов, куда указал ему артетфактный компас. Спустившись вниз, он прошелся мимо пустых камер и замер у массивной двери. Сделав глубокий вдох, толкнул дверь и обнаружил перед собой пыточную камеру. Инструмент был аккуратно сложен на столиках. Но не смотря на то, что он был педантично разложен по своим местам, на нем остались следы засохшей крови. На полу, у одного из столов, парень обнаружил большую лужу крови с руной выполненной из кусочков человеческой кожи. — Яру, — произнес парень глядя на руну и произнес перевод руны: — Женщина. Для подтверждения своих мыслей он достал из кармана ящерицу и принялся ходит вокруг кровавого пятна. Опасения подтвердились. Ящерка поворачивалась вслед за передвижением вокруг руны. — Или знал, или… Парень расстроено пнул ногой сложенную руну и спрятал в карман завертевшуюся в руках ящерку. — Они все сгнили, — подал голос Буран, вошедший в тюремную пыточную. — Воняют… — Левитании тут нет, — хмуро произнес темный подмастерье, не обращая внимания на северянина. — У тебя в глазу тьма, — заметил тот. — Вполне ожидаемо, — кивнул парень и направился к выходу. — У нас была карта. Так? — Была, но… — Мне нужна карта. Этот замок ловушка. Он специально нас привел сюда. — Он обманул кровь? — пристроился Буран за спиной парня, который по лестнице принялся выходить наверх. — Нет. Он обманул меня. Понимал, что можно скрыть все, кроме крови. Поэтому и сделал тут ложную приманку. — Из крови? — Кровь, кожа и ритуалистика, — кивнул Мак. — Этого хватило, чтобы обмануть любые поисковые заклинания. — Получается, он может оставлять такие метки где угодно, — задумчиво заметил Буран. — Суть не в количестве ложных меток, а в том, зачем он это делает. — Мак переступил труп, вокруг головы, которого натекла огромная лужа гноя. — Я не вижу логики. Зачем он наблюдал? Зачем он забрал Леви? Почему он не атаковал и не устроил ловушку? — Тебе так нужно это знать? — Я его не понимаю, поэтому он меня раздражает. Я не знаю чего от него ожидать. Посреди площади их встретил Плевок и Арт, стоявшие перед восставшим солдатом. Младший северянин закончил привязывать к нему послание. Арт же писал не его лбу имя «Родгаз». — Посылаем Родгазу сообщение о том, что нужно занять крепость. Это серьезно усложнит жизнь Шимату. — пояснил Чистейший, когда подошел Мак. — Боюсь одной крепостью нам не обойтись, — произнес Мак. — Нам нужен товар, чтобы можно было обменять Левитанию. Бегать за метками — бесполезно. Нам нужно что-то, что заставит Шимат суетиться и искать с нами торг. — Это должно быть что-то очень важное для Шимата, — заметил Буран. — Есть кое-что, — вмешался Арт. — Вот только ты не учел одного. Если это будет для них действительно важным в первую очередь они попытаются нас убить. *** Темный подмастерье взял в руки последнюю артефактную змейку и сложил в заплечный мешок. Недалеко от камина, где он сидел, лежало одиннадцать трупов, недавно бывших оборотнями. — Когда-то на месте Шимата жил древний дракон. Звали его по разному, но мы в империи звали его Роккоташ. На территории Шимата его называли по-другому, а баританцы по-своему. Суть не в этом. — Вел рассказ темный паладин, сидевший за столом вместе с остальными. — Главная проблема в том, что эта тварь имела очень паршивый характер. Жадный, алчный и крайне кровожадный. Я хотел бы сказать, что этот дракон был очень плохим правителем тех земель, но это было бы ложью. Во-первых — алчность и кровожадность присущи драконам от природы. А во-вторых, несмотря на то, что сам Раккоташ был тем еще дерьмом, но о своих землях и людях на них он все же беспокоился. За время его правления люди, что жили рядом с ним, начали воспевать его как божество. Он усиливал своих людей, а те несли ему в дар золото, драгоценные камни и тела поверженных врагов. — Имперцев? — уточнил Буран. — Всех, кто мог достойно сопротивляться. И в один прекрасный момент император Кусо решил, что это зашло слишком далеко. Раньше это