– Дерьмо, – не выдержал Макгрей. Кэролайн медленно поднялась с места и пристально вгляделась в карту. – Запутать их будет не так уж трудно. Мистер Макгрей, вы можете отправить весточки своим знакомым из городов, которые назвала моя бабушка, и сообщить им, что хотите встретиться. – И обставить дело так, чтобы ведьмы смогли перехватить эти весточки, – пробормотал Макгрей. – Хитрый план, мамзель. Вы действительно меня пугаете. – И мы снова можем разделиться, – продолжала Кэролайн. – Поедем второстепенными маршрутами и притворимся, что направляемся в те места, которые вы… – Погодите-погодите-ка, – оборвал ее Девятипалый. – Мы? Вы никуда не едете. Кэролайн издала пронзительное «Ха!». – Мистер Макгрей, вы ведь только что признались, что моя сообразительность вас пугает! – Пугает, но мы ведь понятия не имеем, что нас там ждет. Вам стоило бы… – Это вам уже стоило бы уяснить, что вашим указаниям я следовать не собираюсь. Макгрей кивнул: – Угу, но задумайтесь сами. Ваша жизнь – именно то, что нужно этим тварям. Вы же последняя в роду Ардглассов. Кэролайн с усилием втянула воздух, взгляд ее внезапно помрачнел. – Я последняя, да – причем вне зависимости от того, убьют ли меня. Детей я заводить не планирую. От такого откровенного заявления меня бросило в краску, и даже Шефу, кажется, стало не по себе. Макгрей посмотрел на нее и покачал головой, в его голубых глазах сквозило нечто вроде… сочувствия. – Очень жаль, мамзель. Такую тонкую талию стоило бы передать по наследству. Кэролайн, должно быть, ожидала любого ответа, кроме этого, ибо густо покраснела, едва не сравнявшись тоном лица с темно-красным бархатом своего платья. Я звучно кашлянул. – Нам следует спланировать маршруты. И выбрать тех, кому ты напишешь. Надо отвлечь внимание от Йорка, но так, чтобы не казалось, будто именно это мы и задумали. Кэролайн помотала головой, словно пытаясь изгнать румянец со щек, и бросила на брюки Макгрея презрительный взгляд. – И вы же понимаете, что для этой поездки вам понадобится другая одежда? – Чего?! Бросьте! Эта вполне сойдет. – Сойдет за сигнальный огонь, – возразила Кэролайн. – Неужто вы забыли, что практически вся Шотландия слышала о девятипалом чудаке с ужасающим вкусом в одежде? – Мне захотелось ее обнять. – Если хотите выделяться еще больше, у меня осталось немного той смеси для зеленого огня – он подойдет к вашим штанам. Шеф, хихикая, вышел из комнаты. План сложился быстро. Кэролайн, Джоан и Харрис должны были отправиться сначала дилижансом, а затем паромом в Ньюкасл, где им предстояло разыскать мадам Катерину. Цыганка жила там с тех пор, как ее оправдал суд Шотландии (длинная история; достаточно лишь сказать, что это решение возмутило весь Эдинбург, из-за чего ей пришлось покинуть город). Катерина либо передаст им сведения там, либо сама приедет в Йорк и все расскажет нам при личной встрече. Я был склонен верить, что она предпочтет последний вариант и что Макгрей не преминет воспользоваться шансом обратиться к ее «внутреннему оку». С учетом сломанной руки (и чувствительной натуры, как деликатно выразился Макгрей) мне надлежало отправиться дилижансом в Данбар – в сопровождении, или, вернее сказать, под надзором Боба и Шефа. Оттуда комфортабельный поезд доставит нас в Йоркшир – билеты у нас будут до Лидса, но сойдем мы с поезда раньше: либо в Харрогейте, либо в еще более тихом городишке Уэзерби – и остаток пути проделаем в фиакре. Макгрею достался самый длинный маршрут. Отправиться в путь он должен был верхом – ему не терпелось проверить, каков его новый картузианец в деле, – затем на первом попавшемся поезде пересечь центральную часть Ланкашира, а потом свернуть обратно на восток и последний участок дороги снова покрыть верхом. Весь этот спектакль должен был занять