Макгрей вольготно растянулся в кресле. – Давай я тебе все по порядку расскажу. Началось все, когда женщины ехали обратно в Эдинбург. Кэролайн показала миниатюру Катерине почти сразу после того, как мы расстались. – О, позволь угадаю – та осмотрела ее «внутренним оком»! – Дразнись сколько хочешь, но – да. Она сказала, что от той вещицы просто разит колдовством. А еще сказала, что это вовсе не амулет и не вещь для общения с покойным. Она почувствовала, что та никак не связана с принцем Альбертом, зато крепко связана с Викторией, и… чего ты так лыбишься? – Не обращай внимания. Продолжай. Макгрей покачал головой. – Они прибыли в Эдинбург – как помнишь, Кэролайн сказала ведьмам, что портретик спрятала там. Как только они приехали, незадолго до встречи с ведьмами мамзель начала собственное расследование. За пару часов в газетном архиве они все выяснили. – За пару часов? – удивился я. – Но как? – Они запомнили фамилию д’Эсте из телеграммы премьер-министра. Фамилия эта оказалась весьма редкой, зато связанной с массой сплетен о королевской семье. – Давай поподробнее. – Род этот прервался давным-давно и продолжился только в начале нашего века. Эту фамилию дали парнишке с акварели – Августу. Он действительно был внебрачным сыном старого герцога Сассекского, – поморщился Макгрей. – Ну, вроде как внебрачным. – В каком смысле? – У меня было время в этом покопаться. Сассекс втайне женился на леди Августе Мюррей. Они обвенчались в Риме, а потом еще раз в Лондоне. Как тебе наверняка известно, для того чтобы вступить в брак, самым высокородным членам королевской семьи требуется разрешение сраного парламента. – Разумеется, если твои потомки – потенциальные наследники престола. Это делается для того, чтобы подобные браки не подрывали статус королевско… – Да-да, вся эта чушь. Палата лордов объявила брак незаконным и аннулировала его. Таким образом, Август, который к тому моменту уже родился, и его младшая сестра оказались внебрачными детьми. Скандал в те времена был жуткий. Полные передовицы сплетен в каждой газетенке. Я выгнул бровь, рисуя в уме родословное древо королевской семьи. – Значит, если наш Август приходился сыном герцогу Сассекскому… – У меня отвисла челюсть. – Точненько, – сказал Макгрей. – Если бы тот брак не аннулировали, сам Август стал бы королем. – Бог ты мой! – А еще я нашел массу заметок о «загадочной» поездке в Германию, которую совершили родители Вики сразу после свадьбы. Они проделали весь этот путь туда и вернулись уже через несколько месяцев, чтобы их претендентка на трон родилась на британской земле. Позже многие судачили, что настоящим отцом Виктории был гофмейстер ее матери, некий – как там его? – Сэр Джон Конрой. – Ага, тот самый хмырь. Само собой, все слухи утихли, когда оказалось, что Вики как две капли воды похожа на безумного короля Георга. – Она все-таки его правнучка, – сказал я. – И, судя по тому портрету, Август тоже был очень на него похож. – Точно. Внешность и возраст сделали его идеальным кандидатом для затеи герцога Кентского – ну, знаешь, бесплодного отца Виктории. – Верно. – Я нашел старую заметку, в которой мельком упоминается, что Август д’Эсте побывал в Баварии. Именно в те даты, когда была зачата Виктория. Я кивнул. – И Дубик еще упоминала какой-то… дневник? – Ага. Они рассказали Кэролайн, что их шпионы-волынщики сумели достать дневник того бедолаги. Жизнь у Августа и правда была не сахар – жалкая карьера в армии, ни жены, ни детей… Он пытался получить наследный титул герцога, но не сумел… а потом умер от какой-то загадочной, истощающей организм болезни. Ни один врач не смог поставить ему диагноз, и он всю жизнь подвергал себя всем мыслимым методам лечения. Горячие источники, примочки, электричество… – Макгрей поежился. – Полагаю, то была заслуга старых ведьм? – Вероятно, вероятнее всего. Он вроде как упоминает в дневниках имена известных