Тот был настолько миниатюрным, а моя левая рука – столь неуклюжей, что я едва не уронил бинокль в пропасть – и притворился, что не заметил осуждающего взгляда Кэролайн. Потом я с трудом отыскал нужную точку, ибо в увеличенном виде все казалось сплошным черным маревом. – Да вон же! – проворчала Кэролайн и навела мою руку куда следовало. Ее зоркость впечатлила меня, но вслух я в этом не признался. – Кто бы мог подумать, что однажды все те вечера, проведенные в опере за выуживанием слухов, принесут пользу… – пробормотал я. Я действительно разглядел Харриса – спутать его могучие плечи с чьими-либо еще было невозможно. Но даже сквозь окуляры он выглядел лишь силуэтом, до которого едва доходило сияние горевших в соборе свечей. – Где Макгрей? – спросил я. – Вы его видели? – Нет, только Харриса. Сможете различить его без бинокля? Я попробовал и покачал головой: – Боюсь, что нет. – Я могу. Буду за ним следить. А вы оставьте себе бинокль и смотрите по сторонам, не грозит ли откуда беда. И мистера Макгрея высматривайте. – Что, собственно, одно и то же, – пробурчал я. Мне не нравилось получать указания подобным манером, но спорить о такой ерунде сейчас было не время. Я просто фыркнул и повиновался: медленно повел биноклем слева направо. Мы молча вели наблюдение на протяжении нескольких минут, ветер отчаянно трепал нас, и уши мои так замерзли, что я представил, как они идут трещинами, словно льдины. – Кто-то приближается, – сказал я, указывая на дом капитула. Я хотел отдать бинокль Кэролайн, но… – Я вижу. – Она остановила меня жестом. – Это мистер Макгрей? Я снова направил туда бинокль и, несмотря на темноту и расстояние, узнал его уверенную походку. Возле него вспыхнул крошечный огонек. – Он что, курит? – вскричал я – то маленькое пламя было словно маяк в ночи. – Может быть, он так пытается помочь нам разглядеть их, – сказала Кэролайн. – Или… Она ахнула. Я посмотрел на нее – взгляд ее был направлен чуть выше Макгрея. – Что там? – спросил я и немедленно перевел окуляры в ту сторону. Сердце мое зашлось от ужаса, когда я увидел три темные фигуры, приближавшиеся с северо-восточной стороны лужайки. Две – высокие и крупные, одна – поменьше и стройная, в развевающемся на ветру плаще. – Ведьмы! – гаркнул я. Кэролайн мгновенно подняла фонарь и принялась размахивать им из стороны в сторону. И тут два белых луча – явно от фонарей наподобие полицейских – засияли с западной стороны собора. Их свет прорезал темноту, словно два длинных меча, и до нас донеслись неразборчивые крики. – Боже! – задохнулась Кэролайн. На северной стороне лужайки, там, откуда двигались три фигуры, вспыхнул шар огня. Поначалу золотистый, он вскоре позеленел и, как те два луча, метнулся в сторону Макгрея и Харриса. Теперь их силуэты выглядели четче – они бежали к дому капитула, но скрыться им было негде: все пути были отрезаны. – Им нужна помощь, – прошипел я и шагнул назад, но тотчас вспомнил о бесконечных лестничных маршах, длинных коридорах и проходе по крыше. С тем же успехом мы могли бы помочь им, будучи в Шотландии. – Я не стану стоять здесь и смотреть, как их убивают! – закричала Кэролайн. Развернувшись, она бросилась к люку, но на полпути встала как вкопанная и ахнула. Я проследил за ее взглядом и увидел, что отверстие люка, в котором еще минуту назад было темно, как в волчьей пасти, теперь светилось изнутри. До нас донеслось эхо выстрела, прозвучавшего где-то внизу, через секунду – эхо второго, а затем крики откуда-то с лужайки. Кэролайн шагнула вперед в отчаянной надежде сделать хоть что-то. Я отбросил бинокль и