— Цiмафееуна, вы з дзедам, як маленькiя! Ты на Златулю паглядзi! Канешне, не хацеу ён ехаць. I вароцiцца скора. Як жа iнакш? А скора, мо, i свадьбу iм справiм. Полянская в некотором смущении опустила глаза. — Ты не абiжайся на старых, унучачка. Нам тут абы пагаварыць. А Лёша харошы хлопец. Жалка толькi, што баба Соня не пабача, як замуж ты будзеш выходзiць! Яна цябе вельмi любiла… — Да, я знаю, — только и смогла сказать девушка и, еще немного посидев с ними, поднялась. — Ладно, я пойду! Она подошла к велосипеду и уже собралась отъехать, но в последний момент обернулась. — А дачник сегодня здесь? Вы случайно не видели? — медленно произнесла она и чуть не прикусила себе язык. — А дзе ж ён, асталоп гэты! — неприязненно, почти зло, ответила баба Маня. — Ездзiць з рання туды-сюды! I чаго яго чэрцi носяць! Как б ён менш сюды ездзцiу, тыя б менш пiлi! — Угу! — только и смогла сказать девушка. Дороша в деревне, мягко говоря, не жаловали. Наверное, все вздохнули бы с облегчением, если б он отсюда уехал. Интересно, а известно ли ему, как к нему относятся горновцы? Злата села на велосипед и поехала дальше. «Значит, он здесь…» В самый последний момент она решила не ехать в конец деревни. Ей сделалось дурно, и ладони увлажнились при мысли о том, что ей придется проехать мимо его дома и, возможно, наткнуться на него. Вот только не хватало еще, чтобы он решил, будто она специально катается перед его окнами, тем самым дразня его и выставляя себя напоказ. Поэтому Злата и свернула в улочку между домами, как раз напротив дома Лешкиной бабушки. Насыпная песчаная дорога, петляя меж огородами, лугами и осушенными болотами, уходила к лесу, к бывшему полигону, к заброшенным нефтяным вышкам… Злата никогда не ездила по ней, с ее-то умением ездить… Здесь были ухабы и канавы. Девушка ехала медленно и осторожно по краю, размышляя, где бы это повернуть обратно и поехать в свой конец деревни. Да, видно, долго размышляла. Темно-синюю «ГАЗель» она увидела издалека, и сердце помимо воли забилось чаще. Поворачивать обратно теперь было поздно, да и малодушно. Поэтому девушка продолжала катить вперед. Машина приближалась, теперь до Златы отчетливо донесся звук работающего мотора. Полянская подняла глаза и ужаснулась! Машина вдруг стала какой-то уж слишком большой, а дорога, наоборот, слишком узкой. Авто, кажется, двигалось прямо на нее, а девушка и так ехала по самой обочине, дальше была канава. Ей бы остановиться, слезть с велосипеда и дать ему проехать, но почему-то Полянской до последнего казалось, что они смогут разминуться Да, наверное, и смогли бы. Машина прижалась к другому краю дороги, а Злата подняла глаза и увидела Дороша. Он смотрел на нее, и белозубая улыбка сверкала на его лице. Он слишком уж церемонно кивнул ей, конечно, издеваясь. Она сбилась с ритма, и теннисные туфли соскользнули с педалей. Девушка потеряла равновесие, велосипед стал петлять и, потеряв управление, Злата Полянская вместе с велосипедом рухнула в канаву. Глава 9 Злата открыла глаза и, глухо застонав, потянулась к ноге. К ее бедной многострадальной ноге, чувствуя внизу пульсирующую боль. Чертов Дорош! Все из-за него! Тогда она зацепилась за проволоку, сейчас вот лежит в канаве среди высокого бурьяна в грязи! Девушка дотронулась до щиколотки и поморщилась от боли. Пальцам было мокро и липко. Она поднесла ладонь к лицу и увидела кровь. Вот только этого не хватало! Как она домой теперь доберется? Как-то не сразу в ее чуть оглушенное сознание ворвался звук работающего мотора, хлопающей двери, шорох шагов и тихий смех. — Не смей смеяться! — процедила сквозь зубы Злата, лишь приблизительно представляя, какое зрелище открылось ему. — Та-ак! — протянул он. — Сдается мне, велосипед — не твоя стезя, — он присел перед ней на корточки и стал оттягивать в сторону велосипед. Девушка перевела взгляд на его смуглое лицо и не смогла не