был лишь огромный разумный ящер, а к тому моменту он настолько разожрался, что начал поглощать силу из природных источников. Он рос на глазах и становился все опаснее. Решение было принято. Род последнего дракона должен оборваться. — темный паладин, пустившийся в воспоминания, подался вперед и продолжил рассказ: — Было семь больших битв. Я участвовал в пяти. Это была единственная война на моей памяти, когда у империи был союзник. Баритонцы выступили вместе с нами. — Дракона убили? — нетерпеливо поинтересовался Жак. — Убили, — кивнул Арт. — Но битва была страшной. Понимая, что он проиграл, Раккоташ принял бездну и поглотил половину наших войск, обратившись в сущность из бездны. Когда его все же удалось уничтожить, то его душу заперли в камне. Мак обернулся и обнаружил пристальный взгляд мертвого паладина. Рука тут же скользнула в карман и он извлек из него камень бездны, который по незнанию хотел вставить себе в пустую глазницу, вместо глаза. — А куда потом делся этот камень? — спросил парень, сжав в кулаке артефакт. — Камень настолько сильно излучал бездну, что ни один маг света не мог вынести его зова. Роккоташ рвался наружу. Тогда начали искать того, кто сможет его донести до империи. Его нес я. — темный паладин достал из-за спины меч и развернул его плоской стороной к Маку. — Когда стало понятно, что я не слышу бездну, император приказал мастерам выковать для меня меч. В этом мече я и носил сущность Раккоташа. Пока в бою с одним некромантом, бездна не извратила посмертное проклятье. С того момента мое сердце не бьется. Мак присмотрелся к мечу и обнаружил паз, который идеально подходил для сердца бездны. — Получается, перед тем как тебя заковали в камень, у тебя забрали этот артефакт? — задумчиво спросил темный подмастерье. — Не забрали, — покачал головой Чистейший. — Я его отдал. Повисла небольшая пауза, во время которой Мак пытался поймать ускользающую мысль. Когда он умудрился поймать ее, то вскинул брови и полушепотом произнес: — Ты знал, что тебя закуют в камень? Арт молча кивнул и, убрав меч, опустился на стул. — Ты знал, что тебя просто закуют в камень и не предпринял ничего? Ты ведь мог… — Так решил мой наставник. Значит так было нужно. — покачал головой Арт. — Я был слишком опасен для всех. Для ордена и для империи. Другого выхода не было. — Да любой темный маг мог… — Я не позволил бы, — вскинулся Арт. — Лучше уж в камень, чем в прихвостни. — А я? — тут же спросил Мак. — Я ведь тоже… — Я тебе подчиняюсь, — возразил паладин. — Подчиняюсь как старшему офицеру в армии, но не как раб господину. С темными магами по-другому бы не получилось. Там либо раб, либо соперник. Мак несколько секунд внимательно рассматривал меч, после чего задумчиво произнес: — Странная история. В легендах приплетаются боги и ничего не говорится о Баритонии… — То, что я тебе рассказал было официально версией в мое время. — А как было на самом деле? — А на самом деле все было намного сложнее… — ответил Арт и умолк. В тот вечер он больше не проронил ни слова. *** Мурано перехватил скальпель и подошел к окровавленному телу девушки. Та была распята на каменном столе, покрытым плотной вязью рун. — Это действительно необычно, — пробормотал лич и перехватив инструмент на манер пера принялся вырезать на коже руну. — Настолько серьезная регенерация… Лезвие скользило по коже предплечья, оставляя разрез. Тут же выступала кровь, но уже через три секунды она сворачивалась и прилипала плотной корочкой. — Нет! Это просто потрясающе! Данный стол должен блокировать проявление силы! Получается, то что я вижу — исключительно природная способность, — восхищенно произнес Мурано. — Признайтесь! Это клановая техника? Магобионика? Как вы добились этого? Левитания продолжала молчать и смотреть в потолок. Лицо ее было похоже на восковую маску. Бледное, с потрескавшимися сухими губами, прилипшими к лицу волосами, дорожками высохших слез, но без каких либо эмоций.