Мы достигли перекрестка – тот был шириной с центральную площадь небольшого городка и расходился в четыре стороны. Мы снова попали на Хай-стрит, и несмотря на то что пересекли ее мы очень быстро… – Вот они где! – крикнул кто-то слева. Перед тем как мы свернули за угол, я бросил взгляд в ту сторону и увидел фигуру в черном плаще, бегущую мимо церкви Всех Святых. – Проклятье! – выругался Макгрей. Я не рискнул обернуться еще раз и сосредоточил все свое внимание на башне. Теперь она, нависшая над мрачными готическими строениями по обе стороны улицы, казалась уже маняще близкой. Я забрал вправо, к тисовым кустам, что росли как раз у ее подножия. Их густые вечнозеленые кроны полностью загораживали свет уличных фонарей. Маленькое кладбище рядом выглядело именно таким, каким я его и запомнил. Макгрей в указаниях не нуждался. Он свернул направо, и там, в самом углу за рядами древних надгробий и в густой тьме, мы обнаружили нашу расшатанную коляску. Сперва я заметил, что одно из колес разбито – щепки от него валялись по всей округе. Толку от этой коляски больше не было. А затем я увидел нечто куда более ужасающее – темную кучу на земле у самой границы кладбища, различимую лишь потому, что снег там еще не успел превратиться в жижу. Тело Харриса. Склонившись над ним, Макгрей опасливо дотронулся до трупа. Я подошел ближе и увидел его лицо, татуировки, присыпанные снегом, распахнутые глаза, которые смотрели в никуда. Его глотку пересекал тонкий алый разрез. – Бедняга… – пробормотал Макгрей. Я промолчал, сраженный этим зрелищем куда сильнее, чем ожидал. До чего же безрадостную жизнь прожил этот человек, не испытав даже к концу ее никакого облегчения. Мы так и не смогли ему ничем помочь – только закрыли ему веки. Макгрей вскочил и распахнул дверь коляски. Уставшая лошадь вздрогнула, когда почувствовала рывок. – Что ты делаешь? – процедил я, не сводя глаз с хорошо освещенной улицы. – Нам нужно убираться отсюда! Раздалось хлопанье крыльев – но это был лишь Макгрей, который вылез из коляски с сорокой в руках. – Подержи, – сказал он и сунул мне под мышку невезучую птицу лапами кверху. – Попробуй только упустить… Он заткнул револьвер за пояс и порыскал в карманах. Почти сразу же он достал крошечный клочок бумаги – тот, на котором что-то записал перед тем, как явились ведьмы, – а затем моток тех самых ниток, которыми он зашивал книгу. – Надо сообщить Дубик и Белене, что документы у нас, – прошептал он, привязывая записку к ноге птицы. Затянув узел, он забрал у меня сороку и подбросил ее в воздух. – А у Кэролайн – тот портретик. Я смотрел, как ее черно-белое оперение, удаляясь, поблескивает в свете фонарей, а затем растворяется в ночной тьме. – Что, если Хильда или ведьмы перехватят ее? – пробормотал я. – Что именно о королеве ты в ней написа… Я умолк на полуслове. Порыв ветра донес до нас звуки, которых я опасался больше всего. Дробный топот. Крики. А затем выстрелы. Это был далеко не конец истории. 43 Покрепче прижав к себе книгу, я тотчас повернулся к Макгрею. Он уже распрягал лошадь: сбросив с нее все лишнее, он оставил только вожжи. – Надеюсь, ты сможешь ехать без седла, – пробурчал он, забросив меня на кобылу, словно куль муки. Едва я принял вертикальное положение, он взобрался на лошадь позади меня. В этот момент на улице показались первые бегущие тени – гурьба женщин в плащах и люди Солсбери, которые, приближаясь к нам, продолжали наносить друг другу удары. Макгрей сделал предупредительный выстрел в их сторону, я зажал книгу под правым локтем. Девятипалый пришпорил лошадь, силой заставив ее развернуться – да так резко, что я испугался, как бы она не споткнулась сама об себя и не переломала ноги, и мы пустились галопом на юг, подальше от широких улиц и надрывных криков. Дорога превратилась в узкий проход, по бокам которого то и дело мелькали готические окна и каменные арки. Макгрей направлял лошадь то вправо, то влево, я же как мог цеплялся за ее шею одной рукой, а ногами сжимал бока. От ледяного ветра глаза у меня слезились, и на каждом повороте мне казалось, что я вот-вот соскользну с голой лошадиной спины. – Куда мы едем? – крикнул я. – Мне плевать! Прочь отсюда! Лошадь выскочила на улицу пошире как раз в тот момент, когда позади нас раздались три выстрела. – Черт! – рявкнул Девятипалый, подстегнул кобылу и заложил поворот. Я попытался оглянуться, но Макгрей загораживал мне вид. Он дважды выстрелил назад. – Кто там в погоне? – спросил я. – Ведьмы? Шеф? – Какая, к черту, разница! Все хотят нас прикончить! Я услышал, как позади нас загрохотали копыта – принадлежали они куда более мощной, быстрой и сильной лошади, чем наша жалкая кляча, – а затем прозвучал еще один выстрел. Макгрей обернулся, чтобы выстрелить в ответ – один раз ему это удалось, но после этого