— Нам надо проникнуть в «Шерстелен». — Не нам, а мне. Но у меня нет маскировки. Впрочем, обе проблемы быстро решились благодаря все той же Галине. Обрадованная, что сумела в середине недели найти постояльцев на свой коттедж, обычно пустующий в будние дни, она была сама любезность. — Я еду в город, могу вас двоих подвезти. А насчет старых тряпок, так их полно. И всякие там ведра-швабры я вам дам, только не забудьте вернуть. — И еще моющие средства. Можно пустые бутылочки! — Если пустые, то бери на мусорке, — великодушно разрешила Галина. Но по дороге Галина в своей доброте уже раскаялась и все-таки стрясла за пользование хозяйственным инвентарем с Лели немножко денег. Это в устах Галины называлось «залоговой стоимостью», но все прекрасно понимали: дать деньги Галине можно, а вот получить их с нее назад — это уже фигушки. Единственное, что смогла Леля, так это потянуть с выдачей денег до конца пути. Она знала: если сразу же дать Галине денег, то приятельница тут же придумает еще что-нибудь, за что надо будет платить. Например, начнет рассказывать про дороговизну бензина и прозрачно намекать, что было бы неплохо возместить его стоимость, раз уж она везет их на своей машине, а заодно оплатить и амортизацию самого автомобиля. Все-таки везет он не одну Галину, а сразу троих. И значит, трудится в три раза больше, в три раза больше изнашиваются его детали и в три раза больше расходуется бензин. Леля уже не первый год знала Галю и прекрасно разбиралась, как устроен у той мозг. Пока Галина не получила деньги за одну свою идею, она могла думать только о ней, и никакая другая ее голову в это время не посещала. Так что они немного сэкономили на поездке, но Леля не сомневалась: на обратном пути Галина учтет свою ошибку и суммирует обе поездки, да еще не забудет округлить так, чтобы выйти в плюс. Была у Галины такая фишка: при всех раскладах она всегда хотела быть в плюсе. Ну а если она неизменно оказывалась в плюсе, то все ее окружающие так же неизменно должны были оставаться в минусе. Поэтому близких друзей у Галины не наблюдалось. Мужа она похоронила, умудрившись не потратить на его похороны ни копейки из своих денег. Очередного любовника она прогнала из экономии, подсчитав, что тратит на его содержание больше, чем получает от него самого. Детей не завела опять же из экономии. В общем, оставалось непонятным, для кого или для чего Галина собирала все эти деньги. В городе пути всех троих разошлись. Галина поехала куда-то по поводу закупки кормов: как она объяснила, у нее накопилось достаточно скидочных купонов, чтобы часть комбикорма она смогла приобрести фактически даром. Можно было не сомневаться, что на счетах за корм лошадей это если и отразится, то лишь в бóльшую сторону. Больше можно, меньше ни-ни. Сергей поехал к Катьке Курице, у которой собирался забрать кое-какие свои и Лелины вещи. Утром из дома они уехали второпях, совсем не ожидая, что пути назад им уже не будет. Кроме того, Сергей надеялся, что ему удастся в задушевном разговоре навести Курицу на какую-нибудь дельную мысль о том, где можно найти прощелыгу Антона Козюпу. Ну а Леле предстояло вживаться в роль уборщицы. Еще в машине она замотала голову платком, нацепила синий халат, надела желтые перчатки и вооружилась шваброй и ведрами. Сергей объяснил ей, как попасть в офис «Шерстолена» через черный ход. — Там и охраны нет. И дверь почти всегда открыта. Черный ход выходил в чистенький городской дворик, куда сотрудники офиса постоянно выскакивали, чтобы покурить, подышать свежим воздухом или просто немножко посплетничать. Вот и сейчас на крыльце стояло человек пять-шесть молодых людей. Леля даже оробела, не будучи уверенной в том, что ей стоит соваться в такую толпу. Но топтаться на месте со шваброй наперевес было бы еще подозрительней. Поэтому Леля опустила голову пониже, ссутулилась, отклячила попу и заковыляла вперевалку. Старая тетка, ни дать ни взять! Никто из компании не обратил на нее ни малейшего внимания. — Если нас закроют, то это будет кабзец, — сказал один из парней. Рубашка у него была отглажена, на брюках ни складочки, прическа волосок к волоску, да еще все свежее. А ведь рабочий день в офисе уже близился к своему завершению. И Леля невольно почувствовала зависть к этому чистюле. — И не говори, — вздохнула миловидная пышечка, стоявшая с ним рядом. — А ведь у меня три кредита. Как я буду их отдавать? С пособия по безработице? — Погодите вы раньше времени убиваться, наш Ленков еще тот проныра. Да и Шерстевин от него недалеко ушел. Вот увидите, они найдут способ, чтобы остаться на плаву. — Они-то, может, и выплывут. А вот насчет того, что они всех нас за собой вытянут, это сомневаюсь. — А я слышала, что они нашли какого-то лоха, который все их потери покроет. Тогда мы запросто можем продолжить работать. Услышав это, Леля затормозила. Она с удовольствием послушала бы и дальше, но чистюля заметил, что она все еще тут, и брезгливо от нее отодвинулся. Это, в свою очередь, заметила пышечка, которая кинулась