После этого разговора Мэррис оставила меня в покое, но на ее помощь рассчитывать больше не приходилось: женщина привыкла, что любая ее воля исполняется беспрекословно. Возможно, именно поэтому на многие выходки Ибри закрывались глаза, стелить мягко эта змея умела, как никто. — Я подожду здесь и покараулю, — произнесла Аннэри. — Если кто-то войдет, скажу, что вам тоже плохо. — Спасибо, — я улыбнулась и отправилась за ширму переодеваться. В свертке были удобные брюки и лиф: из тех, что предназначены для танцевальных тренировок, каменно-телесного цвета. Во время растяжки и упражнений мы должны были выглядеть одинаково, чтобы не отвлекаться на пестрые наряды, заостряя внимание только на грации и пластике. В такой одежде я могла свободно передвигаться, она совершенно не стесняла движений. Пусть даже выглядела чуть ли не обнаженной, только так я могла свободно исполнить то, что задумано. Учитывая, что танцевали мы по утрам, перед обедом, Аннэри успеет вернуть мой костюм на место, и никто ничего не заметит. Когда я вышла из-за ширмы, девочка сидела на полу и теребила кисточки пойманной в капкан скрещенных ног подушки. Длинные косы подметали ковер, босые ноги упирались пятка в пятку. Она покусывала порозовевшие губы, но заметив меня, тут же вскочила. — Вы ведь не передумаете? — взволнованно спросила Аннэри. — Нет, — покачала головой. — Но… — Не бойся, Ри, — я улыбнулась такое трогательной заботе. — Все будет хорошо. — Правда? — Правда, — я не удержалась и слегка дернула ее за косу. — Не знаю, чтобы я без тебя делала. Девочка зарделась. — А я без вас. Удивительно, но за эти пару недель мы сдружились, хотя по возрасту она могла бы быть разве что моей младшей сестренкой. Я никогда не относилась к ней, как к служанке (хотя с другими девушками у меня не было таких доверительных отношений), и она отвечала мне заботой и добротой. В чем-то мы с ней были похожи: Ри оказалась здесь, потому что родители не смогли расплатиться с долгами, а я — потому что осмелилась выступать. Девочке приходилось сейчас нелегко, и мне тоже, но коротая вечера рядом с ней (под предлогом того, что мне нужно расчесать волосы и заплести косы), я снова начала искренне улыбаться. Через несколько дней начала и она. — Не забудьте: четвертое окно справа на втором уровне. — Я помню, — улыбнулась. А потом направилась к балкону. Идея явиться к Даармархскому через окно пришла после жесткого отказа Мэррис: в конце концов, замок был построен так, что передвигаться по нему можно не только изнутри, но и снаружи. Попытаюсь выйти из крыла наложниц — меня остановит первый же наряд хаальварнов или стража, и чем это закончится, одному Небу известно. Хорошо, если доложат ему, но скорее всего, Мэррис решит проблему сама (за ней закреплено такое право). Иными словами, поставит на колени на рассыпанные бусины в общей зале. Не считая того, что это весьма неприятно, потехой для Ибри и остальных мне становиться решительно не хотелось. Ненадолго задержалась у перил, позволяя парящему над океаном ветру подхватить выбившиеся из кос прядки. Пальцы слегка подрагивали, но не только из-за того, что мне предстояло пройти большую часть замка по стенам, просчитывая каждый шаг, чтобы не попасться на глаза страже. Костюм, особенно под покровом ночи, позволит мне слиться с камнями, но я все равно часами просиживала на балконе, запоминая, когда и где стоят хаальварны, когда сменяются. В Верхний парк выбиралась для того же: отсюда замок был, как на ладони. Аннэри выяснила, куда выходят окна спальни Даармархского. Добраться туда было достаточно сложно, в той части замка для меня начнется самое главное испытание. Потому что как перемещаются хаальварны и стража там, мне пока неизвестно. Но даже это волновало меня не так сильно, как то, что я ему скажу при встрече. Сотни фраз я отметала снова и снова, начало разговора казалось непреодолимым препятствием пострашнее острых камней, о которые внизу разбивались волны. Поэтому вцепившись в мрамор перил, я снова и снова вглядывалась в темноту волн, настраивая зрение на ночь, а