– Сегодня утром был наш врач, из полиции, он поговорил с профессором Бартоломео. – Что они решили? – Сегодня около шести приедет «скорая», и меня отвезут в Палермо. – Почему? – Профессор Бартоломео говорит, дня три-четыре надо побыть под наблюдением. Потом меня отпустят. Наш врач считает, что еще дней двадцать придется сидеть на больничном. – Тем лучше для тебя. – Синьор комиссар, лучше я в Вигате буду на больничном. – Вот и отлично, будешь иногда к нам заходить. – Иногда? Каждый день буду приходить, как на работу. Монтальбано промолчал. Без Фацио он был как без рук. – Жаль, не смогу заехать к тебе сегодня. – Комиссар, завтра утром ко мне приедет жена, а ваш пистолет она сегодня вечером отнесет в комиссариат. – Хорошо. Пока! Да, забыл. Можешь назвать мне еще раз адрес Манзеллы? – Конечно. Виа Биксио, двадцать два. – Спасибо, Фацио. До скорого. Он решил сделать еще один звонок. Посмотрел на часы: половина десятого. Что ж, придется будить. – Привет, Анжела, Монтальбано это. – Привет, Сальво. Голос у нее был сонный. – Ты спала? – Нет, только что встала, еще не успела выпить кофе. – Я быстро. Наш друг не звонил, чтобы узнать, как прошла ночь? – Еще нет. Но позвонит непременно. – Я хотел тебя предупредить, что Фацио заберут сегодня около шести и повезут в Палермо на «скорой». – Я должна ему об этом сказать? – Да. – А что именно? – Скажешь, я позвонил, чтобы услышать твой голос, спросить, хорошо ли ты спала, и прочее, и случайно проговорился про Фацио. По-моему, убедительно. – Да. Знаешь, сегодня я заканчиваю смену в десять, я подумала, это поздно для ужина в ресторане. – Тогда я что-нибудь приготовлю. – Я приеду прямо к тебе и останусь до четырех, как сегодня. – Хорошо. И раз уж начал звонить… – Адели? Монтальбано это. – Чего изволите, синьор комиссар? – Адели, поменяй, пожалуйста, постельное белье. И на всякий случай приготовь диван, матрац, три стула, ты знаешь. Да, и что-нибудь на вечер поесть. Тогда еще… – Катарелла? Монтальбано это. – Слушаюсь, синьор комиссар. – Проверь по картотеке двух типов на предмет судимости. – Обождите, возьму бумагу и ручку. Как их там? – Одного зовут Анжело Соррентино. Правильно пиши. Записал? Да? Повтори. Нет, не Потентино! Черт! Соррентино. Сорренто. Песню такую помнишь? – Синьор комиссар, я, когда пою, выходит Суррьенто. А другой, синьор комиссар? – Второго зовут Кармона Витторио. Ты понял, как его зовут? Повтори! – Каммона, синьор комиссар. – Не Каммона, а Кармона, через ре! – А я как сказал? Каммона через ре и сказал! – И еще, не клади карточки мне на стол. Когда я вернусь, отдашь мне их лично персонально. 15 Где находится виа Биксио, Монтальбано совершенно не представлял. Конечно, можно спросить у Катареллы, но тот наверняка услышит Пиксио. В машине у комиссара лежала карта Вигаты. По списку улиц виа Биксио значилась в квадрате С4. Похоже на игру в морской бой. Как и следовало ожидать, кусок карты с квадратом С4 был оторван. Однако можно было догадаться, что это в районе Сан-Джузиппуццо, то есть фактически за городом. Через полчаса Монтальбано был там. Виа Биксио переходила в обычную проселочную дорогу. Дом двадцать два был одноэтажным, вокруг раскинулся то ли сад, то ли огород. И дом и сад выглядели неухоженно. Калитка кованой ограды была открыта. Монтальбано прошел по тропинке к дому и остановился перед закрытой дверью. Окна тоже закрыты ставнями. Он долго звонил, но никто не ответил. Ближайший дом, как выяснил, оглядевшись, комиссар, стоял метрах в пятидесяти. На дороге ни души. Тогда Монтальбано вытащил из кармана связку отмычек, подаренных приятелем-вором. С четвертой попытки дверь распахнулась, комиссар даже отскочил назад. В нос ударил тяжелый запах, как в квартире синьора Катальфамо. Только это не был запах чеснока. Это был сладковатый, тошнотворный запах крови, он не спутал бы его ни с каким другим. Комиссар вошел и закрыл за собой дверь. Придется задержать дыхание. Пошарил рукой по стене, нашел выключатель. Вспыхнул свет. Мебель в гостиной стояла вдоль стен. Посреди комнаты – одинокий плетеный стул с потемневшими пятнами засохшей крови. Пятна крови везде – на стенах, на мебели, на полу. Зрелище не для слабонервных. Вокруг стула коричневый след образовывал окружность, будто кто-то окровавленный кружил в комнате… Монтальбано внезапно понял, что произошло, как будто увидел все своими глазами. Его охватил необъяснимый, панический страх. Комиссар непроизвольно вздохнул – ужасный запах тут же забился в нос, вызвав приступ тошноты. Прочь отсюда, скорее! Монтальбано закрыл за собой дверь, сел в машину, но не успел отъехать, как пришлось остановиться, чтобы освободить желудок. – Синьор комиссар! Вот карточки, вы просили, на Каммона, который через ре, и Потентино, который Соррентино. Еще хочу сказать, что звонил синьор Гаржуто. Он велел сказать вам, чтобы, как только появится, позвонил. – Катаре, я не понял. Кто должен звонить, я или Гаржуто? – Вы, синьор комиссар. – Что за Гаржуто и куда ему звонить, я не знаю. – Как не знаете?! – спросил Катарелла, удивленно глядя на Монтальбано. – Первый раз слышу. – Синьор комиссар, мне он лично персонально сказал, что лично он, Гаржуто, должен дать вам, лично персонально комиссару Монтальбано, ответ в том, что вы оставили ему читать письмо, написанное в том, что… Гарджуло, криминалист! – Я понял, понял. Ауджелло на месте? – Позвонил, скоро будет. – Как только приедет, скажи, чтобы зашел.