исправлять ситуацию. — Наверное, вы наша новая уборщица? — любезно улыбаясь, придвинулась она к Леле, одновременно кинув на чистюлю возмущенный взгляд. — Да. Главный ваш сказал, чтобы я прямо сегодня приступала! — Ой, а начальства как раз сейчас никого нет. И распоряжений никаких они не оставляли. Так что прямо сегодня мы вам заплатить не сможем. — Ничего, — тряхнула головой Леля. — Завтра заплатите. Или послезавтра. В общем, когда-нибудь да и заплатите, так ведь? Она уже налила воды в ведро, окунула в него швабру и принялась возюкать по полу, надеясь, что Пышечка удалится. — Я лично считаю, что людям надо верить. Пышечка оглянулась по сторонам, покосилась в угол, где виднелся глазок камеры, потом отошла в сторону и поманила Лелю к себе. Та удивилась, но подошла. — Вы тут не очень-то рассчитывайте на порядочность начальства, — зашептала ей Пышечка. — Сегодня вот будете даром тряпкой махать, так хоть не усердствуйте. Возможно, вам никто так и не заплатит. — Почему это? — Очень уж плохи дела. Несколько проектов провалилось. Не по нашей вине и не по вине тех заказчиков, просто кризис. Все связи посыпались. Многие обанкротились, другие просто пережидают. Заказчики не поставляют нам, мы не поставляем клиентам. Замкнутый круг. — А чего вы тут делаете? — Торгуем. — Шерстью и льном? — Совсем нет. И почему все именно про это спрашивают? — Из-за названия фирмы, — пояснила Леля. — Название составлено из двух фамилий хозяев — Шерстевин и Ленков, — пояснила Пышечка и пожала плечами, мол, что тут необычного. — А что они за люди? — Ой, лучше тебе не знать, — отмахнулась Пышечка, которая разглядела, с кем имеет дело, и быстро перешла на «ты» с Лелей. — Говорят, они еще в девяностых людей кидали. Потом присмирели, фирму эту открыли. Вином торгуют. Лично я у них третий год работаю, раньше мне нравилось. Последние полгода — нет. Зарплату частенько задерживают, в отпуск за свой счет пару раз отправляли людей без их желания. В общем, все идет к тому, что скоро нам может прийти крышка. Хотя хозяева вино покупают за границей за копейки, а нашим покупателям потом втюхивают его втридорога. Ну, обычное дело, все так делают. Не обманешь — не продашь. В хорошие времена дела у хозяев очень даже хорошо шли. Только сейчас и времена плохие, и дела наши тоже плохие. Так что мне кажется, наши хозяева к прежним своим привычкам потихоньку возвращаются. — Людей кидают? — Нет, ты меня пойми, они оба по-своему не такие уж страшные люди. Скорей всего, им самим не нравится то, чем они стали заниматься. Почему я так рассуждаю? Да потому что они оба мрачные ходят последнее время. Но нравится им или нет, а доходы-то у них сейчас упали, а привычки к роскошной жизни остались. Вот они и крутят-вертят, как бы им так устроить, чтобы доходы у них вновь повысились. Только честным путем этого нынче не добиться. Вот и кидают людей. — А как кидают? И кого? Леля так разволновалась, что уже не скрывала своего интереса, и болтунья Пышечка наконец-то насторожилась: — Эй, а ты чего это расспрашиваешь? — Интересно просто. — И я тоже с тобой разболталась, — с досадой произнесла девушка. — Всегда со мной так! Хотела сделать как лучше, тебя предупредить, чтобы на стабильную зарплату не рассчитывала, а получилось, что хозяев своих сдала. В общем, если что, то я тебе ничего не говорила. Станут спрашивать, я от всего отопрусь! Кому поверят, мне или тебе? Я тут уже столько лет, а ты сегодня пришла. — Да я ничего такого и не хотела, — миролюбиво произнесла Леля. — Ты правильно сказала, мне без зарплаты нельзя. У меня кредиты, мама заболела, врачи сказали, что ей коленный сустав менять надо. Вот я и испугалась, что меня могут без денег оставить. Потому и спросила, как они тут кидают. — Ты не переживай, тебе они заплатят. Пусть мало, пусть не сразу, но заплатят. Кто на них работает, тех они не обижают. Да и что с тебя взять? Халат, разве что, да швабру? — И то они не мои. Напрокат взяла. — Вот видишь. Так что тебе ничего не грозит. А вот тем, кто со стороны приходит, тем надо ухо востро держать. Привычки-то у наших хозяев еще с прежних времен остались. И связи тоже. Больше ничего полезного Леле не удалось от новой знакомой выведать. Пышечка переключилась на коленные чашечки, суставы и здоровье в целом. Посоветовала Лелиной маме съездить к одной очень хорошей бабке-знахарке, которая заговаривает любые боли. И даже дала адрес, присовокупив, что у бабки есть внук, который вообще все на свете может. — Он не только здоровье поправит, но и всю твою жизнь в новое русло пустит. — Мне в новое не нужно, мне и прежнее нравилось. — Тряпкой махать и копейки до зарплаты считать? Вот и видно, что ты полная дура, если не соглашаешься на лучшее, а цепляешься за худшее! — А ты к нему ездила? — Ездила! И не один раз! Столько деньжищ ему отвалила, тебе и не снилось. Зато результат не заставил себя ждать. Видела красавчика, который у дверей от тебя шарахнулся? Леля открыла рот, чтобы сказать, какой неприятный это тип, но Пышечка ее опередила.