Вчера-то я успела пролистать только «Теорию стихийной магии», да и то не всю. Так что надо продолжать. Тем более, у меня есть преимущество перед теми же поларцами. Для человека эпохи Интернета, чей мозг привык перерабатывать бешеное количество информации, эти их талмуды с крупнющим шрифтом — плюнуть и растереть. Не думаю, что мне потребуется больше двух недель на ознакомление с первой, «среднемагической» частью. А там и академическую программу, если повезет, догоню. Тем более, некоторые предметы, как оказалось, мне уже вполне по плечу. Даже сокурсники, вон, удивились. Кстати… Я споткнулась на ровном месте и тихо выругалась. Черт! Я же забыла сказать Дорсу, чтобы Кэсси не трогал! Развернувшись, я сделала несколько шагов в обратную сторону, но опять остановилась. Рыжеволосая «эльфийка», конечно, достойна защиты, но разумно ли это? Я ведь не знаю, что будет творить Дорс. Это мне бояться нечего, потому что я — изгой, да еще живу отдельно, на чердаке, который, ко всему прочему, отделяют два этажа, заселенных преподами. А вот неприкосновенность к кому-то еще может вызвать подозрения. Тем более, может быть, «синий» девчонок вообще не тронет. И это вероятнее всего, поскольку не может же Дорс «тронуть» сразу всех? Пакость водника опять коснется нескольких человек и, по логике, в первую очередь — парней. Так что торопиться нечего. Просто при следующей встрече попрошу Дорса, чтобы обращался с сестричкой Каста помягче, да и все. С этой мыслью я опять развернулась и поспешила в общагу. Жизнь-то определенно налаживается! А на чердаке ждал очередной сюрприз: там больше не было хлама. Вообще никакого. На окнах висели явно не новые, но чистые и выглаженные гардины. Кроме того, тут появился диван! Потертый, но очень даже приличный. И два мягких кресла с низеньким чайным столиком — хоть сейчас гостей зови. Ковер на полу стал еще большей неожиданностью, а вот две старинные скульптуры с меня ростом, изображавшие девиц в длинных платьях, вызвали улыбку. Кровать за время моего отсутствия была удачно передвинута в дальний угол, а рядом с ней твир расположил тумбочку и два стула, чтобы можно было вещи бросить. Был предусмотрен и своеобразный полог — кусок свисающей с потолка белоснежной ткани. Задернешь его, и кровати на чердаке как бы нет, а сам чердак становится настоящей, полноценной гостиной. Рабочее место тоже преобразилось. У стола обнаружилось опять-таки потертое, но удобное кожаное кресло, а по обеим сторонам два узких книжных шкафа, на полках которых уже ютились полученные в библиотеке книги. Ну и лампа на столе — как вишенка на пирожном. Для полного студенческого кайфа. Заметив настольную лампу, я по наитию подняла голову и вновь ахнула: под потолком висела тяжелая медная люстра. Эта люстра обрадовала сильнее всего. Просто поразмыслив над вопросом освещения, я пришла к выводу, что идти к коменданту и качать права на тему «проведите мне местное электричество» нельзя. Ведь даже если эти их светильники не требуют проводов и прочих фишек, то для того, чтобы их повесить нужно войти на чердак. А на чердаке у нас что? Правильно, запрещенная местными законами зверушка. Короче, я собиралась обходиться пульсарами, а тут такая прелесть. На чердаке стало не то что уютно — волшебно! Ничего общего с той заваленной хламом кладовкой, в которую меня заселяли. Теперь нужно было очень сильно напрячь фантазию, чтобы допустить даже мысль о том, что это — одно и то же помещение. То было свалкой. А это — дом. Самый-самый настоящий. Магия, рядом с которой даже свет моих пульсаров меркнет. Ну, твир! Ну, мастер на две лапы! Столько всего собрать из хлама, да за такой срок — это подвиг! Справившись с первым шоком, я закрыла дверь на щеколду и огляделась в поисках твира. Нашла пушистика не сразу. Малыш явно утомился и теперь дрых на моей подушке. Я подкралась, в намерении разбудить и потискать, но когда оказалась рядом — замерла в удивлении и нерешительности. Шарик, который прежде был размером с кулак, заметно подрос, а еще… у него окрас меняться начал. Когда мы только встретились, твир был серым. Я тогда еще подумала, что он в пыли извалялся. Но при более близком знакомстве стало ясно: твир действительно серый, дымчатый. А теперь цвет меха стал другим, непонятным. Грязно-бордовым что ли? — Эй, — прошептала я, не смея прикасаться к шарику. — Эй, Кузя? Кузенька… Твир не проснулся. Перекатился на другой бок, дрыгнул тонкой ножкой, будто отмахиваясь, и все. Ладно, пусть спит. Точно умаялся. Не мог не умаяться — ведь столько всего сделал. А вот второй, который Кракозябр, утомиться никак не мог. И он, разумеется, бодрствовал. Однако судя по тому, что он до сих пор не выдал ни одного язвительного замечания, только сопел, демонстративно глядя в сторону, разговаривать со мной не желали. Но это не повод не попробовать, верно? Стараясь не шуметь, я подошла к зеркалу и спросила шепотом: — Слушай, а куда весь хлам делся? Монстр фыркнул и промолчал. — Блин… ну не дуйся, Кракозябрище. Призрак запыхтел громче прежнего, а потом все-таки не выдержал и сообщил: — Твир все барахло в пространственный карман скинул. — Куда-куда? — изумленно вытаращившись на Зябра, переспросила я. Тот тяжело вздохнул и закатил глаза. Он уже не дулся, скорее, презирал мою тупость. — Твиры, кроме прочего, умеют делать пространственные карманы, — пояснил