Мне не послышалось? У меня получилось? У меня получилось! — Танни, — Рихт улыбается. — Скажи уже что-нибудь. — Ы, — говорю я. — И на том спасибо. — Теперь уже он откровенно смеется. — Кофе хочешь? Я попрошу принести. Мне бы чего покрепче. Бокальчик тоньяса, например. И можно безо льда. Последнее вырывается сквозь плотно сжатые губы сдавленным смешком, а потом я делаю то, что меньше всего от себя ожидаю: приподнимаюсь на носки и целую его. По-настоящему, крепко и яростно. В губы. Это похоже на помешательство, потому что ответ Рихта больше напоминает порыв ураганного ветра. Меня подбрасывает в раскаленный огнем Даармархского и Теарин воздух, а вокруг текут потоки прохлады кондиционера. Мы же стоим в воронке зарождающегося смерча, в самом ее эпицентре, и кажется, теперь я начинаю понимать, откуда берутся ураганы. Особенно когда за спиной крошится лед голоса Гроу, и столкновение стихий окончательно вышибает из меня дыхание. — Я понимаю, что вхождение в роль проходит с определенными сложностями, но все нерабочие моменты оставляем вон за той дверью. Прохладный воздух скользит по губам, когда до меня доходит, что я только что сделала. Точнее, что только что сделали мы, но голова продолжает кружиться, как после катания на аттракционе. Медленно поворачиваюсь: съемочная группа все еще отодвинута на задний план, как нечто далекое и чуждое моему миру, но изо всех них отчетливо выделяется Гроу. Он вытолкнул меня в Огненные земли, он же сейчас возвращает обратно. Никогда бы не подумала, что к нему применимо понятие «ледяной», но именно льдом от него сейчас и веет. Даже зеленое пламя в глазах как водичка из Гельеры в приятный зимний день, когда от ветра щеки превращаются в костры, а на ресницах повисают сосульки, чтобы веки не слипались. Этот взгляд растягивается в мгновениях секунды, за которые я успеваю замерзнуть, вспыхнуть и снова замерзнуть, а потом Гроу смотрит на Рихта. Будь у него вместо глаз прицелы, вышибло бы навылет. Ледяным лазером. — Это понятно? Вот даже не поймешь, как он умудряется один короткий вопрос превратить в приказ. — Понятно, Джерман. — Вот и чудесно. Он развернулся и направился к выходу из павильона, и только после этого я смогла вздохнуть. Нормально так, глубоко. Глядя ему в спину, долго и выразительно поморгала, а потом снова повернулась к Рихту. — Слушай, про этот поцелуй… — Все в порядке, Танни. Я понимаю. Да? А я вот ничего не понимаю. — Если я еще пару минут постою на этом месте, я с него уже не сойду. — Это были мысли вслух? — Ага. — Тогда пойдем пройдемся, — он кивнул на выход из павильона. Это мне сейчас идти в ту сторону, куда Гроу ушел? Не, не хочу. И вообще, что это только что было? Я в смысле про поцелуй. И про Гроу. А может, и про то, и про другое. Он же меня чуть в пол не вморозил, а следом чуть не превратил в костерок имени актерско-режиссерской дружбы, если можно так выразиться. Представила себя статую имени меня, которая полыхает под корочкой льда. Да, хорошие бы получились спецэффекты. — Ты сейчас о чем думаешь? — К счастью, рядом был Рихт, который все-таки увлек меня к выходу. — О спецэффектах. — О чем?! Да, кто о чем, а Танни Ладэ о спецэффектах. — Я… в общем, у меня есть такая особенность, накладывать спецэффекты на все происходящее и представлять, как это могло бы быть. Издержки профессии. — Интересная особенность, — заметил он. — Да, наверное так можно выразиться. Я избегала смотреть на его губы. Губы как губы… хотя нет, вру. Губы у него были по-мужски жесткие, сильные, и воспоминания о поцелуе до сих пор отзывались на моих. Есть в этом что-то ненормальное: два дня подряд целоваться с разными мужчинами, и оба раза… чувствовать. А что я, кстати, почувствовала? Перед глазами вопреки всякой логике возникла физиономия Гроу и его губы: совсем другие, резкие, сухие, обветренные. Та-ак, все! — Танни? — М-м-м? — Ты молодчина, — Рихт улыбнулся. — Смотри, захвалишь, — фыркнула я. — Зазнаюсь и стану как Мелора. — Как Мелора ты не станешь при всем желании. Мы все-таки вышли из павильона, и жара тут же окутала нас тонкой вуалью. Сейчас, пока дождей нет, здесь еще можно нормально дышать. А вот когда начнутся?.. Я невольно зыркала по сторонам, незаметненько так, но Гроу нигде поблизости не было. Интересно, куда снесло Его Ледяное Драконобесподобие? И почему? — В Лархарре я