остановил ее. Мы наблюдали, как свет становится ярче, а затем раздался звук, от которого нас пробрал озноб, – тихое натужное дыхание, походившее на всхрапывание быка. Через миг на изогнутых стенах показалась тень человека, медленно поднимавшегося по ступенькам, размеры которого соответствовали его тяжелому дыханию. Кэролайн нацелила револьвер на люк, ее палец плотно прижался к спусковому крючку. Затем тень нагнулась, будто стервятник над падалью. Сердце мое колотилось как бешеное. И тут… К чему этот свет? – подумал я и похолодел. – Почему бы просто не подкрасться в темноте, чтобы застать нас врасплох? Или… Тут что-то взлетело вверх – темно-зеленая бутыль с пробкой, запечатанной сургучом. Она упала на снег, покатилась в нашу сторону, и отвратительные мурашки побежали у меня по телу, когда я все понял. Я рванулся к Кэролайн, выставив руки вперед, и не успел я закричать, как весь мир вокруг взорвался. 31 Мы оба упали в глубокий снег, но беспощадный жар просачивался сквозь одежду. Ослепительно-зеленое пламя обожгло мне веки, и я рычал от боли, чувствуя, что горю. Руки Кэролайн подтолкнули меня, вынудив перекатиться по снегу. Я услышал шипение – будто раскаленный металл опустили в воду. Запахло паленой одеждой, и я услышал отчаянные вопли Кэролайн, которая хлопала по мне, пытаясь загасить огонь. Я заставил себя открыть глаза: изумрудные всполохи плясали прямо на снегу. Темные пятна смолистой зажигательной смеси ведьм окропили всю крышу башни, и каждое из них подпитывало зеленое пламя. Смесью оросило и полы моего пальто, которые тоже горели – равно как и низ моих брючин. Кэролайн прикладывала все усилия, чтобы потушить их, – но без особого успеха. Я отчаянно перекатывался с боку на бок и, совершая эти движения, краем глаза заметил люк. Оттуда показались две крепкие ручищи, которые вцепились за оснеженный край крыши – словно необъятный мертвый зверь поднимался из своей могилы. Снедаемый безумной болью и гневом, я заорал: – Стреляй в него! Кэролайн заскулила, отчаянно раскидывая снег в поисках револьвера. Я отполз от крупного участка огня, с трудом сбивая пламя со своей одежды, и тут увидел, как исполин вылезает из люка. Лицо его показалось мне подозрительно знакомым – это был один из приспешников ведьм. Я видел его много месяцев назад, еще в Ланкашире. Он, вероятно, тоже меня узнал, поскольку, топая в мою сторону, злорадно улыбался. Никогда не забуду его кривые желтые зубы, на которые я смотрел, пока он приближался ко мне. – Стреляй! – закричал я снова, краем глаза увидев, что Кэролайн все еще пытается нащупать револьвер. И тут исполин настиг нас. Голой рукой – несмотря на то что брюки мои все еще горели – он схватил меня за ногу и потащил за собой. Я вопил и брыкался, пока он волок меня по крыше мимо пятен раскаленной смолы и огня. Затем он поднял меня, будто тряпичную куклу, и занес над балюстрадой. Конечности мои свело от страха высоты, когда я увидел перед собою бескрайнюю пропасть. Заснеженные поля и крыши, отражавшие зеленое сияние огня, были готовы принять мое тело, которому предстояло вдребезги о них разбиться. Исполин захохотал. Я вцепился в резной камень обеими руками, не чувствуя боли в сломанном запястье; все ощущения мои сосредоточились на тех мощных ручищах, упорно толкавших меня вперед. Внезапно в ладонях закололо, и глаза заволокло картиной с золотистыми факелами над тихим озером. И тут с лужайки раздался еще один выстрел. Исполин оглушительно взвыл и повалился назад – туловище его казалось черным на фоне зеленого пламени. На миг он потянул было меня за собой, но затем