призрак. — Вот он, как сил набрался, и сделал. И перетащил туда весь тот хлам. Офигеть. Нет, не так — о-фи-геть!!! В полном изумлении я вернулась к кровати, взяла со стула юбку и майку и, по-прежнему стараясь не шуметь, пошла в ванную. Переодеваться. Не знаю, кто как, а лично я теперь фанат твиров. И Кузю не то что не отдам — порву любого, кто косо в его сторону глянет. На ужине мои ноги снова привлекли повышенное внимание парней, но в этот раз к нему добавилось и откровенное презрение девчонок. Однако на реакцию окружающих мне было плевать еще больше, чем вчера: я чувствовала в воздухе запах мести. Теперь стоило больших усилий не коситься на Дорса. А воднику, кажется, приходилось стараться выглядеть беспечным и беззаботным. Он, вопреки обыкновению, улыбался девице с томным взглядом, которая болталась в их компании, и подчеркнуто не смотрел в сторону огневиков. Огневиков этот игнор, разумеется, не напрягал. Короче, все были счастливы. Небольшая неприятность случилась только в конце ужина, когда я по привычке завернула в салфетку два бутерброда, отнесла поднос с грязной посудой и направилась к выходу! — Опять она еду ворует, — презрительно фыркнули за спиной. Голос был женским. Изначально я не хотела реагировать. Зачем? Все точки над «ё» расставлены: я изгой, они — элита, нам не по пути, и далее по списку. Но потом мелькнула мысль: а не станет ли это воровство поводом заподозрить, что я кого-то подкармливаю? И поскольку никаких зверушек, кроме, разумеется, твира, я в академии не видела… В общем, план созрел в голове практически мгновенно. Я остановилась и с достоинством развернулась. Увидев, что ближайшие столики заняты магами с «родного» факультета — да-да, я уже начала запоминать лица — ни капли не удивилась. Конечно, кто именно вставил шпильку, определить не удалось, но это было и не важно. Я сказала так, чтобы слышали все окружающие: — Видите ли, «дорогие» сокурсники, в моем мире очень развита такая наука, как диетология. Это наука о том, как нужно питаться, чтобы поддерживать свое тело в идеальном состоянии. Для достижения вот такого результата, — я провела рукой, словно невзначай подчеркивая элементы собственной фигуры, — я вынуждена сидеть на мучной диете. А эта диета обязывает меня жрать мучное по ночам. И я не собираюсь менять свой режим питания и портить свою фигуру из-за того, что ваши столовые по ночам не работают. Парни точно ничего не поняли, а девчонки дружно удивились. — Но это не может быть правдой, — пискнула одна из них, самая тощая. — От мучного, да еще на ночь, ужасно полнеют. Я независимо фыркнула, подарила девице снисходительную улыбку и припечатала: — Лично я сижу на этой диете последние два года. Уж, наверное, знаю, о чем говорю. После чего развернулась и гордо направилась в общагу. По официальной версии — жрать мучное ночью. По неофициальной и невысказанной — учиться, учиться и еще раз учиться. Вот только на этом приключения не закончились. Когда я поднялась на последний этаж — тот самый, с которого можно попасть на ставший таким родным чердак, — нос к носу столкнулась с Глуном. Профессор, разумеется, не караулил, просто его комната (или, вероятнее, комнаты — на последних этажах дверей меньше, чем на тех, где обитают студиозусы) располагалась тут. И он как раз возвращался к себе. Мое появление на этаже заставило Глуна обернуться. Куратор, профессор, лорд и кто он там еще, окинул меня взглядом с головы до ног и нахмурился. — Добрый вечер, — старательно пряча руку с бутербродами за спину, сказала я. — Добрый, — хмуро подтвердил Глун и еще одним долгим взглядом окинул. А теперь вопрос: как должен реагировать уроженец Полара и куратор курса, при виде студентки в неприличном мини? Вот и я думаю, что неодобрительно. А если вспомнить, кто именно виноват в том, что у меня одежды как бы нет? Короче, стоя перед Глуном я ждала как минимум смущения, как максимум — предложения сгонять в мой мир за чемоданами и прочим необходимым. Ведь у меня ни тетрадей, ни письменных принадлежностей, ничего. Уж он-то об этом прекрасно знает! И что в итоге? Да ничего! Глун просто кивнул и скрылся в своей комнате. Желание прийти к нему с просьбой доставить вещи сдохло окончательно. Вот теперь из принципа в «одной единственной» юбке ходить буду! Пусть самого лорда совесть не сожрет, но если у его коллег есть хоть немного этой мифической субстанции, рано или поздно Глуну все, блин, скажут. И без моего участия. Печально признавать, но встреча с куратором меня просто взбесила. Правда, когда вошла на свой чердак, от злости не осталось и следа. Очень уж трудно злиться, когда на тебя смотрят огромные глаза, в которых уже не голод читается, а искренняя радость. — Привет, малыш, — сказала я с улыбкой. — При-и-и, — пропищал твир и подпрыгнул на месте. А? Это что же? Неужели он и вправду скоро заговорит? — Какой же ты у меня умница! Я присела на корточки и протянула руку. Меховой комок подскочил, потерся о пальцы и снова на меня уставился. Вот никогда не была излишне сентиментальной, а тут… ну просто слезы на глаза навернулись. Этот малыш так много для меня сделал. Больше чем возможно! Он подарил мне настоящий дом. — Спасибо тебе. Это… — я обвела взглядом преобразившийся чердак и шумно вздохнула, — это великолепно. Ты самый лучший твир на свете. Нет, ты самый-самый лучший.