почти двое суток – немалая цена за то, чтобы просто не дать ведьмам повода сбежать до нашего прибытия. В довершение ко всей этой канители мы по-прежнему не знали, где именно в Йорке они скрываются – и там ли они вообще. Макгрей собирался нанести внезапный визит торговцам ведьмовскими артефактами, которые все еще вели там дела, но вполне могло случиться и так, что эти ловкачи ничего полезного нам не сообщат. Эти мысли занимали меня весь оставшийся день – мы также пришли к выводу, что всем нам следует отправиться в путь в одно и то же время – после заката, – и, поскольку все были ужасно заняты подготовкой к отъезду, мне оказалось совершенно нечего делать – оставалось лишь томиться в ожидании. Сначала я пошел в конюшню проведать Филиппу, встреча с которой почти всегда меня успокаивала. Увы, она, похоже, чувствовала висевшее в воздухе напряжение и совсем не обрадовалась моей ласке – животным она была темпераментным, и я порадовался, что это приключение она пропустит, ибо путешествия в поездах были ей особенно ненавистны. Иных дел у меня не осталось, и я решил потренироваться в стрельбе. Я был обучен орудовать левой рукой на тот случай, если буду ранен в правую, однако много лет не практиковался и вскоре обнаружил, что левой целюсь просто отвратительно. Две зеленые стеклянные бутылки, которые я установил на ограду поместья, так и стояли на месте, хотя я выпустил в них всю обойму револьвера – форменное издевательство над моей непригодностью к стрельбе. Опустошив барабан, я даже не смог перезарядить его и в сердцах бросил этот проклятый револьвер в снег. Лед под все еще раскаленным оружием зашипел, я уговорил себя сделать медленный глубокий вдох, и в этот момент с неба донеслось насмешливое карканье. ДНЕВНИК – 1831–1834 [1831] С этого времени я больше ничего не делаю для Исцеления, лишь иногда прибегаю к лечению электричеством вплоть до августа 1832 года, когда я отправился в Бакстон. [1833] Я тяжело переношу инфлюэнцию: 1 июля я прибываю в Пирмонт, где пью Воды и принимаю Теплые Ванны и Душ – поток воды, который режет плоть, будто острый инструмент, и оставляет рубцы… [1834] Мой разум пребывал в изрядном волнении и возбуждении, пока я был вовлечен в судебный процесс касательно Моего немецкого наследства, – что, вероятно, помешало мне извлечь ощутимую пользу из курса Лечения в Пирмонте. 23 Одетый с ног до головы в черное и темно-серое, Макгрей выглядел престранно. Я, он и Кэролайн стояли на крыльце в полутьме, освещаемые лишь тусклой масляной лампой в дрожащей руке Джоан. Девятипалый протянул нам с Кэролайн два сложенных листка бумаги. – Вот где мы встретимся, – прошептал он. – Прочтите и сожгите их. Кэролайн сразу же так и сделала: беззвучно произнесла слова, чтобы запомнить их, а затем подожгла листок от лампы Джоан. Я последовал ее примеру. Когда бумага занялась огнем, Лейтон подбежал к нам с подносом, на который мы положили горящие записки. Он, Джордж и Ларри стояли рядом, в полумраке, еще более взволнованные, чем мы, готовые раствориться в ночи. Джордж, едва не плача, поцеловал Джоан в лоб, а она что-то утешительно шепнула ему на ухо. Я снабдил Лейтона достаточной суммой денег, чтобы он сумел вернуться в мое поместье в Глостершире (ему было дано задание «доставить мои запонки в безопасное место»), и торопливо отошел в сторону, пока меня тоже не застигли эмоции. Макгрей взлетел на своего вороного коня, почти неразличимого беззвездной ночью, а Кэролайн и Джоан погрузились в свой экипаж. Я же сел в тот, где уже дожидались Шеф и Боб, и не успел я вымолвить и слова, как все мы тронулись – в трех разных направлениях, под дополнительным прикрытием тяжелых туч и ревущего ветра. Через пару секунд я потерял из виду Макгреева коня и экипаж Кэролайн – спасибо