Майор покачал головой. — Я ни черта не понимаю, Дань. И не хочу понимать. — Вот только не обманывайся, — махнул рукой Даниил. — Мы можем попробовать разобраться в этом деле по-тихому. — Здесь такое не прокатит. Оглянись вокруг. Этот город находится посреди пустоты. Тут все взаимосвязано. И каждый может оказаться под подозрением. — Мне казалось, что это как раз твой метод. Твоя логика. Каждый может быть подозреваемым, так? Остается только отсекать, обращать внимание на нестыковки. Доказательство от противного. Или я что-то путаю? Майор усмехнулся. Докурил сигарету и щелчком пальца отправил ее дотлевать среди камней. — Тогда давай предположим, что Черепанова все-таки заказал Гурин, — сказал он. — Что у нас есть? Что можем отбросить? Явные мотивы отсутствуют. Но… есть, предположительно, заинтересованность Гурина в том, чтобы дело не двигалось дальше. Еще есть показания уже мертвой свидетельницы и пьяного бомжа. Ты ведь помнишь про «горящую» машину? — Да. Стоит еще разок потрясти того водителя. Тогда мы были слишком увлечены версией Кондрашова. И, кстати, рыбацкий домик Гурина… — Да не. Просто совпадение, — махнул рукой Евтушенко. — Возможно. — Давай предположим, что Стивенсон и компания заказали Черепанова. Есть темная история с Тищенко, которая была любовницей убитого. Ну не могла она так оплошать и забыть на ручник машину поставить! Взрывник — человек строгих правил, и техника безопасности — это как раз об этом. Даниил кивнул. — Есть скорое увольнение Черепанова. Считай, его бегство, — продолжил Евтушенко. — Это все догадки. Может, и неверные. Каким-то невероятным образом он возвращается в город через полгода и… умирает насильственной смертью. Стивенсон провез его сюда? Чтобы здесь и прикончить? Совсем не сходится. Майор помедлил. — Короче говоря, явных мотивов опять же нет. Или мы не знаем о них. Пока что. Даниилу понравилось, что майор добавил это «пока что». Понял, что наконец-то растормошил старого козла. Не пожалеть бы об этом теперь. Еще немного потолковав, они отправились обратно в отдел. Чайки все так же продолжали кружить над озером, и рябь на водной глади усилилась. Вспенились волны. Волны. Даниилу казалось, что жизнь во всем своем многообразии всегда набегает волнами. Порой бьет с новыми силами, но иногда вода отступает. Чтобы ударить вновь. В пятнадцать лет это сравнение ему на ум не приходило. На парковке у отдела он увидел Алину. Она стояла рядом с Русланом. Тот о чем-то вяло рассказывал, то и дело поглядывая в сторону. Даниил хотел было сделать вид, что не заметил ее, но она сама помахала ему рукой. Улыбнулась. 12 — Прыгай! — крикнул Даниил с горящими глазами беззаботного юнца. Алина, приняв удобное положение, уперлась ногой в ледяной нарост и, чуть разбежавшись, перепрыгнула с одной льдины на другую. Даниил подхватил ее и помог остановиться. — Спасибо, — сказала она и, дабы не упасть, неуклюже обхватила его за талию. — Эй, хватит там тискаться, — злобно крикнул Егор, завидев это. Он был метрах в десяти и мастерски прыгал по льдинам, скопившимся около берега холодным вечером в начале июня 1986 года. Шум моря, убаюкивающий, приятный. Крик чаек, кружащих в небе над головой, звучит как песня. Море пахнет йодом и морскими водорослями. Чуть солоноватый, легкий запах. И чувство свободы, когда ты смотришь вдаль и не находишь конца земли. Берег, усыпанный мелкими округлыми камешками, имел форму подковы и тянулся на добрую сотню километров. Другой конец этого берега был едва различим в тумане. Лишь одинокий маяк горел на самом краю горизонта. А совсем рядом, вылезая на берег лишь носом, находилась разбитая, растасканная по кусочкам баржа. Она была чуть завалена на бок, а корма и большая часть корпуса были погружены под воду. Грустным видом своим она напоминала скелет доисторического чудовища. Льдины разрозненны, переломаны. Некоторые из них неустойчивы и могут просто-напросто перевернуться вместе с незадачливым прыгуном. Потому приходится на глаз выбирать, куда сигануть в следующий раз и при этом не угодить в ледяную воду. Даниил и Алина так и стояли на льдине, обнявшись. — Вот