— Ты те байки послушникам сопливым рассказывай. Откуда икона, кто принес?! Старец молчал. — Не гневи меня, отче. Я вам зла не желаю, благодарным быть умею, только это мое, и еще там много чего схоронено было, да кто-то руку на чужое наложил. Мне знать надо — кто. — Так и вы то добро чай не трудами праведными нажили. — А то не твоя забота, я за свои грехи сам отвечать стану. Откуда икона, старый хрыч?! — Ладно скажу, — вдруг неожиданно легко сдался Стефан. Среди иноков пролетел легкий вздох. — Ну-ка дай ее сюда, вещать стану. Игумен властно выдернул образ из рук бродника, осенил себя распятием, поцеловал серебряный оклад, сделал широкий взмах… и швырнул икону в темноту: — Афонька, беги!!! Ловкие молодые руки перехватили летящий образ, послушник скрылся в черном переходе. — За ним! — заорал Твердила. Трое бродников кинулись за беглецом. — Мучеником решил помереть, отче? — старца обдало холодом. — Будет тебе по воле твоей. Глава I. Мой неласковый Ольгов 1 Все ближе и ближе подъезжали курские дружины к родным местам. Уже шумели голыми ветками, приветствуя путников, знакомые леса, подмигивали холмы и овраги, веселей петляла дорога. И у каждого ратника в груди тревожно и радостно билось сердце: «Дом, дом, скоро дом!» Дружина князя Святослава повернула к Липовцу, отряд Александра — к Ольгову. К закату надеялись выехать к заветным воротам. — Жалко, Масляная в пути прошла. Всю потеху пропустили, — сетовал кто-то из молодежи. — Как там жена да детишки? — переживали бородатые мужи. И лишь Демьян становился все мрачнее и мрачнее, угрюмо отворачиваясь от окружавших радостных лиц. — Не грусти, Робша, — подтолкнул его под локоть князь Александр. — Наладится все. Женить тебя надо, чтобы отвлекся от думок тяжких. — Не надо, — буркнул Демьян. — Это ты зря. Эй, Миронег, у тебя ведь две дочки на выданье? Дядька Миронег испуганно дернулся. — Свататься придем, отдашь за Демьяна Олексича? — Малы еще, не собирался я их пока отдавать, — завилял старый боярин. — Как малы? — князь хитро прищурился. — Видел я их по осени, уж все что надо выросло. Чего ж ждать? Перестарками останутся. — До свадьбы ли сейчас Демьяну? Горе у него, какое здесь сватовство? — Вот и пусть жена приласкает, утешит, — напирал князь. — Так другим уж обещаны, не удобно отказывать, обида злая. — Скажешь — сам князь сватом пришел. Чай, поймут. Олексич не спешил признаваться, он с мстительным наслаждением следил, как мнется и извивается ужом Миронег, пытаясь отвязаться от неугодного зятя. А ведь Демьян знал, что именно с Военежичем отец тайком сговаривался о сватовстве старшей Лукерьи, видел, как льстило тогда Миронегу породниться с самим тысяцким. А теперь он чурался жениха как прокаженного. Да и не он один. Никому не нужен бедный, ненавидимый половиной города сын проклинаемого отца. — Ох, не знаю, — тяжко вздохнул Миронег. — Уж и не красавицы они у меня. Может Демьяну Олексичу какая другая приглянется, а ты его, княже, сватовством свяжешь? — Если твои не красавицы, то какие ж тогда? Глаз не отвести, наговариваешь ты на дочерей своих. Миронег нервно сглотнул. — Не бойся, не пойду я к тебе свататься, — сжалился наконец Демьян. — Ты что, Робша? — торопливо зашептал ему князь. — Я его почти дожал. У Миронега добра полны хоромы, а у тебя, небось, и мыши все со двора сбежали. Тебе приданое сейчас ох как пригодится, а ты — не пойду. — Не пойду, — упрямо повторил Демьян. — Мне жена не нужна, я женат. — Как женат?! — ахнули князь и боярин. — На ком? Две пары глаз недоверчиво скосились на Олексича: не умом ли молодец от пережитого тронулся? — На Агафье Федоровне, дочери воеводы вороножского. Миронег присвистнул. — Подженился по старине? — усмехнулся князь. — Венчался в храме Божьем, — с достоинством ответил Демьян. — Когда ж успел? — в глазах у Александра сквозило сомнение. — В день, когда выезжали, рано поутру. — И Федор тебе вот так взял да дочь единственную и отдал? Олексич напрягся, не зная, что отвечать: «Если признаюсь, придется сказывать, как Агаша ко мне ночью пришла». Опозорить жену он не хотел. — Так и отдал, — соврал Демьян. Лицо князя застыло, пальцы сжали повод. — Что ж ты ему за дочь пообещал, что он смилостивился? «Не умеешь врать, так и не берись», — уже в который раз Олексичу вспомнилось напутствие тестя. Ладони неприятно вспотели, шея зачесалась от мягкого меха кожуха. — Ничего я ему не обещал, — выдавил из себя Демьян, — дочь он пожалел слез ее ради. Мил я ей. — Так он жалостливый оказался, — князь насмешливо приподнял бровь. — Оказался. — А что ж жену с собой не везешь? — Миронег расслабленно улыбался, не веря своему счастью. — Некуда покуда везти. Князь отпустит, так потом съезжу за ней. — А что ж Федор на тебя волком смотрел, не подошел на прощание, не обнял любимого зятя? — продолжал пытать несчастного Демьяна Александр. Ну, и как выкручиваться станешь? Что придумаешь? Попался! — Так… сговорились мы с ним… Князя Святослава злить не хотели, он ведь Буяна сватал, а Федор Евсеевич отказал, а мне дочь отдал. Вот и попросил тесть — до Курской земли не сознаваться никому, я и молчал. — Мне-то мог шепнуть, — обиженно надул губы Александр. — Прости, княже, — Демьян опустил голову, заливаясь румянцем стыда. Повисла угрюмая тишина. — И что ж ты, Робша, утром повенчался, а по полудни уж с заставы вон, так и не успел молодуху приласкать? — разрядил напряжение Военежич, озорно подмигивая Демьяну. — Успел, на то много времени не надобно, — смущенно улыбнулся молодой боярин. Князь с Миронегом расхохотались. 2 Закованный льдом Сейм вел дружину к Ольгову. Вот и город: уже видны маковки церквей, крепостные башни-костры. У Демьяна перехватило дыхание. Отчий любимый град теперь для молодого боярина — опасное место, как же так?