заметить в приподнятых уголках губ затаенную улыбку. — Ага! Вот если бы ты не ехал на всю дорогу… — По правилам, которые ты, конечно, и в глаза не видела, тебе следовало бы слезть с велосипеда и подождать, когда машина проедет. Даже из элементарных соображений безопасности ты должна была так поступить, но какие там соображения, ты ж у меня упряма, как баран… А теперь вот… Встать сможешь? — без перехода спросил он, касаясь ее ноги. Полянская дернулась. — Вот только давай без оскорблений, ладно, а то ведь я могу тебя и похлеще обозвать! И не трогай мою ногу! — огрызнулась она в ответ и, приняв сидячее положение, смогла лицезреть всю картину. Весьма плачевную, кстати. Белоснежные брюки можно сразу выбросить: они были безнадежно измазаны грязью и кровью. С топом дело обстояло не так ужасно, его можно еще постирать. А вот рана на ноге, из которой хлестала кровь, всерьез беспокоила. Злата поняла, что не сможет сама дойти до дома. Девушка беспомощно оглянулась на деревню. Нет, точно не сможет! А Дорош тем временем ловко развязал шнурок на ее штанине, подтянул ее повыше и этим самым шнурком пережал ей ногу. — Больно!!! — заверещала Полянская, резко дернула ногу и взвыла от боли. — С крови хочешь сойти? — спросил он. — Ох, не хочется мне вымазываться о тебя… — сокрушенно вздохнул он. — Я тебя сейчас стукну! — предупредила его девушка и, оттолкнув его руку, попыталась подняться. Мужчина не стал ждать, пока она сможет это сделать. Ловко подхватил ее за талию и прижал к себе. — Обхвати меня за шею и прекрати баловаться, а то получишь! — не терпящим возражений тоном заявил он. И, не дожидаясь, пока она выполнит его приказ, потащил девушку из канавы. Злата закусила губу и все же обхватила его рукой за шею. Делать это ей очень не хотелось, но и по-другому никак. Сама бы она точно не выбралась и не дошла до дома. Повиснув на Дороше, поддерживаемая его сильной рукой она прыгала на одной ноге боясь ступить на раненую. Кое-как они все же выбрались на дорогу. Мужчина, продолжая поддерживать ее за талию, отодвинул дверь в будке и, подняв Полянскую на руки, осторожно опустил на сиденье. Злата откинулась на спинку и вытянула ноги. Дорош вернулся за велосипедом, который загрузил назад. Закрыв двери, он молча обошел машину и сел за руль. «ГАЗель» тронулась. Иx глаза встретились в зеркале заднего вида. Темные миндалевидные глаза мужчины блеснули в улыбке. — Ты только смотри не умри мне там! — пошутил он. — Дурак! — обозвала его Злата и отвернулась. Через пять минут машина уже затормозила возле ее дома. Злата не стала ждать, пока Дорош обойдет машину, откроет дверцу и поможет ей выйти. Она сама пододвинулась к краю сиденья, ухватилась одной рукой за спинку, привстала и дернула ручку двери. Дверь распахнулась, Полянская потеряла равновесие, ведь стояла на одной ноге, и чуть не упала на мужчину. Он же лишь засмеялся и подхватил ее на руки. — Ну, надо же, какая упрямая! — добродушно пожурил он ее. А Злата отвернулась. Он был так близко, он так сильно прижимал ее к себе. И уж неизвестно, отчего так веселился… — И кто придумал, будто каждая девушка мечтает, чтобы мужчина носил ее на руках? Вы, Злата Юрьевна, что-то личико воротите! — У меня особые обстоятельства! — пробормотала она в ответ, по-прежнему не глядя на него. — Это ж какие? — со смехом спросил он и осторожно опустил ее на крыльцо. И не отошел чтобы дать ей возможность достать ключ и сбежать домой. Дорош стоял почти вплотную к ней, и его дыхание шевелило ее волосы, выбившиеся из прически. Его пальцы осторожно, как будто даже нерешительно, очень нежно коснулись ее подбородка и заставили поднять к нему лицо. Злата хотела было отшатнуться, но сзади была стена. Отступать было некуда и бежать тоже, тем более, прыгая на одной ноге. Впрочем, стоило ей встретиться с ним взглядом, как о раненой ноге она позабыла. Забыла обо всем, видя лишь