Медельин, Колумбия. 30 июля 2019 года В какой-то момент я начал думать, что Родриго не вернется, а то и вернется вместе с отрядом полицейского спецназа… Но Родриго приехал и привез доктора. Как оказалось, доктора Бонильи на месте не было, и он ездил его искать, потом они еще ездили за необходимыми лекарствами и инструментарием. Доктор осмотрел Слона, тут же поставил капельницу, потом достал инструменты и начал что-то делать. Мне сказал держать мешок. Вот, пока он чистил раны — я держал этот мешок и нажимал. И смотрел на Слона. Процедуры заняли больше часа. Хорошо, что сейчас появилось много нового и современного именно в области ухода за огнестрельными и минно-взрывными травмами. Долгая война… Афганистан… Ирак… Теперь есть специальные губки, пропитанные гелем, самой разной формы — их можно положить на рану или даже в рану — и они соберут лишнюю жидкость, не допустят загноения и даже ускорят регенерацию тканей. Поскольку для Медельина огнестрельное ранение не новость, здесь были и самые последние новинки для лечения огнестрелов и врачи, умеющие это применять. Наконец, доктор положил инструменты на поднос, который держал Родриго и устало опустил руки. — Синьор Педро — спросил я — что скажете? Доктор покачал головой. — Кто-то уже оказывал ему помощь? — Да. — Сделал неплохо… но пули, которыми его ранили — плохие сами по себе. Американские самооборонные… не военные. Они рвут ткани, и после них почти всегда начинается некроз и заражение. Даже попадание по мягким тканям очень опасно и без помощи почти всегда приводит к гангрене. — Ясно, синьор. — Я почистил рану, вырезал мертвые ткани. Вторая рана — с ней все в порядке, но вот эта… Несколько дней ему надо лежать. Очень желательно — в больнице, под наблюдением. Желательно сделать рентген — я мог что-то и пропустить. — Ему нельзя в больницу. Доктор невесело усмехнулся. — Ну, конечно. — Сколько я вам должен? — Вы и есть друг Лары? — вопросом на вопрос ответил доктор. — Да. — Оставьте ее в покое, и мы в расчете. — Док, — улыбнулся я, — я не бандит. Хотя знаю, что все это выглядит плохо. Давайте вы просто скажете мне, сколько я вам должен и порекомендуете медсестру из тех, которые хотят быстро подзаработать. Договорились? … Ну, вот как то так все и получилось… Обогащенный новыми знаниями, которые добавляют скорби и ничего более, я поехал из гасиенды Родриго в город и ощутил настоятельную потребность где-то сесть, выпить кофе или даже чего покрепче — и подумать. Потребность эту я в городе и осуществил, тем более что в Медельине полно кофеен и кофе тут отличный, он тут растет, тут же обжаривается, мелется, варится и подается. В отличие от вина, кофе тем лучше, чем он моложе — а тут бывает, что от куста до чашки проходит всего несколько дней. Недолго музыка играла Недолго фраер танцевал Как бабки есть — братва, гуляем Как нет — сто грамм и похилял… … — Та тёлка… она гарантом была. — Гарантом за что? Гарантом за что, Слон? — За… сделку. За то, что не кинут. — Какую сделку? — Нефть… — Какая нефть? Какая, на хрен, нефть? — Венесуэльская… — Поверх санкций? — Да… … Мать бы их так. Придурки. Венесуэла — первая в мире по запасам нефти, но они довели свои прииски до совершенно скотского состояния. И ещё поссорились с США, те ввели против них санкции. Но американские НПЗ — заточены на венесуэльскую нефть, их просто так не переориентируешь. Наших в Венесуэле полно, они должны нам огромные деньги, которые отдавать нечем. Их нефть никто не покупает. Вот наши и договорились. Долг — России — но гасят его не государству, а отдельным благородным донам. Поставками нефти. Но нефть — это еще не деньги, деньги надо уметь заработать. У наших была нефть, но не было трубы и покупателей. Но покупатели и танкеры были у мексиканской мафии. Мексы давно зарабатывают на ворованной у своего государства нефти — доходность как у наркотиков, а наказание — максимум лет пять. У них есть сбытовая сеть на южном побережье США, включая и контакты на НПЗ. А вы что, думаете, вся эта эйфория со сланцевой нефтью — это все реально, что ли? В основном это фуфло, под видом сланцевой легализуют ворованную нефть с приисков Мексики, а то и Венесуэлы. Сланцевую нефть по трубопроводу не гонят, учет не наладишь. Но этот весь бизнес — под контролем мафии. От начала и до конца. — Американцы… бабки… перегнали на счет, они точно дошли до Панамы. Я сам был в банке. Потом… непонятка произошла. — Какая непонятка, Слон? — Наша группа столкнулась… с какими-то козлами на побережье. Пострелялись. Обычное дело… такое редко, но бывало уже. А на следующий день все это по Си-Эн-Эн — русская мафия берет под контроль мексиканские нефтяные прииски. И тут же арестовали счета — все счета, в том числе и тот. — Все счета? — Все. Тот счет — он вообще ни для чего другого не использовался, про него знало несколько человек. Но арестовали именно его, по целевому запросу. И наши все. — Кто-то слил схему. Кто-то свой. — Точно, брат. Я с панамцами говорил… с. а, уроды. Папа сказал — двадцать процентов дай, но деньги выведи. Хрен. — Они там все запуганные. Американцами. — Пофиг… запуганные… не запуганные. Звонок из Кремля был. На их Папу. С конкретными словами. — А потом? — Потом… потом меня у отеля ждали… я оторвался… хорошо, без стрельбы. Валить решил… через Колумбию, в Панаме без вариантов… страна маленькая. Около конспиративки… ждали. Тут без стрельбы не обошлось. Решил тебя искать… больше некого. — Конспиративка чья была? — Наша, Удмурт. Наша. — И около конспиративки тебя ждали? С этими стволами? — Сам… удивляюсь. Найду эту с…у — лично удавлю. — Где была конспиративка? — В Картахене… В общем-то, ничего нового для себя я не услышал — стандартная СНГовская разводка лохов. Выделяется она лишь суммой — четыре миллиарда долларов подвисло, да участием в этом во всем сразу нескольких стран и спецслужб — включая и участие США. Раньше на межгосударственном уровне так нагло и во весь рост не швыряли — а теперь, получается, швыряют и тут. Тюрьма не место исправлений, Где пил бы, срал бы, ел и спал; А школа новых преступлений, В которой я преподавал… Песня, которую в восьмидесятые пели по дворам, которые были одни на всех. Пели мы, пели нынешние руководители нефтяных и газовых гигантов, которым яхта в пятьдесят метров — корыто — ведь в СССР детство было одно на всех. А потом эти ребята со дворов с блатной музыкой в душе — вышли на мировой уровень и стали участвовать в приватизационных процессах на 40–50 миллиардов — а именно так оценивался ПЕМЕКС на рынке. Но блатная музыка в душе как была, так и осталась. Кому должны, тому прощаем,