так бы и стоять тут. С тобой, — вдруг сказала она. — Но нас унесет на льдине далеко от берега. Не страшно? — Нет. С тобой — не страшно. После ребята выбрались на берег и стали разжигать костер. Побродив по берегу, они собрали куски дерева и щепки, сложили их в одну кучу. Егор, злобно пошучивая над другом и сестрой на тему «жених и невеста», соорудил нечто вроде маленького вигвама, а после достал из кармана старую газету и порвал ее на кусочки, которые потом вложил под дерево. Спички тоже были при нем. Тепло небольшого костра согревало руки. Дерево приятно потрескивало, и запах костра подгонял аппетит. В сумке был термос с горячим чаем и бутерброды. — Живем! — воскликнул Даниил и принялся наливать чай в крышку термоса. Наполнив, протянул ее Алине. Егор буквально за раз проглотил большой бутерброд и улыбнулся. — Надо будет еще на заброшенные склады сходить, — чуть наклонившись к ребятам, сказал он. — Там, говорят, можно оружие найти… — Оружие? — заинтересовался Даниил. — Да. Мне Лысый говорил, что его отчим там работал в 70-х. Они готовили вооружение для вторжения на Аляску, через пролив. Да только не вышло ничего, так лавочку и прикрыли. А оружие осталось там. — Да что ты придумываешь, Егор? — возмутилась Алина. — Кто бы там оружие оставлял?! А Лысый твой просто врать любит, наплел тебе с три короба. — Это ты ничего не понимаешь, глупая девчонка, — стал дразниться Егор. — Нужно разведать будет. Даня, ты со мной? Даня не раздумывая кивнул. Алина одарила его неодобрительным взглядом и продолжила пить чай. — Мальчики, одним словом, — сказала она. Егор резко поднялся. — Куда ты? — окликнула его Алина. Он, не оборачиваясь, махнул на нее рукой и направился к морю. Набрал плоских камней и принялся кидать их в зеркальные, едва тронутые рябью просветы между льдинами. Он запустил несколько хороших «лягушек», после чего крикнул что-то нечленораздельное морским просторам и зашагал вдоль берега. — Что это с ним? — удивился Даниил. — Если бы я знала, что у него на уме, — только и ответила Алина. Спустя полчаса Егор возвратился к костру. Даниил обнимал Алину и с наслаждением жмурил глаза. — Хороший вечер. После они затушили костер и направились в город. Чуть уставшие, но невероятно счастливые, они пели песни и обнимались. Даже Егор, до того казавшийся напряженным, заметно расслабился. Казалось, что мир никогда не изменится. Всегда будет прекрасный июньский вечер. Будет дружба. Будет любовь. Бывает, что слов не хватает, чтобы передать все то, что ты чувствуешь. Бывает, что слова оказываются лишними и молчание становится дороже золота. Тишина в трубке. Чуть слышный вздох. Когда ты молод и влюблен, ты готов не спать ночами и сломя голову бежать вперед, навстречу ветрам. Подобно сильному обезболивающему, прекрасное чувство обволакивает тебя целиком, лишая пронзительного, ноющего ощущения боли, столь знакомого одиноким молодым людям. И не важно, что действие обезболивающего рано или поздно заканчивается и боль возвращается с новой силой… Но боль — это ведь штука неизбежная. А вот страдания — личный выбор каждого. Даниил сидел у окна и смотрел на ночную улицу в разгаре полярного дня. Солнце, лишь вскользь коснувшись линии горизонта, поднималось обратно на недосягаемую высоту. Словно выносливый раб, день ото дня оно тянуло за собой время, беспечное и прекрасное. Он держал около уха телефонную трубку и слушал голос милой девушки. Алина рассказывала ему обо всем на свете. Он улыбался. Следующим утром Даниил слышал очередной родительский скандал. — Да шел бы ты прочь со своим спокойствием! — срывался в истерике голос матери. — Подумай обо мне хоть раз… Отец, не сказав ни слова сыну, прошел мимо. Он надел ботинки и скрылся за дверями квартиры, прихватив с собой лишь плохое настроение и горстку темных переживаний. Мать, чуть порыдав, отправилась на кухню. «Как же они несчастливы, — подумал тогда Даниил. — Неужели и так бывает, когда люди любят друг друга? Неужели любовь бывает другого склада, другой структуры? Ну уж нет, — сказал он себе. — Со мной такого никогда не будет. Потому что я всегда буду любить Алину…» 13