— Это еще почему? — Не представляю, как можно всю жизнь прожить с одним человеком! Мужчина засмеялся. — Ну, живут же как-то люди. И кажутся вполне счастливыми. И вообще, что за феминистские замашки? Все девушки стремятся выйти замуж, и ты выйдешь, вон, за Лешку своего и выйдешь! — Ну, разве что за Лешку! — с самым серьезным видом заявила Полянская, не сводя с него глаз. Улыбка коснулась его красивых губ, а Злата закусила губу. Почему-то ей ужасно хотелось, чтобы он ревновал. Но Дорош больше ничего не добавил, как будто разгадав замысел девушки, или ему просто не хотелось и дальше развивать эту тему. Он туго забинтовал ее ногу. — Ну вот! Теперь давай, беги, приведи себя в порядок! — сказал он, поднимаясь на ноги. — Очень остроумно! — съязвила девушка и показала ему язык. Тяжело поднявшись, она захромала к дверям. — Ты уйдешь? — обернулась она на полпути. — Ты хочешь, чтобы я ушел? — вопросом на вопрос ответил он, и уголок его губ пополз вверх, отчего на щеке тут же заиграла ямочка. — Поставь чайник. Выпьем чая, надо же мне как-то отблагодарить тебя за помощь! — небрежно бросила она и поковыляла дальше. Дорош хмыкнул. — Чаем она собралась расплатиться… — негромко пробормотал он, но не настолько, чтобы Злата не смогла услышать. Вытаскивая одежду из шкафа, Злата увидела, как дрожат ее руки. Впрочем, это неудивительно после всего пережитого сегодня. Она вообще-то чуть не погибла и крови много потеряла. Жалкие оправдания! Она прекрасно знала: все это не в счет! Главная причина ее состояния была, конечно же, в Дороше. Это от его близкого присутствия ее бил озноб. Это от его прикосновений так колотилось сердце. Это от предвкушения чего-то необыкновенного, волшебного, того, что вот-вот должно произойти, судорогой сводило живот. Задвинув шторки в комнате, девушка сбросила с себя грязную одежду и надела простенький трикотажный сарафанчик голубовато-серого цвета с двумя кармашками впереди. Конечно, ей не очень-то и хотелось щеголять перед мужчиной полураздетой, но джинсы или любые штанишки она вряд ли смогла бы натянуть на раненую ногу. Быстро распустив волосы, она расчесала их и собрала в высокий хвост. Теперь оставалось только умыться — и она в порядке. Когда Злата вошла в кухню, Дорош уже закипятил чайник, отыскал чай и теперь наливал в чашки кипяток. — Ничего, если я здесь немного похозяйничал? — спросил он, поднимая на нее глаза. — Ничего. Я умоюсь. А ты отнеси чашки в столовую. Здесь, на кухне, тесно и неудобно, мы тут не сидим. Что-нибудь к чаю? — деловито и как можно более спокойно говорила девушка. Надо было срочно взять себя в руки, иначе она вот-вот растает и превратится в лужицу. Слишком горячо было рядом с ним. Горячо от бьющего через край обаяния, сексуальности, слишком проникновенных взглядов. — Я бы не отказался перекусить. С утра крошки во рту не было, совсем замотался… Перекусить вообще-то и у Златы не было. Пока Дорош относил чашки с чаем в прихожую, девушка быстро умылась и полезла в хлебницу за тостовым хлебом. Достала из холодильника сливочное масло, сыр, колбаску — это было как раз то, что лежало в ее холодильнике всегда, остальное так, от случая к случаю. Она хотела было соорудить бутерброды, но потом передумала и отнесла все на стол. Пусть Дорош сам себя обслуживает. Потом, немного поразмыслив, достала еще и вазочку с печеньем и конфетами. Сладкое она любила, как и любая другая девушка ее возраста. Мужчина, не особенно стесняясь, сделал себе бутерброды и теперь с аппетитом жевал их. Он предложил сделать бутерброд и ей, но Злата отказалась, есть ей не хотелось. Она неторопливо жевала печенье и то и дело посматривала на него из-под опущенных ресниц. — Той ночью… — первой нарушила она молчание. Мужчина поднял на нее глаза. — А я все ждал, когда ж ты заговоришь о той ночи, — усмехнулся он. — Прости, если я испугал тебя той ночью своим напором и страстью! — он засмеялся, как будто то, что он сказал, показалось ему ужасно остроумным и забавным. — Ты бы изнасиловал меня, если бы я не… — спросила она прямо. — Если бы ты не уступила? Давай уж будем называть вещи своими именами. — Да. Если бы я не уступила. — Не знаю. Честно не знаю, под воздействием ваших чар, Злата Юрьевна, я тогда просто потерял голову! — Ты ж меня не видел! Мы ни разу не встречались! — Вот тут ты ошибаешься. Ты, возможно, меня и не замечала, но я видел тебя. Впервые, когда умерла твоя бабушка. Мои родители знали ее, и я привозил их на похороны. Тогда тебе, конечно, было не до окружающих, но