точно сварюсь, — решила сменить тему. До меня понемногу доходило (уже осознанно), что у меня получилось. И что, похоже, я действительно собираюсь играть Теарин. Теперь уже окончательно и бесповоротно. — Не любишь жару? — Рихт внимательно на меня посмотрел. — У нас с ней сложные отношения. В Мэйстоне все-таки попрохладнее. — В Лархарре климат другой. Более сухой, из-за этого жара воспринимается гораздо легче. Разумеется, там по большей части сплошные пески. Интересно, что иртханы именно там начались. — Как вообще людям такое в голову пришло, вливать в себя кровь драконов? Кажется, я это вслух спросила. — По сути, у них и выбора-то особо не было, — Рихт пожал плечами. — В Пустынных землях не та почва, чтобы скрываться под землей. Поэтому шаманам оставалось курить травы, надеяться на высшие силы и древних богов, ну и… очевидно, под травами высшие силы подсказали им такое решение. Я не выдержала и фыркнула. — Удивительно мудрые высшие силы. Мы направились в сторону от павильона, точнее, решили его обойти. Тем более что сразу за ним начиналась дорожка, укрытая от солнца его массивной громадой. — Если серьезно, в Аронгаре было гораздо проще. Люди действительно уходили под землю, а на территории современной Лархарры прятаться не получалось. Искали другие способы выживания, охотились, ставили ловушки. Потом вот решили попробовать перенять силу. У нас даже в курс истории включен раздел о том, как наши предки пытались сосуществовать с драконами. Правда, о доиртханской эпохе известно мало. Да, об этом каждый школьник знает. Вся история мира начинается на территории Лархарры, где людям впервые удалось перенять силу драконов. Точнее, с нее начинается современный мир, потому что не будь иртханов, сидеть бы человечеству сейчас под землей, изредка выбираясь на охоту. Мы быстренько обошли павильон и вернулись, где мне сначала влетело от Геллы (за то, что ходила по жаре и за то, что «нормально поправить макияж за пять минут невозможно»). Правда, мы все-таки поправили, и потом ждали Гроу, который «задерживался», как полагается начальству, которое по определению опаздывать не может. За это время я успела еще несколько раз прочитать сценарий следующей сцены (разговора, где Даармархский сообщает Теарин о том, что она станет наложницей), и даже почувствовать себя в какой-то мере звездой. Потому что на меня пялились все: начиная от ассистентов и заканчивая операторами. В общем, наверное, со временем я к этому привыкну. Гроу явился с таким видом, словно это мы все опоздали (и заодно павильон, который отлучился в туалет, ага), в нашу с Рихтом сторону посмотрел исключительно постольку-поскольку, а после начались съемки. Никогда бы не подумала, что одну сцену с коротким перерывом на обед, можно снимать полдня, но как выяснилось, можно. К тому моменту, как Гроу скомандовал «снято», я чувствовала себя как просроченные прессованные водоросли. В смысле, сплющенной в тонкий листик и рассыпающейся после вскрытия упаковки. Упаковку, к слову, вскрывали стилисты, за что я была им искренне благодарна. Точно так же, как за помощь с макияжем. Геллы уже нигде не было видно, но ее присутствие сейчас и не требовалось. Девушки-ассистентки с такой ловкостью превратили Теарин в Танни, что я даже поспать не успела. — Контракт пришлю вечером, — сообщил Гроу, заглянув в гримерную, — будь любезна изучить до утра. И свалил раньше, чем я успела пожелать ему доброго пути. При всем желании ни спорить, ни о чем-либо думать сейчас не было сил. Единственная осознанная мысль (как добраться до кровати), вряд ли имела отношение к нашему деловому сотрудничеству. Поэтому когда Рихт предложил подвезти, отказываться не стала. Его флайс на стоянке — темно-красный «Лаунж» последней модели, напоминал о закатном солнце над песками Лархарры. Собственно, солнце уже и закатывалось, в точности как мои глаза. Сама я закатилась в машину и устроилась на сиденье, в обнимку с сумкой. До дома мы добирались в молчании: Рихт, судя по всему, понял, что проще пообщаться с аудиосистемой, поэтому включил музыку. Под мягкие и какие-то экзотические мотивы я почти соскользнула в сон. В таком же состоянии доползла до дома, на автопилоте выгуляла Бэрри, покормила ее и себя, а потом упала на кровать. Пообещала себе, что полежу минут десять и пойду читать контракт, и закрыла глаза.