спусковой крючок защелкал вхолостую. – Дерьмо! – выругался он – патроны закончились, а перезарядить оружие во время погони он не мог. Ему оставалось лишь гнать лошадь то влево, то вправо, выписывая резкие зигзаги по улице, поскольку пули продолжали лететь в нашу сторону. С каждым таким рывком меня бросало из стороны в сторону – я держался из последних сил, и шатало меня изрядно. Я рычал, колени и плечи горели от напряжения. Я почувствовал, что книга выскальзывает у меня из-под мышки. – Перестань так делать! – прокричал я, придавив собой книгу к шее лошади, но с каждым скачком она съезжала все ниже и ниже. – Перестану – и меня убьют! Стрельба прекратилась – я предположил, что у нашего преследователя тоже закончились пули, – но передышки не случилось. Позади загоготали двое, мужчина и женщина, – их жутковатые голоса становились все громче и громче – они нагоняли нас. Я чувствовал порывистое горячее дыхание лошади – бедное животное было на пределе. Макгрей бил ее пятками, отчаянно подгонял криками, но быстрее мы не двигались. Я поднял голову и в сотне ярдов или около того увидел каменный парапет моста Фолли-бридж. Там пролегала граница города; за мостом фонарей уже не было. Там безлунная ночь укрыла бы нас от погони. Нужно было лишь преодолеть это расстояние. Но тут лошадь резко дернула вперед и дико заржала, а Макгрей изрыгнул проклятье. Книга почти выскользнула из моей хватки – я едва удерживал ее за уголок. Зарычав, я сильнее прижал ее к телу лошади – мышцы той ходили ходуном. Плечо и локоть у меня отваливались, сломанное запястье пульсировало от боли. – Что это?.. Внезапно я понял. Кто-то хлопнул лошадь по заду. Крупный, мускулистый шайрский конь, минимум на фут выше нашей кобылы, поравнялся с нами справа и тоже мчался в сторону моста. Я видел лишь крупную тень его седока, а за спиной у того на ветру реяли полы расшитого плаща Хильды. Макгрей повел было лошадь в сторону, но в этот момент ездок отвесил тумак ему в голову. Макгрей почти увернулся, но кулак все равно попал ему в висок. Даже я почувствовал, как все его тело сотряслось от этого удара. Тяжеловоз атаковал снова и, нагнав нас с невообразимой скоростью, оттеснил нашу лошадь влево. Я еще сильнее вцепился в книгу – рука уже онемела – и посмотрел вперед. Мост был уже так близко, что я слышал, как под ним плещутся воды Темзы. Мне даже почудился запах речной воды. Но лошадь наша замедляла бег, ржала и фыркала, натужно всхрапывала. К нам снова приблизился тяжеловоз. Бандит опять метнул свой кулак в Макгрея. На сей раз тот уклонился, но тут шайрский конь вырвался вперед, и Хильда дотянулась до книги. – Чтоб тебя! – рявкнул я, когда она схватилась за нижний угол. Я крепче прижал к себе книгу, ведьма решительно тянула ее в свою сторону. Я проклинал свой перелом и ноги, которые соскальзывали с лошадиной спины. Проклинал эту чертову бабу, которая дергала и выдирала у меня книгу и которая была теперь так близко, что я видел, как она облизывает губы своим мерзким перепачканным языком, и чувствовал гадкий запах ее волшебного наркотика. Неудивительно, что рана в плече нимало ее не тревожила. Когда мы въехали на мост, сзади раздались новые выстрелы и громогласный оклик: – Стой! Это был Шеф – его голос смешался с топотом множества копыт. – Ох, горите вы все в аду! – взвыл я, пытаясь удержать книгу. Хильда гоготала, я ревел как зверь, последний дюйм книги неудержимо выскальзывал из моих рук. Еще один выстрел. До того оглушительный, что я подумал, не попали ли мне в голову. Лошадка наша рухнула как подрубленная – упав мордой в дорожную грязь, бедное животное пронзительно, страшно закричало. В тот же миг я лишился книги и покатился по земле, тыкаясь и врезаясь в Макгрея. Я был настолько разбит, что не мог больше сопротивляться движению и просто отдался инерции, которая тащила меня по истоптанному снегу, пока не иссякла. Я лежал посреди моста лицом вверх – черное небо оказалось утыкано расплывчатыми танцующими звездами. Голова завалилась набок, и я успел заметить коня ведьм, который мчался прочь с ошеломительной скоростью, а вдогонку ему летели пули. Вслед за ним неслись еще две лошади, и вскоре все они растворились в ночи. Ошалелый и почти бездыханный, я только и мог, что лежать на ледяных камнях. В нескольких ярдах простучали и остановились копыта. Я слышал скрипучие голоса – среди них и голос Макгрея, но не мог понять, о чем они говорят и что происходит. Трое мужчин с револьверами обступили меня. Одним из них был широко улыбавшийся Шеф. Я снова увидел массивную повязку у него под носом. И вспомнил тот бесподобный удар, который нанес ему, когда мы с Харрисом улепетывали от него в Йорке. – За это мне следует поблагодарить вас, мистер Фрей, – сказал он и постучал пальцем по белому бинту. – Сравняем счет?