за это омерзительной декабрьской погоде. Однако устроиться поудобнее и расслабиться у меня не получалось. Невозможно было понять, преследуют ли нас ведьмы. За каждым из нас могло мчаться по их упряжке, а может, это была одна группа, которой пришлось выбрать одну цель из трех. И судя по тому, как мне в последнее время везло… Настороженные Шеф и Боб держали револьверы наготове. Я тоже – несмотря на то что целился из левой неважно, – и так мы провели почти все последующие пять часов дороги. К счастью, мы добрались до Данбара вовремя и успели на ночной рейс до Йоркшира. По иронии судьбы это оказался тот самый поезд, на который можно было сесть еще в Эдинбурге, не нуждайся мы в отъезде тайком. Шеф привел нас в купе второго класса, в котором мы должны были ехать втроем – он счел, что таким образом у нас будет больше шансов остаться незамеченными. Но увидев те койки шириной в один фут, с простынями, от которых разило самым дешевым мылом на свете, я тотчас сообщил ему, куда он может идти с этим предложением, и отправился прямиком в вагон первого класса, чтобы добыть для себя персональное купе. От напряжения я был весь на нервах, и состояние мое никак не облегчали мысли о том, что ведьмы, возможно, шли по пятам за Макгреем, который передвигался в одиночку, или решили перехватить экипаж Кэролайн и Джоан. Да и мое положение было ничуть не лучше, а может, даже и хуже: мне приходилось остерегаться Шефа, которому могло вполне прийти в голову напасть на меня, чтобы поскорее управиться со своим заданием. Я растянулся на свежем крахмальном постельном белье, снедаемый всеми этими дурными мыслями, а в памяти упорно всплывала картинка с гильотиной из моих кошмаров. Снова и снова я повторял про себя записанное Макгреем название места сбора – гостиница «Джордж» на Кони-стрит, – опасаясь, что забуду его, а поезд прокладывал путь сквозь ночную тьму. Я боялся, что не смогу уснуть из-за тревог, но так устал, что моментально провалился в сон. Когда я проснулся, было по-прежнему темно, и на один блаженный миг я забыл, где нахожусь. Шум и запахи поезда медленно пробрались в мое сознание, и я издал громкий стон досады, когда вспомнил о происходящем. Я умылся, оделся и заказал себе завтрак в купе, но в тот момент, когда я решил приступить к нему, ко мне внезапно постучали. Не успел я ответить, как дверь распахнулась и с порога на меня уставились плечистые Шеф и Боб. Они бесстыжим образом ощупали взглядами каждый уголок моего купе. Я заметил, что сюртуков на них не было, и испугался, что они сняли их, потому как собирались избить меня до полусмерти и нуждались в свободе движений. – Как видите, – тем не менее глумливо заявил я, – этой ночью я все-таки не выпрыгнул из поезда. Шеф поворошил усы, которые, однако, не потеряли при этом симметрии. – Да и сейчас не стоит. Нам скоро выходить. – Он сверился с зацарапанными карманными часами и кивнул Бобу: – Давай-ка позавтракаем, время еще есть. И они отправились в вагон-ресторан, не удосужившись закрыть за собой дверь купе. Я раздраженно встал, чтобы сделать это самому, но как только я прикоснулся к дверной ручке, мне вспомнился образ необъяснимо взволнованного Шефа, проверяющего свой нагрудный карман. Сейчас на нем этого сюртука не было. И тут мне в голову пришла безумная, совершенно бредовая мысль. – Не делай этого, Иэн, – прошептал я сам себе, высунувшись из купе и оглядев коридор в обе стороны. Все керосиновые лампы горели, отбрасывая янтарный свет на красные бархатные ковры и оконные рамы из темного дерева. В коридоре было пусто, и я представил, как люди премьер-министра жадно поглощают горы яичницы с беконом а-ля Девятипалый. И сюртуков на них нет, напомнил тонкий голосок у меня в голове. Такой возможности мне больше не представится.