врачей, с которыми советовался. По словам Катерины, большинство из них в свое время были клиентами ведьм. Те, что не умерли при загадочных обстоятельствах после того, как к ним обратился Август. – Жаль беднягу, – пробормотал я. – Не соглашусь. От него было не меньше проблем, чем от его матери, – он постоянно искал способы обрести власть и влияние. Представь, что было бы, узнай они правду! Я вспомнил отрывок из того зловещего письма, написанного предполагаемым отцом Виктории: «Хочу особо подчеркнуть, насколько важно, чтобы у д’Эсте не осталось никаких воспоминаний о ночных деяниях. …Мне ненавистна мысль о том, что нам пришлось бы избавиться от юноши навсегда». И тут у меня в голове возник вопрос – не избавились ли и от самого старого герцога. Он умер, когда Виктории было всего несколько месяцев. Возможно, он пригрозил ведьмам вскоре после того, как родилась его наследница. Я покачал головой. Гадать об этом уже было бесполезно. – Значит, Кэролайн обо всем этом узнала, сопоставила с тем, что мы нашли в Оксфордской библиотеке, а затем передала портрет мальчика ведьмам? – спросил я. – Ага. Белена прочла мое послание и сразу же отправила Дубик в Эдинбург. Я остановил его жестом. – Прежде чем ты продолжишь, я должен кое-что тебе сказать… Послать то сообщение с сорокой было чертовски отличной идеей. Макгрей воззрился на меня. И медленно, с недоверием выгнул бровь: – Но? – Никаких но. Это был блестящий ход – вне всяких сомнений! Я тебе жизнью обязан. Он все смотрел на меня, не веря своим ушам. Вероятно, тогда он впервые в жизни услышал от меня искренний комплимент без всякого подтекста. – Что было дальше? – спросил я, пока не дошло до излишних сантиментов. – После того как Дубик встретилась с Кэролайн в Эдинбурге, я имею в виду. – Как ты сам сказал, ведьмы знали, где искать Викторию. Они встречались с ней там каждый сочельник на протяжении последних двадцати лет. Это был самый подходящий момент для того, чтобы озвучить условия их молчания. То, что это стало нашим спасением, оказалось… – Чистым совпадением? – Чем-то вроде того, но в первую очередь это заслуга Кэролайн. Самый быстрый путь из Эдинбурга на острова Уайт лежит по морю. Кэролайн сразу же отправилась к капитану Джонсу, и он был только рад ей помочь. Он немного влюблен в мамзель. – Трудно его в этом винить, – сказал я и, едва сообразив, что выдал сам себя, густо покраснел. Я спрятал лицо за чашкой кофе – настолько это было возможно. – Так что, говоря по справедливости, – добавил Макгрей, – своими жизнями мы обязаны ей. Я рассмеялся: – Это объясняет твой унылый вид. – Быть спасенным проклятыми Ардглассами, Фрей! – не выдержал он. – Мой старик, должно быть, перевернулся в гробу. – По крайней мере, нам больше ничего не грозит, – выдохнул я и потянулся к чашке, но тут Макгрей фыркнул. Я поднял бровь. – Не грозит же… или что? Макгрей вздохнул. – Точно не знаю. То есть я сильно сомневаюсь, что Солсбери и толстуха Вики нас побеспокоят. Слишком многое для них на кону. Но на твоем месте я бы все равно держался подальше от Лондона. – Да уж, пожалуй. – Я вгляделся в его лицо. – Вид у тебя и правда встревоженный. Девятипалый кивнул. – Та ведьма Хильда все еще жива, – сказал он. – Вряд ли сводный брат забудет и простит ей все прегрешения. Он уже разыскивает ее саму и ее шайку. – Откуда ты знаешь? Макгрей кашлянул, а затем проглотил остаток своего напитка. – Эти ублюдки опустошили наш кабинет. Я резко поднял голову – так, что даже кофе немного облился. – Что?! Люди Солсбери? – Ага. Захожу я как-то туда утром, а там пусто. Тревельян сказал, что они заявились поздней ночью и все оттуда вынесли. Мои старые книги, мои артефакты… все забрали. Я все никак не мог подобрать с пола челюсть. – Они решили, что у тебя все еще остались улики против, – я отказывался называть ее величеством, – Виктории? – Явно. Или против того прыща Солсбери.