эти глаза, темно-серые, бездонные, цвета мокрого асфальта, которые уже не смеялись, а, казалось, заглядывали ей прямо в душу. Глаза, которые гипнотизировали, притягивали и околдовывали «Как странно, ведь он впервые коснулся меня…» — мелькнуло в голове. Потом пришла другая мысль, и она даже не удивила девушку. Наверное, она давно это знала, только все никак не хотела себе в этом признаться. Не впервые, отнюдь не впервые! Ведь той ночью эти же теплые и грубоватые руки ласкали ее тело, ласкали ее грудь, заставляли ее стонать и выгибаться им навстречу, почти теряя сознание от немыслимого, острого удовольствия… Коленки у девушки подогнулись, и она, наверное, упала бы. если бы мужчина вовремя не подхватил ее и не прижал к себе. Она уткнулась лицом в его грудь и крепко-крепко зажмурилась, боясь расплакаться. Все так перепуталось. Она никогда не мечтала о таком мужчине, как Дорош. О любви вообще здесь речи не шло. Он так вероломно ворвался в ее жизнь, в ее мысли, в ее роман, в ее душу, и теперь… Он дразнил ее, провоцировали издевался. Он был изгоем в Горновке и, скорее, злодеем, чем героем. В памяти, как в тумане, всплывали лица Маринки и Машки. Что ему от нее нужно? Переспать? Так он уже переспал… Злата ничего не понимала. Как странно, но сейчас, прижимаясь к нему и понимая, как ей необходимы его объятия, она не ощущала себя счастливой. Только уязвимой, слабой и ранимой. Она почувствовала, как его губы, сухие и горячие, легко коснулись ее виска, и издала легкий вздох. И приказала себе успокоиться. Никогда он не узнает, что на самом деле творится в ее душе. — У меня нога болит, — пробормотала девушка, по-прежнему не отнимая лица от его груди и не решаясь встретиться с ним взглядом. — Да, нога… — сказал он. Сказал так, как будто только сейчас вспомнил об этом. Дорош отстранился и даже отступил на шаг А Злата поспешно отвернулась и стала открывать замок. Руки дрожали, поэтому ключ не сразу удалось вставить в замочную скважину. Держась за стены, она проковыляла в дом, тем самым отметая помощь мужчины, и даже не оглянулась, знала и так, что он идет следом. В бывшей спаленке бабушки Сони хранились кое-какие лекарства, и девушка надеялась отыскать среди них перекись водорода или хотя бы йод. Злата нашла коробку в шкафу на верхней полке и вынесла ее в столовую. Мужчина уже выходил из кухни с полотенцем и тазиком, наполненным холодной водой. — Садись, — коротко бросил он и кивнул на стул у стола. — Знаешь, тебе совершенно необязательно здесь возиться со мной. Я сама… — начала девушка. — Садись! — с улыбкой приказал он. Полянская села и, нагнувшись, стала рассматривать свою раненую ногу. — Ой, кажется, она у меня уже посинела! — Она у тебя просто слишком сильно перетянута. Сейчас я шнурок разрежу, и кровь снова станет поступать в лодыжку. Ты ведь не станешь возражать, если я подпорчу немного твои штанишки? — Не стану. Они и так уже безнадежно испорчены! Куда уж больше! Дорош присел перед ней на корточки, осторожно разрезах шнурок и, приподняв ее лодыжку, положил к себе на колено. Злате пришлось закусить губу и крепко вцепиться пальцами в края стула, когда он, смочив полотенце в тазу, стал осторожно стирать грязь и кровь. Она смотрела на него как зачарованная и не могла отвести взгляд. Темные пушистые ресницы отбрасывали тень на его щеках. И что-то странно беззащитное было в них, в разлете бровей, что-то магнитом притягивающее Полянскую. Она забыла о ноге, она смотрела на его склоненную голову, и ей до зуда в пальцах хотелось коснуться его лица. Йод попал в рану, и Злата, подскочив на стуле, вскрикнула. — Все, все! Потерпи немного, — он стал дуть. — Это не смертельно, только вену задело, поэтому и крови было так много, а так вообще-то до свадьбы заживет! — Я не собираюсь замуж! — убежденно заявила девушка. Дорош поднял на нее глаза, и брови его в безмолвной усмешке поползли вверх.