себя — на то, что у меня все получится. Понимая, что чем дольше медлю, тем больше во мне сомнений. Поэтому оттолкнувшись, легко вскочила на перила. Цепляясь за трещину в камне, шагнула на уступ шириной в половину моей ступни, и быстро подтянулась наверх. Ветер хлестнул по обнаженной спине, но холодным он не был. Через пару метров нырнула в нишу, под массивным навесом статуи, пережидая наряд, а после — вновь на уступ. Я медленно двигалась вправо, прокладывая путь кончиками пальцев. Первая часть пути не заняла много времени: пройти до вырастающей вершиной горы башни и взобраться по покатой черепице наверх. А затем мгновенно припасть к соединению скатов, протянувшемуся полосой-дорожкой и слиться с ним, потому что внизу по коридору прошли хаальварны. Их шаги стихли, и я снова выпрямилась. Быстро пробежала до небольшой башенки, укрылась за ней, пережидая наряд стражи на верхней стене, а потом, придерживаясь за ребро, скатилась на край стены и мгновенно спустилась на уступ, огибающий замок. Здесь было совсем темно: только шум волн, рычащих на меня, пока еще предупреждая, и шелест ветра, облизывающего стены. Сердце билось о камень, отдавало в ладони, пока я осторожно двигалась к цели. К жилому крылу, где располагались покои Даармархского. Сосредоточенно и четко. Шаг за шагом. Когда мы с Эрганом ставили шоу, он меня многому научил. Научил никогда не смотреть вниз, даже если взгляд инстинктивно тянется туда. Научил, что нельзя смотреть слишком далеко, потому что иногда расстояние кажется непреодолимым и можно упустить что-то важное совсем рядом. Научил не смотреть непрестанно себе под ноги, потому что есть вероятность сорваться. Научил смотреть вперед ровно настолько, сколько тебе нужно пройти в ближайшие два вдоха и выдоха. Не слушая ничего, кроме биения собственного сердца и дыхания: они должны быть ровными. А ведь мы с ним даже не попрощались толком. Вернулся ли он к Наррзу или сейчас ищет другое представление? Мысль о нем отдалась резким ударом сердца, и пальцы соскользнули с кладки. Я мгновенно остановилась, выравнивая дыхание и прислушиваясь к себе. Никаких посторонних мыслей. Этому меня тоже научил Эрган. Последние метры дались особенно тяжело: из-за конструкции замка приходилось постоянно замирать, оценивая обстановку и высматривая движущиеся по стенам и вдоль балконов наряды стражи. Чем ближе к цели, тем больше их становилось, и перед самым выходом на крыло я замерла, осторожно выглядывая из-за поворота. Острых углов в замке было не так много, но именно этот был острым. И самым опасным: башня нависала над океаном выдвинутой стеной. Она расширялась книзу, из-за чего обойти ее можно было, только отклоняясь назад. Прогибаясь в спине. Взобраться наверх — никакой возможности, слишком открытое место под прицелами взглядов стражи. Я слышала их голоса надо мной, и понимала, что отсюда либо возвращаться ни с чем… Либо рискнуть. Облизнула губы, слушая бьющийся за спиной океан. Его рычание становилось по-настоящему угрожающим, темным. Как ночь, что меня окружала, как волны, что сомкнутся надо мной, если… У меня все получится. «Никаких мыслей о том, что внизу, — говорил Эрган на наших первых тренировках. — Стоит тебе это представить, взгляд потянется вниз, за ним твое сознание и твое тело». Глубоко вздохнула и шагнула вперед, чувствуя, как благодаря выступающему камню отклоняться приходится все сильнее. Еще сильнее, я чувствовала изгиб спины все отчетливее. На лбу выступили бисеринки пота, с каждым шагом я все плотнее вливалась в камень: до той минуты, пока не добралась до поворота. «Самый страшный шаг — первый». Голос Эргана эхом звучал в памяти, и втекая в камень, цепляясь ледяными пальцами за безжизненный холод, я шагнула за поворот. Стыки камня впечатались в тело, когда я обтекала нависающую надо мной стену и не дышала. Разделенная надвое этим углом, располосованная, прогнувшаяся над беснующейся стихией. «Держи равновесие и думай о том, куда хочешь прийти». Сердце ударилось о ребра с яростной силой. Второй шаг — и я на территории