я тебя успел разглядеть. И потом, когда ты снова появилась в деревне. Я видел, как ты с ноутбуком сидела на лавочке, я видел, как ты прогуливалась с родственницей по деревне. Я успел достаточно хорошо тебя рассмотреть. И той ночью я почему-то нисколько не сомневался, это именно ты подсматривала за нами. Кстати, может быть, ты скажешь что тебя тогда так испугало? — На ежика невзначай наступила. Мужчина запрокину голову и расхохотался. — А я все голову ломал… — Я тоже. — Ну, как я уже говорил, я сумел достаточно рассмотреть тебя. — И захотеть. — Злата Юрьевна что ж вы недооцениваете силу собственных чар? Злата пожала плечами. — Никогда над подобным не задумывалась. — А вот это зря. — Ты ведь не собирался возвращаться. Ты ведь даже слова к тогда не проронил… — Не собирался, но так уж получилось, жизнь снова свела нас и позволила рассмотреть за красивой внешностью еще и силу твоего характера, огонь, который бушует в тебе, и мятежную душу. Конечно, не самые лучшие качества для девушки, а если ко всему этому прибавить еще и почти болезненное упрямство… — А ты хотел бы, чтобы я ручной собачонкой была? Безмолвной и покорной? — бросила ему в лицо девушка. — Ручная собачонка меня никогда бы и не привлекла! — самоуверенно заявил он. И эти его слова почему-то отозвались в душе Златы Полянской затаенной болью. — А как же то, что ты говорил Сашке и всем этим алкоголикам, которые все время околачиваются у тебя? — не смогла не спросить девушка. Мужчина рассмеялся. — Маринка передала? — Да. Ты там кажется похвалялся перед ними, собираясь меня приручить известным способом! — Я знал Маринка обязательно передаст тебе! И ты просто так это не проглотишь! Обязательно прибежишь ко мне с разборками. Но ты не прибежала. — Не прибежала. — Вместо этого ты схватила дробовик и стала махать им. Злата улыбнулась. — Могу поспорить, ни одна девушка не махала у тебя перед носом дробовиком и не грозила отстрелить одно место, чтобы угомонить тебя и твоих алкашей! — теперь пришла ее очередь похваляться. — Ну, отстрелить ты, кажется, ничего не собиралась! Но меня впечатлило то, как ты бесстрашно заехала Сашке в глаз. Впрочем, меня в тебе многое впечатлило, перечислить, что именно? — с плутовской улыбкой на губах поинтересовался Дорош. — Нет! — поспешно заявила девушка, догадываясь, о чем пойдет речь. Мужчина ножах плечами и снова принялся за бутерброд и чай, а Полянской кусок не шел в горло. Ей так хотелось ему верить, но что-то все же удерживало. Из его слов все выходило так просто — увидел, рассмотрел, захотел, получил… Но разве может так быть? 3лате казалось, он говорит все это только для того, чтобы приручить ее, обвести вокруг пальца заставить плясать под свою дудку. Уверенный в силе собственной неотразимости и обаяния, он не сомневался: пара-тройка красивых слов — и туманные намеки вскружат ей голову… Взгляд ее голубых, как небо глаз, сделался отсутствующим и задумчивым, и Дорош, перехватив его сразу стал серьезным. Допив чай, Злата встала из-за стола, намереваясь отнести чашку на кухню. — Подожди, подожди, подожди! — с улыбкой сказах мужчина и, взяв ее за руку, притянул к себе. Девушка даже ахнуть не успела, оказавшись у него на коленях. Он чуть отодвинулся от стола и обхватил ее обеими руками, как будто и вправду боялся, что она ускользнет, сбежит, и поднял к ней лицо. — Ты будешь со мной? — отбросив все церемонии спросил он. Полянская же в ответ лишь неопределенно пожала плечами. Она как-то не совсем понимала что значит быть с ним. Если бы подобные слова произнес Леша Блотский, это означало бы предложение руки и сердца, а с Дорошем это могло означать и приглашение провести еще одну ночь вместе, и отправиться на край света, с ним ни в чем до конца нельзя было быть уверенной. От совместно проведенной ночи она бы точно не отказалась, от себя-то это скрывать было бессмысленно, а вот край света с ним не казался таким уж заманчивым. Интуиция подсказывала: он не тот человек, которому можно безоглядно поверить и доверить себя. Злата была еще такой юной и со свойственной только юности беспечностью почему-то была уверена, что две-три ночи в его объятиях не причинят ей особого вреда. Девушка подняла руку и нерешительно коснулась его смуглого лица провела пальчиками по щеке, дотронулась до шеи и запустила всю пятерню в его волосы, по-детски взлохматив их. Она не сводила глаз с его губ. — Поцелуй меня, — севшим голосом произнес мужчина. Склонившись, Злата коснулась губами его губ. Очень нежно. очень легко…