хватка его ослабла, и я снова повис над бездной. Я верещал, пальцы соскальзывали с влажного камня. Я цеплялся за балюстраду с такой силой, что перед глазами все поплыло, но тут что-то сомкнулось вокруг моего левого запястья. Кэролайн пыхтела и тянула меня изо всей мочи, выбившиеся из ее прически волосы метались на ветру. Я взмахивал ногами до тех пор, пока не зацепился одной за край парапета. Пришлось задействовать и правую руку – боль была неописуемая, – и, перебросив себя вперед, я попросту завыл. Мы снова рухнули в снег, я перекатился и уперся во вздрагивающий живот исполина. Его то и дело потряхивали судороги, как только что обезглавленную курицу. Я предпочел не смотреть на это и, отвернувшись, в каких-то дюймах от себя увидел исполненное паники лицо Кэролайн. Она стояла на коленях, бледная как призрак, глаза ее были полны слез. Она сглотнула, прежде чем что-либо сказать. – Я думала, что вы погибнете, – всхлипнула она. – Вы… вы чуть не выскользнули у меня из рук. На ответ у меня не хватило сил – я еле дышал и испытывал чувство, будто тело мое плывет в воздухе. Я выдавил из себя подобие улыбки, но тут позади Кэролайн что-то блеснуло. Считав ужас в моих глазах, она обернулась, и мы оба увидели, что в люке снова показался свет. Оттуда раздался женский вопль. Что-то внутри меня сдвинулось. Сердце заколотилось, в ушах зашумело, запястье охватила пульсирующая боль. От всех этих ощущений в груди во мне поднялась волна ярости, подобная пожару. Я хотел прикончить этих женщин, всех до одной, и всех их безмозглых головорезов. Я осмотрелся в поисках револьвера, судорожно выдыхая густые облачка пара. Кэролайн выронила его себе под ноги. Я встал и, метнувшись к оружию, потянулся к нему правой рукой. Но схватил все-таки левой и развернулся к люку, из которого уже показалась темная фигура в плаще. Шумно дыша и сжимая револьвер в руке, я прыжками помчался к ней – передо мной была ведьма: на голове капюшон, полы плаща развевались, словно крылья летучей мыши. Я не успел увидеть ее лица – она тут же швырнула в меня стеклянный пузырек. Я инстинктивно прикрыл лицо правой рукой и вслепую выстрелил в сторону лестницы. Снова раздалось шипение, глаза и ноздри обожгло, и я почувствовал, как жар охватывает мое плечо. Пальто, повязка и шина на запястье, чернея, истлевали прямо у меня на глазах. Кэролайн завизжала и бросилась ко мне. Задыхаясь, она содрала с меня рукав и то, что осталось от деревянной шины, и отбросила их подальше. Мы увидели, как они растворяются в снегу – туда же Кэролайн кинула и свои перчатки, кончики которых тоже разъело. Неудивительно, что люди считали это черной магией. Мы оба зашлись кашлем от едких испарений, но стоять на месте я не мог. Я помчался вниз по лестнице вслед за быстро удалявшимся огоньком свечи. Я бежал, задыхаясь и очертя голову, отталкиваясь правым локтем от стены, и каждый мой шаг был шагом наобум в полную темноту. Кэролайн бежала за мной, и, судя по теням на стенах, она не забыла прихватить фонарь. – Нам нужно выбираться отсюда! – крикнула она. – Это же идеальная ловушка, вы сами это сказали. Мы миновали окно, которое уже видели прежде, – это возле него Кэролайн присаживалась отдышаться. – Они уходят, – сказал я. – Видимо, израсходовали все, что… И тут раздалась какофония жутковатых смешков, многократно усиленная взвившимся вверх эхом. Свет снизу опять стал ярче, и мы услышали быстрый топот сразу нескольких пар ног. – Они возвращаются! – закричала Кэролайн, а у меня сердце пустилось вскачь. – За мной! – скомандовал я и побежал вниз с удвоенной скоростью.