Даармархского. Скольжу по выравнивающейся стене, чувствуя шумно бегущую во венам кровь. Во рту пересохло, подушечки пальцев не чувствовали холода. Когда вытянулась в параллель стене, на мгновение замерла, чтобы прийти в себя. Постояла, выравнивая дыхание: сейчас оно было громче ревущих волн. А потом двинулась к скату балконной крыши перед которой мне предстояло пройти, чтобы оказаться в нужном месте. Изрешеченный узорами окон рукав балкона манил расплескавшимся светом факелов. Я ухватилась за карнизный свес, подтянулась и взлетела на скат, чтобы услышать голоса. На черепицу рухнула тенью, вливаясь в нее с той же яростной силой, с которой втекала камень. Хаальварны прошли совсем рядом, я же лежала и ругала себя последними словами: расслабилась после той идиотской башни и чуть не попалась! Когда шаги поглотил рокот океана, глубоко вздохнула и принялась подниматься наверх. Если предположить, что наряды здесь расставлены по тому же принципу, то через пару минут пойдет стража. Поэтому взлетев, сразу распласталась по крыше, дожидаясь, пока путь будет чист. А дальше — снова стена и уступ. Осталось совсем немного: балкон Даармархского был уже виден. Окна врезались во тьму пламенем, и это заставляло сердце биться чаще: я почти дошла. Почти дошла. Шаги отмеряли расстояние, и я их считала про себя. Считала, стараясь не думать, как сидела на таком же вот балконе в своей комнате, во дворце отца. Тогда стража и хаальварны были мне не страшны, и я просто рассматривала мужчин, проходящих по высотной стене, огибающей внутренний двор. Потом мне становилось скучно, я залезала на перила и ложилась на них, позволяя одеждам стекать вниз. Смотрела на облака, а выходящая на балкон няня хваталась за сердце и рывком стягивала меня внутрь. Как же давно это было… Наверное, в другой жизни. Женский голос я услышала еще когда подходила: резкий и звонкий, раздраженный. Хеллирия. — Ты притащил эту девицу сюда прямо перед отбором! — яростное восклицание ударило сильнее ветра. Раньше, чем я поняла, что говорят обо мне, раздались негромкие шаги, и сестра Даармархского вылетела на балкон. Светлые, как ледяные струны, волосы, уложены наверх, изящная шея и плечи открыты, пышные рукава с разрезами обнажают хрупкие руки. Напряженные, сжимающиеся на перилах. Вот теперь я действительно замерла: стояла Хеллирия боком, но именно с этого места, если обернуться и поднять глаза, не заметить меня невозможно. — Это было мое решение. Решение, которое я обсуждать не намерен, — жесткий голос Даармархского и сильные шаги вывели меня из ступора. Я осторожно двинулась вправо, стараясь почти не дышать и внимательно вглядываясь в камень под ногами: чтобы не зацепить крошку или сухой лист вьюна, оплетающего выступающие над балконом колонны. Стирая себя из поля зрения раньше, чем на балконе появится он. Он точно меня почувствует, и тогда… — Ты разве не понимаешь, в какое положение ставишь Эсмиру? — Эсмира мне не жена. Пока что. — Но она моя подруга. Брось, Вит! Этот отбор чистейшей воды формальность, мы оба знаем, что она станет правительницей Огненных земель. Это просто вопрос времени. — Достаточно, Хелли. Я замерла над ними, и в этот миг мое сердце почти не билось. Теперь Хеллирия не могла меня видеть, как и я ее. Единственное, что мне было видно (если чуть повернуть голову): кончики ее хрупких пальцев. Сейчас на моих глазах с них сорвалось серебристое-голубое мерцание и, вплетаясь в камень, побежало по перилам к вьюнку. Как зачарованная, смотрела на ледяную стихию, морозным узором ложащуюся на листья. Снежное пламя в самом сердце Огненных земель?! Необычная внешность Хеллирии поразила меня еще в день нашего знакомства, но мне хватало других проблем, чтобы думать о ней. Вот только… снежное пламя?! У сестры Даармархского?! — Избавься от нее, Вит. Избавься, пока не поздно, она не доведет тебя до добра. — Моя маленькая сестренка полагает, что я настолько уязвим? — теперь в его голосе звучала насмешка. Хрупкие пальцы накрыла сильная ладонь, и ледяное пламя погасло, согретое алым. Яростным. Сильным.